Идеальная жизнь

— Джо отснял шесть ужасных сцен, где тебя нет, — сцены с ведьмами и что-то там с Банко. Говорит, что Мелани устроила представление, вроде она умывает руки. — Герб наблюдал, как Касси открывает третий, а потом четвертый шкафчик, потом, прикусив губу, смотрит под раковиной. — Что у нее с головой? — шепотом спросил он у Алекса. — До сих пор немного того, да?

Алекс пожал плечами.

— Врачи сказали, что пройдет какое-то время, прежде чем она вспомнит, кто она и что, черт возьми, с ней произошло. — Его взгляд остановился на Касси, которая наконец открыла шкафчик, где стояли тарелки. — Я решил, что пока побуду рядом с ней. Так безопаснее. — Он улыбнулся. — Черт! Если уж я не смог вернуть ей память, то не знаю, что сможет.

Касси вернулась с тремя тарелками и пачкой бумажных салфеток. Застыла у края стола — третья лишняя.

— Я нашла бокалы только для вина, — оправдывалась она.

Герб жестом пригласил ее сесть.

— Садись уже. Мы можем пить и из бутылок. — Он развернул сандвич с невероятным количеством мяса между ломтиками хлеба, и Касси увидела, как искривился его рот, когда он откусил половину этого бутерброда. — Надеюсь, ты поблагодарил свою красавицу жену за бесплатную рекламу. — Герб ущипнул Касси за щеку. — Трансляция по всем каналам убитого горем Алекса Риверса, закрывающего собой жену, — это именно то, что нам нужно перед вручением «Оскара». — Он положил сандвич. — Твоих приятелей из Киноакадемии не может не тронуть то, что ты человек семейный, когда они будут голосовать за «Лучшего актера» и «Лучшего режиссера». Знаешь, я сегодня позвоню Микаэле и узнаю, нельзя ли сделать на этом передачу с Опрой. Устроишь рекламу «Табу», а на последние пять минут мы пригласим Касси…

— Нет!

Касси даже вздрогнула. Не то чтобы Алекс слишком громко это произнес, но он с такой силой стукнул кулаком по столу, что треснула одна из расписанных вручную плиток, которыми была выложена столешница. Касси видела, что по запястью Алекса струится кровь, но он даже не удосужился ее вытереть. Он прищурился и, перевернув бутылку с содовой, подался через стол к Гербу.

— Ты не посмеешь эксплуатировать на телевидении мою жену, чтобы увеличить шансы на получение «Оскара»!

Герб спокойно промокнул рот салфеткой, словно уже привык к подобным вспышкам.

— Хорошо, хорошо, — согласился он.

Изумленная Касси сидела не шелохнувшись, глядя, как ручеек «Спрайта» оставляет лужу на ковре. Потом подняла глаза на Алекса.

— А я не против, — сказала она. — Если ты считаешь, что это поможет…

— Я сказал «нет»! — взревел Алекс. Пальцы, которыми он вцепился в край стола, неожиданно обмякли. — Касси, — произнес он уже спокойнее, — «Спрайт».

Касси вскочила и бросилась в кухню. Тряпка… Она оглянулась и интуитивно открыла шкафчик, где хранилась стопка сложенных простых салфеток. Потом поспешно вытерла стол, опустилась на колени между Гербом и Алексом и прижала тряпку к ковру. Она терла целую минуту и настолько погрузилась в уборку, что не заметила тягостного молчания, которое буквально давило ей на плечи. Молчания, под которым все ниже склонялась ее голова. Молчания, которое мешало ей взглянуть на Алекса.

— Чисто, — запыхавшись, шепнула она и покачнулась.

Алекс усадил ее к себе на колени.

— Прости, Герб, — извинился он. — Ты же знаешь, каким я становлюсь, когда речь заходит о Касси.

— Любой вел бы себя так на твоем месте. — Герб взял остаток своего бутерброда и принялся методично снимать с него копчености. — Проклятый холестерин!

Касси наблюдала за тем, как он складывает мясо на краю своей тарелки. Она поерзала, ощущая бедра Алекса под собой, поняла, что дрожит, и Алекс тут же крепко обнял ее.

— Замерзла? — прошептал он ей в ухо. Она даже ответить не успела, как он еще крепче прижал ее к себе. — В пятницу я вылетаю в Шотландию, — сообщил он. — