Ночь - царство кота

Разбитая легковушка все же исчезла, но теперь появилась новая напасть, мимо него пронеслась парочка отмеченных странным сиянием водителей, и Артем догадался, что не далее чем сегодня с ними произойдет что-то страшное. Появилась еще одна машина в том же зловещем освещении. Артем помахал ей рукой, предлагая остановиться. Куда там, девушка была одна в автомобиле и останавливаться на темной дороге никак не собиралась. Тогда Артем вскочил в свою «Тойоту» и помчался следом. Он быстро догнал красный «фиат Уно» и посигналил фарами, потом поравнялся с ним и вновь вытянул руку, прося остановиться. Девушка испуганно посмотрела на него и попыталась ускориться. Артем, конечно, не отстал, пытаясь делать одновременно умоляющие и устрашающие жесты. В конце концов, девушка сдалась, но выбрала место посветлее — под фонарями, освещавшими перекресток Мегидо. Двери она тоже на всякий случай заперла.

— Вы меня извините… — начал Артем, подойдя к «Фиату», — сегодня очень много аварий…

— И что вам от меня надо?! — нервно спросила девушка через щелку окна.

— Просто поезжайте осторожно… Вот и все… А так мне ничего не надо.

— Идиот! — девушка резко врубила передачу и, воспользовавшись промежутком в потоке и зеленым светом, рванула к перекрестку.

Проскочить его она не успела — пришлось остановиться на красный. Стоя перед светофором, она оглянулась посмотреть, что делает ее странный преследователь. Артем решил переждать, дать ей уехать, и только потом двигаться дальше. Девушка продолжала оглядываться, видимо чувствуя, что Артем на нее смотрит, а когда зажегся желтый, резко нажала на газ. Мгновение спустя «Фиата» не стало — тяжелый семитрейлер, пытавшийся проскочить светофор, подминая под себя остатки красной жести, вылетел с дороги и обрушил бетонную мачту освещения.

Артем застыл на месте. Ноги стали ватными и подкосились. Со всех сторон начали сбегаться люди, бросавшие свои машины прямо на перекрестке. Через минуту была на месте полиция. Артем, прислонившись к дверце, находясь словно в трансе, тупо наблюдал за действиями полицейских.

— Убирайся отсюда! Нечего тебе тут стоять! — заорал на Артема полицейский, лишь только машины двинулись.

— Я… на моих глазах…

— Вот и двигай отсюдова! Все и так ясно, не нужны тут свидетели! Понял?!

— … Ым, — поперхнулся Артем, и полицейский понял, что ему действительно плохо.

— Ехать сможешь? — спросил он уже мягче.

— Наверное, — Артем открыл дверцу.

— Воды попей, поможет, — полицейский уже направлялся к следующему автомобилю.

20

— Я только что человека убил, — проговорил Артем в трубку телефона.

— Не верю, Эхуд, вы не убийца.

— Если бы не я… остановил, — язык у Артема заплелся, — она бы проехала… грузовик.

— Эхуд, успокойтесь, вы где?

— Армагедон.

— Что-о?!

— Мегидо, п-перекресток Мегидо.

— Ага… Давайте, Эхуд, по порядку, что случилось?

— Все п-получилось, как вы сказали, я хотел п-помочь, а она п-прямиком — п-под г-грузовик.

— Эхуд, да возьмите же себя в руки, в конце концов! — женский голос на том конце линии приобрел властные нотки, — рассказывайте все сначала.

— Я п-понял, о чем вы г-говорили… ну, что можно оп-пределить линии судьбы… и хотел п-предостеречь… но все в-вышло наоборот!

— Так не пойдет, Эхуд, поймите, вы должны как-то собраться, а то хуже будет.

— Что может быть хуже? Я ее п-пристроил, п-прямо под г-грузовик!

— Вы свободно можете пристроить еще десяток-другой, если не успокоитесь и не начнете трезво оценивать свои действия. Я не шучу!

Артем похолодел, то есть ему физически стало холодно, до дрожи в конечностях и стука зубов. Он повесил трубку на рычаг и опустился на пол телефонной будки. Мимо с шумом пролетали машины, расстреливая будку фарами. Он вспомнил, как много лет назад в самолете трясло Ленку — теперь он все почувствовал сам, на собственной шкуре. Телефон пронзительно заверещал, и он машинально ответил:

— Алло?

