Кузнечик сын кузнеца (рассказы) (СИ)

- Ты прыгаешь из-за девчонки? – перелезая через перила, спросила она.

- Нет из-за парня.

- Так ты что гей?!

- Ну почему сразу гей! Он был моим другом и прыгал с парашюта. Так вот однажды парашют не раскрылся…

- А-а-а. Тогда извини…

- Ты написала признание?

- Да.

- Я тоже.

- Дай руку, - попросила она. – Ну что на раз?

- Да. Сейчас, - сказал он. – Я готов. И-и-и….

- А ну-ка стой!! Кому говорю! Стоять!!

Они повернулись на голос. К ним бежал мужчина в форме почтальона. Неизвестно откуда появилась группа молодёжи, которая, недолго думая, словно по чьей-то команде, перемахнула через перила моста и замерла в ожидании. На телевизионщиков, которые искали лучшее место для обозрения, не обращали особого внимания, потому что все были, естественно, напряжены.

- Зачем же отрываться от коллектива? – подбегая к ним, спросил почтальон. - Сейчас прыгнете в воду со всеми вместе.

- Я ничего не понимаю, - сказала она.

- По-моему, они собираются прыгать совместным образом, - предположил он.

- Слушай мою команду!! – крикнул почтальон. – Сегодня у вас особенный день! Вы решились на этот экстремальный прыжок ради процветания почтамта. Городские власти плюют на наши проблемы. Но у них ничего не выйдет. Они больше не посмеют урезать заработную плату. Прыгайте с открытым лицом. После того, как вынырните, плывите к левому берегу там коллектив спасателей. Всё ясно?!

- Ясно!! – закричала шеренга прыгунов.

- И так: на счёт три! – приказал почтальон. - Раз!

- Давай потом сходим в кафе перекусим, - предложил он.

- Два!

- Давай, - согласилась она.

- Три!

- Подтолкни!

ИСТОРИЯ СЕМЬИ БОЛЬШАКОВЫХ, ПРОИСШЕДШАЯ ПОСЛЕ ИХ БРАКОСОЧЕТАНИЯ

У любого человека в жизни случается момент (или моменты), когда он добровольно берёт на себя ответственность за другого человека. Правда, на словах это звучит не всегда убедительно.

Сказать: «Будьте моим мужем», - согласитесь, недостаточно.

Тут нужен документ заверенный, как и положено, должностным лицом. В данном случае работником загса. И хотя молодожёны, решившие на такой шаг, знают друг друга как облупленные и живут вместе давным-давно, поставленный в паспорт штамп к уже имеющейся у них любви может привнести такое, что лучше об этом не говорить. А просто взять и написать историю семейства Большаковых, происшедшую после их бракосочетания.

Заинтересованные в этой истории люди могут задать резонный вопрос: если они и так жили, как говорится, душа в душу, то зачем им на старости лет понадобилась такая формальность, как штамп в паспорте. Здесь можно только предполагать, так как чужая душа – потёмки. Возможно, к этому решению их подтолкнуло материальное благополучие. А собственность, нажитую совместным образом, лучше рассматривать через призму одинаковых претензий. Потом брачные узы продлевают жизнь и укрепляют традиционные семейные ценности, которые сегодня как никогда актуальны. Кроме того, любая семейная жизнь невозможна без доверия, которое всё-таки лучше подкрепить соответствующим решением и подписью заинтересованных лиц. Пожалуй, на этой возвышенной ноте можно остановиться.

Чтобы диалог звучал более-менее правдоподобно, необходимо поместить главных героев в их собственный особняк. Включить свет в гостиной, так как в сентябре рано темнеет. И впустить в открытое окно чистый, загородный воздух.

- Послушай меня, я тебе должен что-то сказать… – сказал Игорь Викторович Большаков своей жене Людмиле Марковне Большаковой, которая, сидя в кресле, без всякого смысла листала автомобильный журнал.

- Нам нужна новая машина… - сказала жена, оставив свой взгляд на цветной вкладке.

