Мужчина и женщина. Книга первая (сборник)

Альбина же Константиновна, видя на лице Ивана Федоровича, явное недоумение, быстро заговорила:

– Одну минуту… Я сейчас все вам объясню. Вернее, покажу.

Она взяла с соседнего кресла свою сумочку и достала из нее фотоальбом.

Иван Федорович всегда удивлялся, как в простой дамской сумочке может уместиться такое количество предметов разногабаритных размеров и невероятных назначений. Вот и сейчас, когда Альбина Константиновна извлекла из сумки фотоальбом, Иван Федорович не мог не удивиться,

как он там незаметно умещался. Достав альбом, Альбина Константиновна положила его к себе на колени.

Что она с ним делала, Ивану Федоровичу не было видно, достала три фотографии и показала их Ивану Федоровичу.

На всех трех был он – Иван Федорович.

Но в разном возрасте и в разной одежде, в разной обстановке.

– Узнаете?

– Да. Это я, – заявил Иван Федорович.

– Нет. Вы только на одном фото.

Присмотритесь внимательно.

Ивана Федоровича столько раз фотографировали, что он давно не удивлялся, когда его фото всплывали, что называется, то тут, то там.

Здесь он был сфотографирован в пиджаке, свитере и куртке.

На первый взгляд, везде он, и только присмотревшись внимательнее, Иван Федорович обнаружил, что на двух фотографиях – другие люди, хотя и очень похожие на него.

– Да, – сказал он, отобрав две фотографии, – вот на этих не я. А кто эти люди?

– Это, – Альбина Константиновна взяла в руки фото, где был мужчина в свитере, – мой отец.

А вот это, в пиджаке и галстуке – мой муж.

– И?.. – спросил Иван Федорович, мало чего понимая.

– Иван Федорович… – Альбина Константиновна сложила ладони домиком. – Я вас очень прошу, выслушайте меня до конца. Понимаю, что все это вам кажется странным.

Но я попробую все объяснить. Ладно?

– Ладно, – ответил заинтригованный всей этой ситуацией Иван Федорович.

– Итак, – начала Альбина Константиновна, – когда умер мой отец, я была не замужем.

Я еще никогда не любила ни одного мужчину, даже в школе мальчиками не интересовалась.

Отец был для меня всем. Олицетворял мужскую красоту и силу. Я крепко любила отца и искренне думала, что никого другого полюбить не смогу и на всю жизнь останусь старой девой.

Глаза у Альбины Константиновны горели, губы пересохли, пальцы дрожали.

Говоря, она смотрела на Ивана Федоровича, но, в тоже время, как бы мимо.

– Так вот, когда мне исполнилось двадцать, отец умер. Рак… Мне тогда было тяжело. И тут я увидела по телевизору вас. Сначала я даже не поверила, что это вы… подумала, что это мой отец. Так сильно вы были похожи на него.

Но потом конечно, разобралась. Я стала смотреть передачи о вас, покупать газеты, журналы, где о вас писали, бывала на ваших творческих встречах, но подойти не решалась.

Словом, я вас полюбила… полюбила так, как своего отца. – Альбина Константиновна прервалась и попросила налить ей вина. Иван Федорович налил, и она выпила.

– Но нет, наверное, не так, как отца. Сильнее. Но где тогда были вы – известный, знаменитый, и где была я простая студентка. Но я все думала о вас.

Тут она подала альбом Ивану Федоровичу.

Он взял, стал листать. В нем была вся его жизнь.

Он листал, она говорила:

– Потом, уже много позже, я пыталась познакомиться с вами. Но вокруг вас всегда была охрана.

Ваши помощники и секретари не подпускали меня к вам, потому что я не могла внятно объяснить, что от вас мне надо. И я поняла, что вы меня никогда не увидите. Мы не встретимся. Отец умер, а вы недосягаемы. Это судьба, решила я и успокоилась.

По крайней мере, до той поры, пока у нас в институте не появился аспирант, как две капли воды, похожий на вас в молодости. Я вышла за него замуж. Я думала, что жизнь с человеком, так похожим на вас, успокоит меня.

Сделает мою жизнь такой же, как у всех нормальных людей. И поначалу мне казалось, будто я счастлива.

Но нет… он – далеко не вы. И все эти годы я любила не его, а вас. Конечно, можно было бы и стерпеть.

