Кузнечик сын кузнеца (рассказы) (СИ)

Ну что и?..

Чёрт забыл.

Как их (щёлкает пальцами).

Революционеров?

Нет-нет. Зачем?

Да!! У тебя же красная рожа бывшего ре-во-лю-ци-О!-нера.

- Может всё-таки, посидим? – спросил высокий поджарый мужчина преклонного возраста, потому что немного, возможно от ветра, естественно горбился. – Десять лет как не виделись. Для нас это катастрофический срок.

- Нет. Я сейчас точно не смогу. – Ответил такой же мужчина, правда, седой и чуть ниже ростом, выдвигая, как аргумент комическую моложавость. Так как разница в возрасте между беседующими стариками была год. – Звони, то есть пиши. Или я… сам… Напишу. Обещаю…

- Осип не уходи…

- Владимир Владимирович, ну зачем я… тебе?

Вечер схлестнулся с ветром, соревнуясь - кто быстрей убьёт (темнотой) этот ноябрьский день календаря. «Чёрный квадрат Малевича» был бы кстати. Правда, музеи уже закрылись в четыре (праздничный день). В этой схватке ветер размахивал тучами и моросящим дождём. Вечер теребил время, заставляя часы тонуть в темноте. Но темнота, в конце концов, отступила, потому что вспыхнули разноцветные гирлянды: и вечер, который потерялся во времени, и ветер, который сдулся – разом проиграли. Только дождь продолжал моросить, как неотложная помощь к осени.

Ноябрьский «красный день календаря» перенесённый в праздники недавно, сегодня (в общем, как и всегда) отмечался без особой помпы, и воспринимался многими как обычный выходной, возможно, из-за не возможности подвести под общий знаменатель согласия донельзя расслоившихся со временем граждан. Вот раньше бывало, седьмого, под лозунгом «Пролетарии всех стран…» страна откаблучивала такой жар души, в едином порыве: показного единства, равенства и братства, что было приятно смотреть.

Владимир Владимирович посмотрел на передвижной рекламный щит и, прочитав призыв: «Пейте Кока-Кола Лайт», вдруг вспомнил, как после праздничной демонстрации, кажется на детской площадке, пил с Осипом теплую водку. А рядом в закутке прятался его передвижной рекламный щит «Пролетарии всех стран соединяйтесь».

***

В высотке на Баррикадной к ноябрьскому празднику всегда готовились основательно. Многочисленные родственники, занимающее пространство из пяти комнат, не считая огромных коридоров и холлов, старались изо всех сил угодить хозяину. Поэтому закуски готовились только домашние. Спиртное – дорогое. Выпечка своя – проверенная годами. Сценарий торжества: с речами, тостами, шутками и аплодисментами написан загодя в строгой последовательности.

Пока хозяин был на подходе, родственники (отцы и дети) между делом общались. Причём общение шло через посредников в телевизоре; в разных комнатах смотрели разные программы. Пения магнитолы; музыка бренчала на любой вкус. И ленты негативных новостей, таких необходимых в замкнутом быту. Общение ради общения без всякой претензии на оригинальность. Так, брякнуть что-нибудь, между прочим.

В дверь позвонили. Родственники, как и положено, в данном случае, засуетились.

К входной двери ринулись, можно сказать наперегонки, двое статных мужчин в костюмах (отцы), за ними на всех порах подскочили юноша и девушка в джинсе (дети). Из кухни, снимая на ходу фартуки, выскочили друг за другом две полнотелые женщины в вечерних платьях (жёны).

Перед тем как Владимиру Владимировичу открыли, он сделал ещё один предупредительный звонок, чтоб ожидавшие деда родственники прочувствовали важность вечерней встречи. Утренний намёк о нотариальной конторе наследники поняли правильно. Каждый ждал и надеялся на свою, исключительную правоту в получение лакомого куска, потому что, как часто бывает, не родственный ранжир давал наследнику преимущество, а банальное приближённость к телу.

Семья старшего сына Вячеслава, декана факультета одного технического вуза, его сына Алексея, студента того же вуза, и жены Екатерины, неработающей домохозяйки, надеялась, что в делёжки имущества будет иметь преимущество. Перед семьёй младшего сына Сергея, декана гуманитарного вуза, его дочери Валерии, студентки того же вуза, и жены Елены работающей домохозяйки. Главным аргументом в семье технаря был Вячеслав – долгожданный для деда ребёнок. А гуманитарию Сергею отводилась второстепенная роль, потому что он был на год младше, да к тому же незапланированный.

