Верховный Издеватель(СИ)

- Да это мы недавно с Ромкой болтали... и сочинили. Вот я даже записал на диктофон. Назвал:

"Платоновская Чистая Идея Тапки". Вот послушайте нашу философию:

- А ты думал когда-нибудь, что одна и та же вещь бывает... разной? Вот тапок... - говорил Ромка.

- Тапка, - машинально поправил Кирилл.

- Не важно. Тапок можно носить. Тапком можно бить мух. Тапком можно бить... всех! Тапок можно использовать как пенал или карман для ножниц или ещё чего-нибудь там, если прибить его к стенке. Можно... как футляр для мобильника!

- Можно даже - как дистанционный пульт телевизора! - добавил Кирилл. - Так запускаешь точно-точно - и телевизор включается...

- Вот именно! - подхватил Ромка. - Значит, в одном Тапке помещается, что? мно-ого разных тапок!!!

- Вот и страдания! - продолжал Кирилл, выключив запись. - Есть чистая идея Боли, которая на практике многофункциональна, как Тапок. Одни страдают потому что как Каин, "заслужили", другие - потому что, как Иов, заслужили... но победу. Да кстати, про разницу... А как там сейчас наш водитель, вы что-нибудь слышали?

- Суд будет... - вздохнула Марина. - Хотя у человека и у самого-то несколько переломов. А нам всем предлагают ещё на него заявление подать - на денежную компенсацию - "за ущерб здоровью". Но, слава Богу, по крайней мере, все с кем я разговаривала, подавать не будут. Никто из нашей группы! - твёрдо сказала Марина.

- Слава Богу, - повторил за ней Кирилл. - По-моему, это было бы уж совсем не по христиански! Нельзя, чтобы Государство (у которого и без того во все века руки по локоть в крови) нашим именем ещё расправлялось с теми, чья "вина" - случайность. Написать заявление на тех, кто тебе без умысла причинил вред - всё равно, что написать донос в годы репрессий. Что сутяжники, что доносчики "Царства Божьего не наследуют".

- Да уж, "Прощайте и прощены будете", - подхватила Марина. - Вообще оставили бы уж всех стрелочников в покое. Мёртвых всё равно не оживишь, инвалидов не поставишь на отсутствующие конечности! Нет, государственной машине надо помахать кулаками после драки! Мы - власть. Мы - назначим виновного, на то мы и власть. Накажем... ой, накажем... уже наказанного судьбой! Вся наша юридическая система направлена, если так задуматься, не на смягчение последствий любой трагедии, а на её расширение. Увеличение числа пострадавших за счёт обязательной (!) расправы над "виновными" - случайно виновными. Найти их любой ценой, в любой ситуации: ату, ату их! если их просто нет, то придумать - и раздавить всей мощью Государства. Казалось бы, по-Божьему-то уж всё ясно - трагическое стечение обстоятельств, никто осознанно не виноват. Водитель и так до конца дней будет носить в себе эту трагедию, это чувство вины за случайность - он и так уже сам себя наказал! Зачем бы ещё прокатываться по нему катком!? Оставили бы уж его в покое, на свободе... Да нет, не оставят! Нет, всё-таки жутковатая это штука - Государство! Не Божья она. И даже не совсем человеческая. Прямо иногда мистическая оторопь охватывает от некоторых его сторон. Вот ведь: заведомую несправедливость чрезмерной мести - холодной, казённой, копытной, - преподносить как справедливость! И в этом духе воспитывать граждан. Господи, защити во веки веков всех "стрелочников"!

- Анархисты вы, что ли, что так государство ругаете? - усмехнулась соседка по палате.

