Идеальная жизнь

Женщина уставилась в потолок. Она уже ответила на вопросы о том, где находится, какой сегодня день и кто сейчас президент. Она посчитала туда и обратно от одного до трех и припомнила небольшой перечень фруктов и овощей.

— Ручка.

— А это?

— Колпачок от ручки. — Она посмотрела на Уилла и улыбнулась. — Или это корова? — Когда доктор метнул на нее озабоченный взгляд, она рассмеялась. — Да шучу я, — сказала она. — Просто пошутила.

— Вот видите! — воскликнул Уилл. — Она способна шутить. С ней все в порядке.

Он неловко скрестил руки на груди. В больницах ему становилось не по себе — еще с тех пор, как ему было девять лет и он видел, как умирает отец. Три дня спустя после аварии, когда маму уже похоронили, Уилл сидел с дедом и ждал, пока отец придет в сознание. Он часами не сводил глаз с коричневой, безвольно лежащей руки отца, разительно контрастирующей с белыми простынями, белым светом и белыми стенами, и понимал, что уход отца в тот мир, которому он уже принадлежит, — всего лишь вопрос времени.

— Хорошо. — При звуке голоса врача оба — и Джейн, и Уилл — расправили плечи. — По всей видимости, у вас небольшое сотрясение, но, похоже, вы идете на поправку. Велика вероятность, что память о более отдаленных событиях восстановится раньше, чем о событиях недавних. И может случиться, что несколько минут непосредственно перед ударом вы так и не вспомните. — Он повернулся у Уиллу. — А вы…

— Офицер Уильям Быстрый Конь, полиция Лос-Анджелеса.

Врач кивнул.

— Передайте тем, кто приедет за ней, что ночью ее нельзя оставлять без присмотра. Необходимо будить ее каждые несколько часов, чтобы проверить уровень ее адекватности, спрашивать, кто она, как себя чувствует и тому подобные вещи.

— Подождите, — сказала Джейн. — А когда я вспомню, кто я?

Врач впервые за время, что находился рядом с ней, улыбнулся.

— Этого я сказать не могу. Может быть, потребуются часы. Возможно, недели. Но я уверен, в городе вас будет ждать муж. — Он опустил ручку в карман пиджака и погладил женщину по плечу. — Он тут же оживит вашу память.

Врач распахнул дверь смотровой и вышел, полы белого халата полетели за ним.

— Муж? — переспросила Джейн и уставилась на свою левую руку, на которой в флуоресцентном свете на простом колечке поблескивали бриллианты. Потом подняла глаза на Уилла. — Как я могла об этом забыть?

Уилл пожал плечами. Он и сам не заметил кольца.

— Неужели ты его не помнишь?

Джейн закрыла глаза и попыталась представить себе какое-то лицо, жест, голос. Покачала головой.

— Я не чувствую, что замужем.

Уилл засмеялся.

— Что ж, половина жен в Америке, наверное, убить готовы, чтобы получить такой удар и забыть своих мужей. — Он подошел к двери и придержал ее. — Идем.

Весь путь до стоянки он чувствовал, как она идет на шаг позади. Когда они дошли до грузовичка, он сперва открыл дверцу Джейн и помог ей сесть в машину. Завел машину, пристегнулся ремнем безопасности и только потом сказал:

— Послушай, если тебя ищет муж, заявление о пропаже у него примут не раньше чем через двадцать четыре часа. Если хочешь, мы можем прямо сейчас поехать в участок. Или отправимся туда завтра с утра.

Она изумленно посмотрела на него.

— Почему ты не хочешь меня туда везти?

— Ты о чем?

— Ты увиливаешь от ответа. Я слышу это нежелание в твоем голосе.

— В таком случае ты слушаешь не слишком внимательно. — У него заиграли желваки. — Сама решай.

Она не сводила глаз с его точеного профиля, не понимая, что такого сказала. Почему он злится? По крайней мере, в данный момент он был ее единственным другом.

— Возможно, если я отдохну, — осторожно ответила она, — то, когда проснусь, все вспомню. Может быть, с утра все будет по-другому.

Уилл повернулся, уловив в ее голосе дрожь и надежду, которую она ему давала. Эта женщина, о которой он ничего не знал, женщина, которая ничего не знала о нем, отдавала себя в его руки. Такого подарка он еще никогда не получал.

