Волшебная сказка Томми

И еще сад. Ни у меня, ни у Сейди никогда раньше не было своего сада. Летом вся домашняя жизнь проходила в саду. Каждый вечер мы ужинали на открытом воздухе и собирались в саду по утрам выпить чашечку кофе. Разумеется, мы увлеклись садоводством. Нашли себе новое увлечение. Первые попытки были не очень удачными, но в конечном итоге у нас получился чудесный сад. Повсюду — дикий виноград и другие вьющиеся растения; на стенах — огромные кадки с цветами, чтобы закрыться от надоедливых взглядов детишек с соседней детской площадки; заросли лаванды и розмарина, источающих восхитительные ароматы. Мы даже поставили зеркала вдоль одной стороны забора, чтобы зрительно увеличить пространство. Идею подал Бобби, и мы всегда подозревали, что тут есть и другие мотивы, помимо ландшафтно-дизайнерских: на случай внезапного приступа нарциссизма наш Бобстер обеспечил себе отражающие поверхности прямо в саду (видимо, чтобы каждый раз не срываться и не бежать в дом). В первый же вечер после установки зеркал мы с Индией потихоньку пробрались в сад — было уже очень поздно, и мы приехали ко мне после какой-то там вечеринки, — зажгли свечи и тихо-тихо занялись сексом у зеркальной стены. Я был сзади и завороженно смотрел на красивую белую спину Индии, а потом поднял глаза и увидел в зеркале, как мои пальцы дразняще ласкают ее соски. Это была просто волшебная ночь, и Бобби был очень доволен, что мы окрестили его зеркала.

О Господи, снова Индия! Что-то я подозрительно часто стал вспоминать, как мы с ней занимались сексом. С чего бы вдруг? В любом случае все уже в прошлом — и Индия, и сад, как теперь оказалось, — но мы с Сейди все обсудили и договорились, что найдем себе новый дом. Вернее, найдем жилье и превратим его в дом — такой же уютный и защищенный, как нынешний. Мы даже скрепили наш договор рукопожатием. Оставалось надеяться, что для осуществления этого плана нам не придется перебираться на север в Шотландию. Далековато будет ездить на работу — с работы.

17. Вечер дома

В кои-то веки вечером в пятницу мы с Чарли не забурились в какой-нибудь клуб с целью развлечься до полного изнеможения. Честно сказать, я побаивался с ним встречаться после вчерашних событий, но, как оказалось, я зря беспокоился. Чарли остался прежним. И после всего, что случилось вчера, мое восхищение этим человеком стало вообще запредельным. Он довел все до критической точки, прояснил все вопросы, нуждавшиеся в прояснении, и мы с ним перешли на следующий этап наших... э... отношений. Вот, я это сказал!

Меня покорили еще и другие качества Чарли, проявленные им в четверг, но об этом чуть позже.

Это так странно, когда человек вдруг срывается и обнаруживает свои самые сокровенные мысли и чувства. Я имею в виду, человек, который никогда раньше этого не делал. Он раскрывается перед тобой, и тогда может случиться одно из двух. Либо вы становитесь еще ближе, потому что он не побоялся быть искренним, и ты оценил это предельное доверие, либо ты понимаешь, что твой собеседник — стопроцентный урод, неприятный во всех отношениях, и впредь будешь стараться его избегать (из опасений, что он попытается повторить давешнее представление). К счастью, с Чарли у нас получилось первое. Он показал мне такую сторону себя, о которой я даже не подозревал, и для меня это стало большой неожиданностью. Но меня это не испугало. И мне вовсе не показалось, что Чарли нечаянно проговорился о чем-то таком, о чем я не должен был знать, и что он потом пожалеет о своей откровенности. Нет, все было правильно. Именно так, как должно быть. Это было похоже на испытание дружбы, когда вы с кем-то впервые молчите вместе. Он раскрылся передо мной, и я увидел, что происходит у него в душе, и по всем ощущениям это было логичное, закономерное продвижение вперед, а не преодоление некоего воображаемого рубежа.