- Машина? Но у нас ведь есть машина, - муж пытался понять, куда она клонит. – Я хотел сказать не об этом…

- А я как раз об этом. Наши соседи купили новую машину. Скажи мне: чем мы хуже? – жена закрыла журнал и с укором посмотрела на мужа.

После такого взгляда Большаков обычно брал паузу, потому что любой ценой ублажать женский каприз ему не хотелось. Тем более, то, что он хотел донести касался их семейного бюджета и его назначения на должность директора одного секретного КБ. Правда, само назначение особой радости не порождало. Во-первых, тот на чьё место он пришёл, был завербован иностранными спецслужбами и находился под следствием. Во-вторых, оклад оказался существенно меньше того, который он получал в бытность простым руководителем отдела. И, в-третьих, отказаться было не возможно, потому что решение спустили сверху.

««Повышение с понижением», - Большаков вспоминал сегодняшний разговор с министром. Его голос всё ещё звенел в ушах назначенца.

«Ничего, ничего! - подбадривал министр. – Справишься».

«Почему на эту должность назначили меня? - хотел спросить Большаков. – Я проектировал взлётно-посадочное устройство. А теперь придётся отвечать за целый боевой самолёт».

«Претендентов было трое: ты, Семёнов и Мартинсон. – Проницательности министра можно было только позавидовать. - Но Семёнов и Мартинсон недавно развелись. А ты наоборот женился. В общем, я рекомендовал тебя».

Нужно было что-то ответить жене, так как долгое молчание - знак безоговорочного согласия. А соглашаться с женой Большаков уже не желал.

- Мы не хуже… но… - сказал он. – Но сегодня мне урезали зарплату.

- Почему?! – возмутилась жена.

- Директор КБ почему-то у них получает меньше, - оправдывался Большаков. – Можешь меня поздравить с сегодняшнего дня я директор того самого КБ.

- Отказаться… - лицо жены покрылось румянцем. – Слышишь, нужно отказаться!

- Невозможно… - муж иронично улыбнулся. - Кандидатов было трое: Семёнов, Мартинсон, Большаков. Семёнов развёлся, Мартинсон развёлся, Большаков женился!

- Может, есть смысл нам развестись?! – воскликнула жена.

- Поздно, уже подписан приказ, - уточнил Большаков. – Поэтому о новой машине и ещё о многом чего… надо забыть.

- Это не возможно… - возразила жена. – Ты должен что-то придумать…

***

На первом производственном совещание Большаков держался уверенно, так как в основном слушал доклады своих подчинённых, которые словно студенты, выходя к доске, рисовали конторы будущего истребителя-перехватчика. Каждый руководитель отдела говорил с той долей уверенности, убеждающая Большакова в общих чертах, что в проекте слабых мест нет. Правда, у нового директора возникали сомнения, доведёт ли он этот проект вообще до конца. Потому что сидя в кресле бывшего директора, который, как мы помним, находился под следствием, в голове Большакова роились нехорошие мысли.

«За шпионаж в пользу другого государства высшая мера наказания».

«Зачем я женился? Сидел бы сейчас в своём отделе, как у Христа за пазухой».

«Несомненно, ко мне тоже будут подруливать. Вербовать».

- Не дождутся, - громко сказал Большаков.

- Что вы сказали? - спросили подчиненные.

- Я сказал… - Большаков окинул взглядом подчинённых. - Я сказал, что противник не дождётся, чтобы наш самолёт был хуже, чем у них. На сегодня всё. Совещание окончено.

Подойдя к зеркальному шкафу, Большаков стал собираться. Снял с вешалки плащ, надел шляпу, взял в руку портфель. Ещё раз взглянул на себя в зеркало. Увидел краем глаза отразившееся окно; пропитанной сыростью день, где с деревьев срывалась капли только что прошедшего дождя.

При виде директора у подчинённых возникал естественный рефлекс мелких сошек. Секретарша, например, увидев его, привстала. Охрана на проходной вытянулась в струнку. А персональный водитель, дожидаясь его в машине, как и положено, заблаговременно прогрел салон.

- Игорь Викторович, куда поедем? – спросил водитель.