— Может быть, — согласился он.

Когда они добрались до дома в Резеде, Джейн уже спала. Уилл отнес ее в спальню, уложил на голый матрас и укрыл единственным одеялом, которое успел достать. Снял с нее туфли, но на дальнейшее не решился. Она была чужой женой.

В муниципальном колледже Оглала на одном из уроков по культурологии, которые Уилл вынужден был посещать, чтобы получить диплом, он узнал о наказании, которое сиу назначали женам-изменницам в конце девятнадцатого — начале двадцатого века. Наказание его просто шокировало: если жена убегала с другим мужчиной, муж имел право отрезать ей кончик носа — заклеймить на всю жизнь. Уиллу показалось, что это противоречит всему, что он знал о народе сиу. В конце концов, они не признавали права на землю, они щедро раздавали деньги, еду, одежду друзьям, даже если сами оставались голыми и босыми. Тем не менее они считали мужа хозяином, а жену — его собственностью.

Он смотрел на спящую Джейн. В какой-то степени он ей завидовал. Ей так легко удалось забыть свое прошлое, в то время как Уиллу пришлось попотеть, чтобы выбросить из головы собственную историю.

Он коснулся воротника Джейн, на котором запеклась кровь. Он принесет холодной воды и замоет ее. Он убрал волосы с ее лица, вгляделся в ее черты. Обыкновенные каштановые волосы, маленький нос, упрямый подбородок. Веснушки. Это не сексуальная блондинка из его юношеских грез, но довольно симпатичная. Наверное, кто-то сошел с ума, когда обнаружил, что она пропала.

Он отнял ладонь от ее шеи, собираясь пойти за тряпкой, но замер, когда ее рука, до этого лежавшая вдоль тела, взметнулась вверх и пальцы с молниеносной быстротой обхватили его запястье. «Господи, — подумал он, — рефлексы, как у кугуара!» Она открыла глаза и принялась с безумным видом оглядываться по сторонам, как будто оказалась в ловушке.

— Тихо, тихо, — успокоил ее Уилл, осторожно высвобождая руку.

Джейн отпустила его и нахмурилась, как будто сомневаясь, что могла его схватить.

— Ты кто? — спросила она.

Уилл подошел к двери и погасил свет. Отвернулся, чтобы она не видела его лица.

— Ты не захочешь этого знать, — ответил он.

Первые детские воспоминания Уилла были о том, как из тюрьмы под залог освобождали отца.

Ему было всего три года, но он помнил, как мама стояла перед шерифом. Она была высокая, гордая и даже в приглушенном свете выглядела очень и очень бледной.

— Произошла ошибка, — заявила она. — Мистер Быстрый Конь один из моих подчиненных.

Уилл не понимал, почему мама сказала, что папа работает у нее, когда прекрасно знала, что он работает на ранчо у мистера Лундта. Он не понимал значение слова «нападение» и думал, что бить можно только рождественские игрушки. Шериф, мужчина с нездоровым румянцем на лице, пристально посмотрел на Уилла и сплюнул ему под ноги.

— Никакой ошибки, мадам, — ответил шериф. — Вы же знаете этих проклятых индейцев.

У мамы вытянулось лицо. Она достала бумажник, чтобы заплатить за отца залог.

— Отпустите его! — прошипела она.

Шериф развернулся и пошел по коридору. Уилл смотрел, как он становится все меньше и меньше, и пистолет на его бедре поблескивал каждый раз, когда шериф проходил мимо окна.

Мама присела на корточки перед Уиллом.

— Не верь ни одному слову! — велела она. — Твой отец хотел помочь.

Годы спустя он узнал, что Захария Быстрый Конь оказался в баре, когда произошел инцидент. К одной из женщин привязались двое белых батраков, а когда отец за нее вступился, завязалась драка. Женщина убежала, поэтому, когда на место прибыла полиция, слово Зака оказалось против слова тех двоих.

Они почти на полквартала отошли от участка, прежде чем отец снял его с шеи и крепко обнял жену.

— Боже, Энн, — выдохнул он ей в волосы, — мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти!

Уилл потянул за край отцовской клетчатой рубахи.