— Эхуд, не вешайте трубку, вы сейчас нуждаетесь в помощи, — он не ответил. — Не молчите, говорите свободно, все как есть, вашей вины нет ни в чем, вы — всего лишь наблюдатель, вы не можете вмешаться в события.

— А как же девушка?

— Вы выехали из дома — что дальше?

— На дороге была авария, и я понял, что вижу еще и прошлое, а потом, — Артем сглотнул, — я понял, что могу увидеть, если кто-то погибнет в ближайшее время.

— И вы решили вмешаться?

— Да, предупредить…

— Как это было?

— Я остановил одну девушку, в «Фиате», я понял, что она может умереть. Но после этого она через минуту попала в аварию и погибла. Если бы не я, то она точно осталась бы жива. Если бы я ее не остановил перед перекрестком, то она ехала бы себе дальше и ни о чем не думала, а так она по моей милости попала в мясорубку.

— Эхуд, я буду с вами предельно откровенна, может, даже слишком, но постарайтесь понять меня правильно. Вы, конечно, считаете себя причиной аварии и того факта, что кто-то погиб, но истинная причина — гораздо глубже. Это вам урок!

— Какой еще урок?!

— Урок — не пытаться вмешиваться. Это ведь парадокс, давайте вместе попробуем его разрешить… Вы увидели, что девушка может погибнуть?

— Да.

— Вы ее остановили, чтобы предупредить?

— Угу…

— После этого она сразу же попала в аварию?

— Да…

— Вот вам парадокс: вы видите вариант ее судьбы, то есть возможную гибель, вы вмешиваетесь, и действительно, после этого она погибает. И вы думаете, что это из-за вас. Но что же помогло ее судьбу исполнить — ваше вмешательство или ваше невмешательство? На сей раз — это было ваше вмешательство. Вы должны усвоить раз и навсегда — вы не сможете определить, в какую сторону вы сдвинете равновесие. Это прерогатива Бога. Вы могли бы испортить ее машину, а тот злополучный водитель проехал бы до следующей развязки и убил бы девять человек на автобусной остановке вместо одного, как вам это понравится? И вообще, вы увидели судьбу, вы вмешались, а может быть, тем самым, вы и явились ее провозвестником, так как все предначертано. А сиди вы тихо, может ничего и не произошло бы? Или кто-то другой, выехав на обочину, подмял бы под себя «Фиат», как это сделал тот грузовик.

— Я не знаю…

— И я не знаю. И никто не знает! Поймите, Эхуд, есть очень тонкое различие между вмешательством и коррекцией. При коррекции вы очень осторожно даете самому человеку понять, что он должен сделать, тогда как вмешательством вы напрямую изменяете линии судьбы, или не изменяете. Самое страшное, что вы далеко не всегда можете отличить одно от другого. Что вы ей сказали? Вы помните?

— Поезжайте осторожнее — это все.

— Вот видите, сам лишь факт ее задержки на пару минут сыграл решающую роль в ее судьбе. Простая остановка, невинные слова, ничего, казалось бы значительного, а в результате — смерть.

— Но как же быть, ведь каждую секунду что-то происходит, можно непроизвольно изменить чью-то судьбу и не заметить?

— А так все время и происходит, судьбы постоянно меняются с каждым нашим поступком, только мы практически этого не замечаем. Еще одно существенное различие: вы пытались целенаправленно повлиять на судьбу, вы знали, что есть опасность, и поэтому попытались вмешаться, а может быть, ваше вмешательство — и есть эта самая судьба!

Как ни странно, Артем успокоился, то ли логика подействовала — то ли прошел первый шок. Во всяком случае, ушло ощущение вины. Он как бы оставил происшествие позади. Его собеседница тоже почувствовала перемену.

— Поезжайте в аэропорт, Эхуд. Урок вам был жестокий, не спорю, но вы должны запомнить: в вашей власти с легкостью изменять линии судьбы. Это выходит у вас так незаметно и легко, что трудно определить даже сам момент воздействия. Прошу вас, не полагайтесь на эмоции. Думайте, взвешивайте свои поступки, что бы ни случилось, не пытайтесь вмешиваться — вы только что видели, как жестоко все может повернуться.