На самом деле его предложение не ходить в клуб напугало меня даже больше. Мы всегда ходим в клубы по пятницам. Пятница — это конец недели. Вечером в пятницу Чарли приходит ко мне вместе с Финном, и мы все вместе играем, дурачимся и смеемся, потом я набираю ванну, купаю Финна и укладываю его спать, а потом Сейди приходит с работы, и мы с Чарли идем развлекаться в клуб. Такая у нас пятничная программа. Иногда, если у Сейди свидание с пылким любовником, с Финном остается Бобби, но мы с Чарли всегда ходим в клубы по пятницам. Всегда!

Не пойти в клуб вечером в пятницу — это все равно что услышать от мамы: «Так, мой хороший, в этом году на рождественский ужин у нас будет мясной чоу-мейн». Это просто неправильно.

И мне не то чтобы очень хотелось в клуб — не так, как бывает, когда мне действительно нужно туда пойти, потанцевать, и. забыться, и не думать вообще ни о чем, кроме того, с кем тут можно затеять интим и у кого есть наркотики. Нет, просто мне было странно и непривычно. Хотя, опять же, в последнее время со мной постоянно творится странное. Пора бы привыкнуть, малыш.

Теперь, когда мы с Финном достигли джентльменского соглашения, что я никуда не денусь, он сказал, что уже придумал мне подарок на Рождество. Только это секрет. Впрочем, Финна хватило всего лишь на пять минут, и он все-таки проговорился, что это такое будет (календарь с фотками группы «N’Sync» — «В сентябре Джастин голый по пояс. У него на сосках маленькие прищепочки»). Потом он услышал, как мы говорим про клубы, и тоже вклинился в разговор:

— А если ты не член клуба, тебя в клуб не пустят?

— Нет, Финн, мы говорим про другие клубы, — ответил я, внутренне насторожившись. В беседе с Финном любая тема может быть потенциально опасной.

— А там есть специальная комната, где курят сигары?

— Нет, Финн, — сказал Чарли. — Ты, наверное, имеешь в виду клуб джентльменов.

— Как в фильме про Оскара Уайльда? — уточнил Финн.

— Да, — терпеливо ответил Чарли. — Но мы с Томми ходим в другие клубы. В которых танцуют. Там не курят сигары.

— И джентльмены встречаются крайне редко, — добавил я.

Финна, похоже, удовлетворил наш ответ. Мне хотелось спросить, почему восьмилетний ребенок смотрит фильмы про Оскара Уайльда, но потом я подумал, что если принять во внимание его семейную ситуацию, то в этом нет ничего удивительного.

И мы никуда не пошли! Я позвонил Сейди и сказал, что сегодня мы дома, так что, если ей хочется загулять, у нее есть такая возможность, и Сейди сказала, что она, безусловно, ее не упустит и поставит весь город на уши. Бобби ушел в свой любимый бар на Кингз-Кросс, заведение для «плохих мальчиков», где есть темная комната и прочие удобства, и можно было не сомневаться, что домой он вернется уже под утро. В общем, у нас с Чарли получился тихий домашний вечер на двоих. Мы заказали еду из китайского ресторанчика (предупреждая вопрос: не мясной чоу-мейн) и просто сидели и ели, пили вино и болтали. И это было действительно классно.

Теперь, когда я разобрался в своих ощущениях по поводу того, что мы не пошли «клубиться» в пятницу вечером, меня больше всего волновало, что будет с квартирой. Бобби, когда узнал, страшно расстроился. Сказал, что придется нам ехать к черту на рога, потому что здесь, в Лондоне, мы не найдем ничего даже близко похожего на нашу теперешнюю квартиру (и по площади, и вообще) за те деньги, которые можем себе позволить.

— Мы все дружно поедем в Сибирь, — простонал он, схватившись за голову. — Поселимся где-нибудь в полной жопе, на пригородном пустыре, в сотне миль от ближайшей станции метро. И в нескольких световых годах от более-менее приличного гей-бара. — Бобби нравится Сохо. Вдали от любимых гей-баров он просто зачахнет. Мы с Сейди пытались его успокоить, мол, ты не волнуйся, мы обязательно что-нибудь придумаем, и Сейди добавила в своей характерной манере а-ля Опра Уинфри, что если действительно верить в то, что мы сумеем найти в Ислингтоне квартиру, которая будет нам по карману, то мы непременно ее найдем. Однако стенания убитого горем гея о переезде в Сибирь отнюдь не способствуют обретению действенной веры.