Ночь - царство кота

— Значит, ничего нельзя сделать, кому как написано, так и будет?

— Не совсем так… ведь есть еще и коррекция, то есть не прямой путь воздействия.

— А в чем разница?

— Разница в том, что при коррекции, тот, кому дано видеть события, указывает на потенциальную опасность, причем важно, что инициатива должна исходить от реципиента. Вы не можете броситься на дороге к незнакомой девушке и пытаться повлиять на ее поведение — это называется вмешательством. Но если к вам обращаются, или вы отчетливо видите, что кто-то просит помощи, то тогда можете действовать. Только помните: во-первых, вы отвечаете за каждое свое слово и каждое действие, во-вторых, линии судьбы переплетаются очень причудливо, и, сделав что-то одно, вы, не заметив, можете наломать дров в другом месте. Всего доброго, Эхуд!

Артем водрузил трубку на место и пошел к машине. Полицейский патруль все еще находился на месте аварии, мигая красно-синими огнями. Надо было ехать дальше. Артем влился в поток машин, пересекавших Кармель по Вади Ара на запад. Дорога слегка пропетляла через невысокий хребет, а потом успокоилась, пошла прямее, слева и справа ее окружали холмы, усыпанные богатыми арабскими домами, рядом с которыми возводились новые, не менее внушительные. Артем по-прежнему продолжал замечать прошлые события, но теперь они не выглядели так ярко, скорее, они стали частью пейзажа. Артем постепенно научился «отфильтровывать» информацию, он как бы настраивался на определенную волну, так, например, он понял, с какой скоростью ехать, чтобы попасть на зеленый свет на следующем светофоре, что придется свернуть на старое шоссе — на приморском было слишком много аварий. Он почти всегда ездил по приморскому шоссе, пользуясь полным отсутствием светофоров, и лишь смутно помнил, как срезать несколько километров в Хадере. Но зрительная память не подвела, или его новое зрение вывело на правильную дорогу. Осталось, подумал Артем, доехать до поворота на первое шоссе в сторону Иерусалима, это еще примерно с час. До прилета оставалось чуть меньше двух часов, и он не торопился. Когда Артем подъехал к Тель-Авиву, он отметил, что движение стало более плотным и нервным, и не удивительно, что стало больше битых машин на обочинах, мигающих габаритными фонарями. Он практически перестал реагировать на прошлые инциденты. Проезжающие мимо замедляли ход, чем только усугубляли всеобщую нервозность, явно растущую по мере приближения к городу.

Росла, однако, не только нервозность на дороге, Артем чувствовал, как сгущается атмосфера, или, как ему объяснила Та У Которой Есть Связь С Космосом, надвигается какое-то событие. Если судить по собственным субъективным ощущениям, то катастрофа стремительно приближалась. Он физически ощущал разлитую в воздухе опасность, но никак не мог уловить, откуда она исходит. Прошло уже больше часа с того момента, когда Артем говорил по телефону, и он решил остановиться на несколько минут. Самое время перебить мелькание дороги, фар, стоп-сигналов и фонарей, да и давление в мочевом пузыре усиливалось. Несколько километров не было удобного места: то слишком людно, то нет обочины из-за ремонта дороги, то просто открытое пространство, а хочется относительного уединения. Наконец, нашелся приличный кустик на самой развязке четвертого и первого шоссе, здесь тоже что-то ремонтировали, но осталось достаточно места, чтобы остановиться и передохнуть. Артем на всякий случай запер машину и углубился в пыльный кустарник. Внезапно в небе над головой зажглись фонари, и со страшным ревом пошел на посадку огромный «Боинг 747». Он был всего в нескольких сотнях метров над головой, являя собой достойное зрелище в ночном небе, и в ту же секунду Артему стало ясно, что должно произойти. Его сознание как-бы озарилось вспышкой света: в такие минуты кричат «эврика», их пытаются запомнить на всю жизнь, но Артем сжался, в тот самый момент он просто держал в руке свой собственный член в процессе примитивного мочеиспускания, которое, казалось ему, никогда не кончится. То есть, сколько жидкости можно накопить в мочевом пузыре? А потом его мужское достоинство в один миг съежилось до размера вишни и каким-то чудом не намочило одежду.

Артем отчетливо представил, как самолет, заходящий на посадку со стороны Средиземного моря, взрывается в воздухе, недотянув нескольких километров до посадочной полосы Бен Гуриона, и падает на густо стоящие жилые кварталы Холона. Самолет компании «Эль-Аль», совершающий рейс Москва — Тель-Авив.

И он не знает, находится ли там Катерина, или нет…

И бесполезно звонить по давешнему телефону…

И, вообще, абсолютно не ясно, что можно предпринять, разве только в полицию звонить… Но самому смешно…

— Артемон! — произнес Артем вслух, — мне нужна твоя помощь!!

— Стена Храма! — мгновенно раздалось в ответ в его мозгу.

