Моя Шамбала (СИ)

И все же местные забили свой гол. Минут за пять до конца, когда весь стадион смирился с поражением, уте-шившись тем, что проиграли не кому-нибудь, а самому чемпиону Союза, Щегол прошел по правому краю, обыграл динамовского хавбека и сделал короткий пас Татару; тот без обработки вернул мяч Щеглу на ход, и Щегол, тоже без обработки, сходу послал мяч в угол ворот. Мяч задел штан-гу и влетел в сетку. Вратарь то ли из-за солнца, то ли из-за сутолоки у ворот, удар прозевал. Он бросился в угол, вытя-нув, насколько мог, свои длинные руки, и его тело почти закрыло ворота, но мяч не достал.

Что творилось на стадионе и прилегающем к нему пространстве, описать невозможно. Стадион вскочил в еди-ном порыве и взревел, Эхом отозвались деревья-трибуны в горсаду. Рев стоял над городом, и совершенно равнодуш-ные к футболу горожане, спрашивали друг друга, кто кому забил. Те, кто уже покидал стадион, расстроенные проиг-рышем своих, вернулись и тоже орали, досадуя, что не ви-дели этого гола.

Последние минуты футболисты доигрывали при не-утихающем гуле стадиона. На поле уже никто не смотрел, и свисток судьи потонул в новом реве болельщиков.

Мы с Мухомеджаном шли домой вдвоем. Своих найти в этой черной колышущейся массе было также невероятно, как рубль на мостовой. Пацанов мы увидели, уже сворачи-вая с Московской на улицу Степана Разина. Окликнули и догнали. Возбужденные матчем пацаны, все еще обсуждали игру, жестикулировали руками и показывали, какой частью ноги били по ворогам нападающие, щечкой или подъемом.

- Вовец! - сказал с обидой Мотя-старший. - Один - один. Как ты и сказал. Только не надо темнить в следую-щий раз. Спросили, скажи. А то "не знаю, не знаю", - пере-дразнил меня Мотя. Я молча пожал плечами.

Это Вавилонское скопление народа закончилось впол-не благополучно, "С деревьев свалилось всего человек пять, причем, только двое сломали ноги, и один получил пере-лом руки. Правда, многим досталось от нагаек конной ми-лиции. Не обошлось, конечно, и без драк. Курские столкну-лись с Монастырскими, но большого шума не получилось, и разошлись без ножей. Шпана вовремя вспомнила, что пришла на футбол, а не на разборку.

Глава 23

У кассы. Без билета. Кинотеатр "Родина". Кино.

В последний день лета мальчишки собрались дружно. Даже Монгол был снова с нами. Еще с вечера договорились идти в кино. Шла новая серия "Тарзана". От этих тарзаньих серий весь город сходил с ума. Пацанва висела на деревьях и, приставляя рупором ладони ко рту, орала дикими голо-сами, и не счесть было переломанных рук и ног, не говоря уже о расквашенных носах, синяках и ссадинах.

На трофейные фильмы народ валил валом. Такие фильмы, как "Знак Зорро", "Индийская гробница", "Го-лубка", "Багдадский вор" смотрели бесконечное число раз и любили не меньше, чем "Волга-Волга", "Веселые ребя-та", "Они защищали Родину", "Цирк", "Чапаев" или "Александр Невский".

В кассу не пробиться. Но мы в общей очереди не стояли. У нас была своя примитивная система. Кто-то с деньгами стано-вился слева от кассы, где тоже выстраивалась очередь из тех, кто лез без очереди, а остальные потихоньку проталкивали его, оттирая других желающих втиснуться в эту левую очередь...

Давили и слева и справа. Но где-то через час, изрядно помятые, но довольные, мальчишки с билетами и ошале-лыми глазами выбирались из толпы, которая ближе к кассе уже мало походила на очередь. Вторая задача состояла в том, чтобы провести под шумок одного-двух малышей ми-мо билетёрши без билетов. С этой задачей успешно справ-лялся я. Малыши жались поближе ко мне, а я подавал свой билет и смотрел на билетёршу. Она как-то сникала и, пере-ставая на какое-то время соображать, машинально отрыва-ла контроль у моего билета, и все свободно проходили, а иногда с нами успевал проскочить и кто-то чужой.