Но тут судьба сделала мне подарок. Этим летом к нам в институт пришла работать ваша двоюродная сестра.

И я поняла: это знак свыше. Я с нею сдружилась, узнала ваш телефон и спросила можно ли вам позвонить. Вы разрешили.

Но я позвонить долго не решалась.

Так прошло лето, потом почти вся осень…

Вот-вот зима наступит. Время идет и идет. И я вдруг поняла, Иван Федорович, что и у меня в жизни лето уже миновало и осень скоро сменится зимой.

Ведь и для вас, Иван Федорович, время уходит.

Мне за сорок, вам уже под семьдесят.

И я поняла, что скоро будет поздно вам звонить

Мне стало страшно. Прожить жизнь и не испытать, хотя бы самой малой дольки собственного счастья! Поверьте, Иван Федорович, это совершенно невыносимо. Время уходит и для вас, и для меня, а я хочу быть вашей, хоть на час, а вашей, а вы – моим.

Женщина замолчала и смело, открыто посмотрела в глаза Ивану Федоровичу.

Ивану Федоровичу сделалось неловко.

Такие предложения для него были отнюдь не внове.

Раньше, правда они бывали чаще, с годами реже, а в последнее годы – совсем уж редко. Но все-таки бывали. Но Иван Федорович, как правило, под разными предлогами, отказывал малознакомым женщинам в таких

свиданиях – годы, что ни говори, брали свое.

Но то, что и как говорила эта женщина, было настолько чистым, естественным и искренним, что он никак не мог отказать.

Иван Федорович расплатился, и они поехали.

Уже в постели, когда он откинулся на спину и расслабился, а она, отвернувшись от него, затихла. Он попытался найти объяснение тому, что произошло. И не мог. Стал копаться в своих мыслях, в ощущениях и уже хотел порассуждать о чем-то там высоком и вечном, как вдруг почувствовал, что спина Альбины Константиновны вздрагивает. Иван Федорович взял за плечо Альбину Константиновну и повернул к себе.

Да, она плакала.

Он растерялся.

– Что-то не так?

– Нет, все так, а плачу я от счастья.

Он погладил ее по голове. А она, приняв эту ласку, уткнулась лицом ему в грудь и зарыдала в голос по-бабьи.

Тут он всерьез испугался и попытался ее успокоить.

– Нет-нет. Не беспокойся, сейчас все пройдет. – Альбина Константиновна стала вытирать свои глаза, – спасибо тебе. Сейчас все пройдет.

Ты иди в душ. Я сейчас успокоюсь.

Иван Федорович встал и ушел в ванную.

Потом оделся, прошел на кухню. Через некоторое время услышал, что в ванной зашумел душ. Наконец

Альбина Константиновна вышла к нему. Уже причесаная, подкрашеная, спокойная.

Пока они пили чай, она молчала.

Иван Федорович тоже молчал, слишком уж все это было неожиданно.

Надо было это как-то переварить. Нужна была пауза.

На прощанье, она погладила его по руке, и сказала:

– Спасибо тебе… я этого ждала полжизни.

– Ну, что ты… – начал было Иван Федорович.

– Нет, не надо. Не говори ничего. – Она прикрыла ладонью ему рот. – Пойду.

– Ладно, – ответил Иван Федорович. До встречи, звони.

– Нет, встреч больше не будет, – сказала она. – Отец говорил мне: «Слишком много счастья не бывает, Алекс».

Спасибо тебе за сегодняшний день, но звонить я не буду. И ты не звони, не беспокой меня. Второго свидания я просто не выдержу, а так буду жить спокойно с мужем, детьми и вспоминать этот день. И она вышла из машины.

Вначале он не осознавал да и не верил, что это была первая и последняя встреча, ждал, что Альбина Константиновна вот-вот позвонит. Это неожиданное свидание буквально потрясло его. На всякий случай его помощники выяснили номер ее сотового, и он забил его в свой телефон под именем «Алекс».

Но звонка не было ни через неделю, ни через месяц.

А сам он позвонить не решался, потому что не знал, как и что говорить.

После этой встречи, у него появилось чувство странной неуверенности, как будто он что-то недопонял, что-то недоделал в своей жизни. На душе было неспокойно.