Верховный Издеватель(СИ)

- Истинно так!? - заорала толпа.

- Тогда приступайте!..

Приступили. Тюк-тюк и готово...

Булыжник - оружие не только всех угнетённых, но и всех правоверных. Всякую неправду легко исправить с помощью булыжника! Неотразимый аргумент богословских споров. Серая вещь, похожая на мозги... которой вправляют мозги раз и навсегда. Хорошо идти по жизни с булыжником! в груди, на плечах и в руках...

Стоило только об этом подумать, как вдруг все бьющие без малейших усилий сняли с себя головы и разом от души запустили их в цель вслед за булыжниками.

- Во-от... - резюмировал учитель в классе, когда экран погас. - Чем плакать "больно!", учитесь дружно-весело делать больно другим. Начинайте пока друг с друга... Бей своих, чтоб чужие боялись!

Но Рома каким-то образом досмотрел то, чего экран остальным уже не показывал.

- Загрузить тела казнённых в мусорный контейнер! - распорядился "председатель народного собрания".

Безголовые люди с энтузиазмом побросали врагов царя в мусорку... оказавшуюся вдруг лифтом. Невидимо и неслышно для отсутствующих глаз и ушей, скоростной лифт поднялся на небо. А работяги без голов так и разошлись, вполне довольные собой.

Какая важная работа: открывать небо! Тюк да тюк - вот и готово! И что бы мы делали без этих трудяг!

Хотят закрыть небо, получается - открывают...

- Мам, ты мне объясни! - взволнованно говорил Ромка. - Почему они такие!? В чём смысл, что целая толпа должна дружно забить кого-то одного!?

- А весь смысл: "Никто не виноват". Человек-то убит - но никто же в отдельности его не убивал! Игра любого тоталитарного режима, чтоб каждый считал: "Я ни в чём не виноват! Я только исполнял приказы, я только исполнял законы, я только исполнял свой долг..."

Коллективный обход заповеди "Не убий!" - в этом удобстве есть что-то вечное... Бей своих, чтоб чужие боялись! Недаром такая древняя казнь жутко полюбилась тиранам Нового времени - причём, независимо от их веры. Что прусский король-масон Фридрих II, о котором ты недавно читал, что "истинно православный русский царь" Николай I - они очень любили именно забивать людей. Только камни заменили на палки-шипцрутены - "прогон сквозь строй". Тоже ведь: никто не убивает, все только по разочку-другому ударяют. А получается... прямо какая-то круговая порука! Заставить людей мучительно убивать-забивать себе подобного - и чтоб в этом участвовали все без исключения... э-это какая-то тирания в квадрате! Высшая форма... высший уровень прокачки "царя"! Вот она, Ром, толпа-а... запомни: что в толпе, что в строю человек - уже не человек.

- А пиранья! - продолжил за меня Рома. - Каждый по немножечку кусает...

- Без толпы не было бы и "царя"! Биомасса - тот навоз, на котором он растёт.

- Что же делать, мам?

- Просто не быть с толпой... даже если за это побьют камнями.

И подумала: "Что может мать перед лицом диктатуры? Родить и воспитать детей непричастными к ней. Вот появляется на свет человек и до какой-то поры живёт так, будто и нет на свете никакого "царя". Дети по природе - демократы. Все! Недаром, оказывается, тот фараон сказал, что все - евреи! Человек же вообще изначально - истинный "проклятый демократ", хотя совсем не подозревает об этом.

Если б все люди с детства помнили, что они граждане Царства Небесного - вечного Израильского рода (то есть настоящие "евреи" - не по национальности!), они бы никогда не прельстились на "царя" земного.

Свобода, свобода!

Так много, так мало

Ты нам рассказала,

какого мы рода!.. (2)

Действительно, очень мало успела рассказать... про наш род.

"Ведь сей [царь], ухищряясь против

рода нашего, притеснял

отцов наших, принуждая

их бросать детей своих,

чтобы не оставались в живых".

Деян. 7, 19

Царь-то тоже торопится. Эх! Нам бы сделать всё от нас зависящее, чтоб наши дети никогда не встретились с этим "фюрераон". Ни с одним его воплощением! Ни с его толпой... Ни с его школой жизни.

Примечание:

(1). Навуфей забит камнями в IX веке до Р.Х., в правление нечестивого царя Ахава (см. 3 Цар. - гл.21). Его мученичеству посвящён один из фресковых сюжетов в церкви Ильи Пророка. Св. диакон Стефан забит камнями за проповедь Христа в 30-е годы I века по Р.Х. - стал первым мучеником в истории новозаветной Церкви (см. Деян. - гл. 7). Сцена его побиения присутствует и в церкви Ильи Пророка, и в соборе Ипатьевского монастыря. Св. Ипатий Гангрский забит камнями толпой фанатиков-новатиан ("безжалостно благочестивых" сектантов, учивших, будто Церковь ни в коем случае не должна отпускать людям смертные грехи) ок. 362 г. по Р.Х.

(2). Ю. Шевчук

Часть III. Мама

Только тот, для кого семья священна,

способен противостоять Государству.

Г. К. Честертон

1. Послекнижие

Да и вообще бояться нечего...

В мире нет ничего страшного.

Во всяком случае, до тех пор,

пока этот мир говорит с тобой;

потом, с какого-то непонятного момента, он начинает говорить

о тебе.

В.Пелевин,

"Онтология детства"

Кирилл обомлел! Он достоверно, несомненно узнал себя в Ромке, описанном в повести. "Роман о Романе" оказался романом о Кирилле. На Ромку настоящего литературный образ был не очень-то похож - зато своё компьютерное, "ролевое" и пожалуй, чересчур сентиментальное для мальчика детство (которого Марина, вроде бы, никак не могла видеть!) вспомнил сразу. Даже то, что ему было тяжелей всего пережить в мыслях вновь: "расставание с Ильёй" - мамой, которая "ушла", как раз когда ему было 11 лет... слишком уж убедительно описано! И кем!? мачехой? "Да ну, это пошлое словечко в отношении Марины никуда не годится! Так во-от с чего реальный Ромка получился куда сильней и меня, и "Ромки" из повести: Марина же воспитывает его теперь уже как второго сына - с учётом ошибок, "допущенных" в фантазии в воспитании первого. Не должен мальчик быть похожим на девочку!"

Как-то невероятно "заглянула" Марина и во многое другое из его потайного мира. Всю осознанную часть жизни Кириллом владел неизбывный страх... теперь-то он сформулировал, что у страха этого было имя. Кирилл годами стоял перед Змеем заворожённо-парализованно. Перед всеми его казёнными учреждениями, перед всякой Неволей: от интерн-ада - до просто ада. И больше всего боялся стать "кантонистом" - земного ли царя или... псевдонебесного. Он всегда до боли мечтал служить ближним (только до последних дней, до ранения Ромки, не представлял, как это делается!) и пуще смерти страшился служить "чуждому". В этом смысле даже само слово "служба" было для него одним из самых пугающих - ключевым словом его внутреннего кошмара.

"И как это Марина умудрилась "подглядеть" ровно то... что я, боясь сформулировать, гнал даже из своего подсознания! Подглядела, конечно, не во мне, а в жизни - но сейчас, задним числом, получилось, как будто бы во мне! Да уж, моя книга - словно мной самим когда-то в состоянии гипноза написанная".

Вот удивительная тайна творчества: кто-то что-то описывает - а люди узнают себя в придуманных (да придуманных ли?) персонажах. Такое абсурдное ощущение, будто человек знал тебя гораздо раньше, чем ты появился в его жизни. Значит, бывает знакомство прежде знакомства!? Родство прежде родства.