Я не очень сильно напрягался. Я просто думал о том, что мы пройдем, и все.

Когда я проделал это в первый раз, пацаны потребова-ли от меня, чтобы я проводил всех по одному билету. Зачем тратить кровные, выпрошенные с таким трудом рубли на билет, если можно пройти "за так"? Но я сразу уперся, уве-рив пацанов, что моих сил на большее не хватит. Пацаны долго сверлили меня взглядами, но, в конце концов, пове-рили. Конечно, я мог бы провести мимо билетерши всех своих и чужих ребят, но меня удерживало от этого что-то помимо моей воли. Я подчинялся какому-то внутреннему запрету и знал, что никогда не смогу переступить ту грань, за которой начинается зло и хаос.

Мы любили свой кинотеатр. Назывался он хорошим словом "Родина". Кинотеатр построили еще до войны, и он счастливо уцелел во время бомбежек и артобстрелов.

Иногда мы бегали в "Октябрь", зрительный зал кото-рого находился на первом этаже длинного жилого двух-этажного дома, уходящего под мост реки Орлик; или на Ле-нинскую, в "Дом строителя", где тоже крутили кино. Но больше мы любили "Родину" с просторным фойе, где по вечерам перед сеансами, на которые нас не пускали и на ко-торые у нас все равно не хватало денег, играл оркестр, и пе-ли свои или приглашенные артисты.

Зрительный зал был с балконом, а по обе стороны эк-рана, на выступах стен красовались цитаты: "Из всех ис-кусств для нас важнейшим является кино. В.И Ленин", и "Кино в руках Советской власти представляет огромную неоценимую силу. И. В. Сталин".

Эти цитаты остались в моей памяти вместе с фильма-ми и стали неотъемлемой частью любого кино.

В зал пускали после первого звонка. На детские сеансы билеты продавали без указания мест, и после звонка начи-нался штурм зрительного зала и борьба за первые ряды. Пацаны, которые прорывались первыми, бросались на сту-лья и ложились на них, вытянув руки, в ожидании своих то-варищей, которые тут же следом и занимали эти лучшие места.

Шум, гам, свист, топот, ругань, возня, мелкие и быст-рые стычки. Работница кинотеатра бегала по рядам, пыта-ясь утихомирить совершенно неуправляемую дикую орду, но, в конце концов, понимала бесплодность своих усилий, шла к дверям и давала сигнал к началу сразу вторым и третьим звонками, нажимая одной ей известную кнопку.

И все вдруг стихало. Свет мигал три раза и гас, уступив место застрекотавшему кинопроекционному аппарату.

Еще немного, еще несколько минут мелькания титров, которые нам были глубоко безразличны, и мы тонули в счастье сопереживания героям, растворяясь в экранных со-бытиях. В зале оставались только возгласы сочувствия, сто-ны, смех и слезы, крики торжества и радости.

Полтора часа пролетали как один миг. Наши души возвращались в свои тела, и мы неохотно приходили в себя. Нам было немного грустно оттого, что волшебство кино так быстро кончилось, но мы не умели долго горевать и уноси-ли радостные впечатления с собой, вспоминая самые яркие эпизоды фильма и переживая все еще раз.

- Зря Тарзан с этой Джейн связался, - сказал Пахом. - Она же ничего не умеет. А он как дурак катает ее на лианах.

- Тарзану Джейн не пара, Тарзану пара Бара, - пропел Мотя-младший.

- Ну, дурак ты, Пахом, - возмутился Самуил, - Во-первых, он ее не выбирал. Так получилось, что именно она оказалась в беде. Во-вторых, потому и защищал, что она сама себя защитить не могла.

- А если бы на ее месте оказалась дикая Бара, - упрямо возразил Пахом, - было бы лучше. Вот бы они вдвоем по-казали всем?

- И кому б они что показали? - усмехнулся Витька Мо-тя. - Тогда бы получился другой фильм и назывался бы он "Тарзан и дикая Бара".

- Вот бы посмотреть! - мечтательно сказал Пахом.

- Ладно, огольцы, хватит хреновину городить, - пре-рвал разговор Монгол. - Мне завтра на работу, вам на уче-бу. Давай часа через два соберемся на пустыре. Гульнем на-последок. За мной выпивка, а вы несите жрачку, кто что может.