- Не-ет, это у нас не анархизм! - за себя и за Марину задорно ответил Кирилл, чувствуя полное родство с ней. - Анархисты говорят: Государство - это зло, поэтому его надо уничтожить. А либералы говорят: Государство - это неизбежное зло, поэтому уничтожать его никак нельзя, но ограничить - можно. А раз можно, значит - нужно. Нужно, чтоб было как можно меньше сфер жизни, куда оно имело бы право лезть. "Самое лучшее правительство - то, которого не замечают". В частную жизнь не пускать его вообще! В этом либеральный взгляд стопроцентно схож с духовным - хотя во всём остальном они могут сильно расходиться. Потому что либерализм - это всё-таки учение о земной свободе. А уж кто как этой земной свободой воспользуется в духовном смысле - это опять-таки личное дело каждого. То есть либерализм сам по себе не плохи не хорош. Либерализм в одном человеке - Божий, в другом бесовский. Зато гипертрофированное Государство - плохо в любом случае, без исключений! Государство не может основываться на любви... стало быть, государства не должно быть много. Пусть оно, сколько может, мешает творить зло и произвол, но и само будет недостаточно сильным, чтобы творить зло и произвол. Где-то между анархией и монархией есть золотая середина. Назовите её как хотите: не нравится опошлённое в последнее время слово "либерализм" - придумайте какое-нибудь другое название!.. "Не мешающее государство", что ли? Как бы сделать так, чтоб оно не лезло к нам в душу, знало своё место. "Место, Государство! Ну-ка место!" - как собачке. Государство, не знающее своего места - худшее из всех зол, какие только могут быть.

"Но если столько в нашей жизни самозваного, ненастоящего, откуда же берутся в ней настоящие люди? - в ту же секунду подумал Кирилл. - Матери, братья, сёстры? Самая главная тайна человеческих отношений: как среди всей этой казёнщины неродные люди вдруг становятся родными(1). В этом - всё!

Нужно время? Да нет, необязательно. Один день, - вот такой, как сегодня, - может значить больше, чем три года.

Нужна сильная встряска? Тоже необязательно. К счастью, не все родные люди и не всегда попадают в катастрофу. Нужен... не что, а Кто: Тот, Кто объединит. Тот, Кто вместе усыновит. Когда мы в Нём, то человек человеку - радость. "Христос воскрес, радость моя!" - как говорил Серафим Саровский. Одной фразой все тайны выдал.

Со светлым человеком и рядом-то находиться светло! Большинство верит в Бога, но верят Богу единицы. Марина, кажется, тот человек, который именно верит Ему! Странное ощущение "трансляции счастья": стоит только "попасть на волну" человека, как ты уже чувствуешь то же, что и он. Оказывается, счастливые в Боге люди выполняют прямо-таки величайшую миссию одним своим существованием! Мы ими впитываем счастье. Они - тот орган человечества, которым мы общаемся с настоящим Царём.

- Я вот всегда немножко удивлялся: как это вы из Петербурга - да к нам переехали? - признался вдруг Кирилл.

- Как это меня угораздило? - весело перевела Марина. - Ну, во-первых, врачи велели - прям строго-настрого приказали. Климат, оказалось, категорически противопоказан. Да и недолго я там прожила. На историческую родину вернулась. Рома у меня уже в нашем * родился... А то, что с Русским музеем рассталась?.. Но... в общем-то, для меня теперь Русский музей - это вся Россия. И сами мы - музейные экспонаты!

- Да уж, особенно здесь! - хмыкнул Кирилл, обводя глазами экспозиционный зал палаты. И задним числом вдруг страшно обрадовался - что когда-то, давным-давно, Марина переехала. А иначе... иначе ведь всего этого бы не было: просто страшно представить! Ничего бы не было! И его счастливого отца, и их семьи... ну, и аварии бы тоже не было? а может, и была бы... Но только сейчас даже это уже не важно!

"Беда", оказывается - самый прочный сорт цемента. Если уж она связала людей, эта связка - сильнее любой радости. Всё сложилось. И авария - кирпичик.

- Ой, Кирилл! - прервалась вдруг Марина, резко приподнявшись-присев в кровати. - Посмотри-ка в окно!

- Вот это да-а! - вырвалось у Кирилла, когда он выглянул.

Небо нависло свинцовое, чуть ли не чёрное. Но под тучей по земле сеялся такой контрастный свет, что буквально ломило глаза. Деревья, дома, стёкла, улицы... всё превратилось в какой-то "Лориэн", как тут же назвал внутри себя Кирилл; мерцающий город-лес.