- Владимир Владимирович, я так рада, что вы пришли! – обрадовалась Елена, так, будто не видела свёкра долгое время.

- И я рада! Ах, как… – подхватила Екатерина.

- Да все рады. – Подытожил общую радость Вячеслав. Кто-то меньше. Кто-то больше…

- Я самый большой радостьник в этом доме! – съехидничал Алексей.

- После меня… - подала голос Валерия.

- Может всё-таки, к столу пройдём? – спросил Сергей и, уходя, добавил: – Радостные вы мои.

***

После встречи с Владимиром Владимировичем Осипу, несмотря на то, что сильно ныла нога, пришлось долго идти пешком. Только так он мог успокоиться, мысленно набросить смирительную рубашку на клокочущие нервы. Только память, лучший реставратор прошедшего времени, как назло, чётко воссоздавала картинки минувших дней. Пока они, словно опавшие листья, лежали вперемешку под ногами. Но стоило вспомнить: как возрождалась структура, проявлялся цвет, хотелось воспарить обратно на дерево жизни.

Осип вдруг вспомнил как его и Володю принимали в партию. Затем как они, соревнуясь между собой, начали восхождение по карьерной лестнице. «Лестница в небо» так, кажется, Владимир Владимирович формулировал свою цель. И действительно, в конце концов, оказался на небесах, став секретарём ЦК по идеологической работе.

«А кем был я? - спросил самого себя Осип. – Так. Никем. Мелкой сошкой. Винтиком в государственном механизме».

Володя и Осип были давно на пенсии, но Осип так и не смирился с ролью лузера. Зависть, словно ржа, продолжала разъедать остатки его жизни.

Вот так с чувством досады Осип дошёл до Триумфальной площади, на которой устремился ввысь бронзовый Маяковский. Подойдя к памятнику, Осип заметил двух неряшливых персон, суетливо копавшихся в полиэтиленовом пакете. Неряхи на мгновения замерли, соединившись в общую композицию с шестиметровым поэтом «Гигантоман и две пьющие козявочки», так как было видно невооруженным глазам, те двое действительно собирались выпить.

- Вы что здесь делаете? – с чувством брезгливости спросил Осип.

- Не ругай нас, - сказал один неряшливый. – Мы третьего никак не можем найти. Вот и пришли сюда.

- Да вы что алкаши чёртовы! - возмутился Осип. – Совсем свихнулись. Это же Маяковский!

- Ну и что, - вступился другой неряшливый. – Без третьего индивидуума нам водка в глотку не лезет. Дядя, составь нам компанию, и мы мигом улетучимся.

- Я сейчас дам вам компанию! – закричал Осип. – Я сейчас вам…

- Осип Максимович!! Осип Максимович!!

Такой зов отчаянья Осип никогда не слышал, наверняка случилось что-то из ряда вон выходящее, возможно сверху пришёл много раз анонсированный конец света и ему решили сообщить об этом первому, как главному лузеру страны.

«Ну что ж я готов», - согласился Осип.

Он уже хотел по-дурацки завопить, но крик застыл на губах, и замерло сердце. К парализованному телу осталось выписать гроб, потому что Осип узнал кричащую прорицательницу. Знакомая девушка Ася из его группы недовольных просто так гнать волну не будет. Осип понял, что эта нехорошая новость специально для него.

«Уж лучше бы конец света, - подумал Осип. – Чем эта»

- Ну! – коротко всхлипнул Осип.

- Памятнику Маяковскому конец, - сказала Ася на последнем издыхании.

***

В конце застолья, когда обычно пьют чай или кофе, Владимир Владимирович сделался мрачнее тучи: то ли родственники не так искренне сегодня пели ему дифирамбы, то ли холодец оказался не такой едрёный. Возможно, настал момент произнести вслух завещание, где любая вещь, прописанная там, становились важнее хозяина, потому что хозяин уже прикреплен к смерти канцелярской скрепкой. Есть официальная бумага с печатью, остаётся только дождаться им конца одного конкретного человека.