Артем посмотрел на часы — оставалось еще около полутора часов до посадки. Он прыгнул в обратно в машину и сорвался с места. На крышу он мысленно водрузил сине-красную мигалку, номера поменяли цвет с желтого на красный вот только букву «мем» впереди — отличительный знак полиции — он впопыхах забыл, да это было неважно. На спидометр Артем не смотрел, но никто и никогда не добирался из Тель-Авива в Иерусалим меньше чем за полчаса. Впечатление было таким, как будто его затянуло в мишкину любимую компьютерную игру, мелькали и исчезали игрушечные попутные машины, сменялись развязки: Бен Гурион, Латрун, Бейт-Шемеш, Харель, Мевасерет, Моца, Сады Сахарова — череда фонарей сливалась в желтый поток, лишь крутые виражи перед въездом в город замедлили сумасшедшую гонку, но не надолго. Невзирая на запрещающие знаки, Артем влетел на площадь перед стеной и бросил машину. На ходу кто-то протянул ему кипу, которую он водрузил себе на голову. Через несколько секунд Артем стоял, прислонившись к Западной Стене Храма. Сердце оглушительно билось, но в голове не было никаких мыслей, кроме отчаяния.

И ничего… Ровным счетом ничего не произошло. Несколько фигур в черных одеждах подпирали стену, раскачиваясь и бормоча молитвы. Двое служителей с длинными палками с крюками и пластиковыми мешками выгребали из щелей записки, всунутые в щели между древними камнями в течение дня. Солдаты в автоматами и в бронежилетах, стоящие группками поодаль, сонно оглядывали площадь, уделяя особое внимание пространству Храмовой Горы над Стеной. Какой-то дед в белых одеждах трубил в шофар, но он был один, и никто не обращал на него внимания. Группка пареньков в черных костюмах и шляпах подошла к нему и что-то спросила. Дед разразился ужасным криком, что погибнут сегодня евреи, и, как всегда, никому до этого нет дела. Черношляпые, кривляясь и похрюкивая, сопровождая все непристойными жестами, отвалили к стене на молитву. Артем подошел к деду поближе и осторожно спросил:

— Ты знаешь, кто сегодня погибнет и как?

— Уйди, неверный!! — дед схватил шофар, как дубину и замахнулся. Артем понял, что он просто ненормальный.

Ничего не оставалось делать, как снова обратиться к помощи Артемона.

— Отойди от Стены и сядь, — насмешливо сказал Артемон, — представь себе, что ты в кино.

— И что дальше? — Артем ошарашенно опустился на теплые камни, все еще удерживающие дневную жару.

— Представь Сфинкса, ты должен к нему обратиться…

Артем попытался это сделать, но у него ничего не вышло. Он только один раз очень давно видел фотографию, и не смог представить себе огромное изваяние посреди пустыни.

— Я не могу, — пробормотал Артем, — не получается…

— Тогда… — Артемон задумался, — постарайся воспроизвести свое самое яркое воспоминание, связанное с кошками, только действительно самое яркое, иначе ничего не получится.

«Гипноз желтых глаз» — всплыло из памяти, Артем вспомнил то самое мгновение перед тем, как соседка всучила ему кота Артемона. Пожалуй, подумал он, с этого все и началось. Постепенно пространство над Стеной ожило: парочка неясных темноватых фигур, стоя на Стене, с интересом наблюдала за молящимися и, оживленно смеясь, что-то обсуждала. Артем напряг слух и выяснил, что эти двое просто развлекаются, подслушивая молитвы, но кто они, он так и не определил. Сама стена оказалась как бы подсвеченной, она уходила глубоко под землю, в более ранние слои почвы. Проследив за ее направлением, Артем смог уловить очертания колоссального Храма. Его охватило странное чувство — его никогда не занимала религия, она почти ничего для него не значила, но в этот момент пришло ощущение причастности к истории своего народа. Перед стеной возник желтый лев, посмотрел на Артема, раздраженно ударил несколько раз хвостом вправо-влево, мол, тревожат зря по пустякам, и поскакал в темноте поперек неба на юго-запад. Конус света, падающий откуда-то сверху, как луч старого кинопроектора, осветил древние камни, и Артем смутно различил очертания Сфинкса. Он мысленно последовал за львом — они понеслись в ночном небе, почти в полной темноте, лишь луна и звезды были им свидетелями. Золотой купол огромной мечети налился пунцовым цветом недобродившей браги и переливался в темноте. Лев неспешно и царственно скакал, как бы давая Артему возможность рассмотреть окрестности. Они неслись прочь от Иерусалима на запад, к морю, к тучам, клубившимся над прибрежной полосой, когда хочешь-не хочешь, а вспоминаются бессмертные строки о тьме, пришедшей со Средиземного моря… Артем увидел место скорого падения самолета, отчетливо проступившее внизу лиловой кляксой. Они достигли Яффо и повернули левее, на юг вдоль моря, над дюнами, по направлению к огням Ашдода, и снова дюны, а потом Ашкелон, торчащие в небо трубы электростанции, потом Газа, потом практически не освещенный Синай, и, наконец, море огней в пустыне — многомиллионный Каир. В другое время Артем непременно воспользовался бы случаем полюбоваться, но сейчас он направлялся вслед за львом вверх по-над Нилом.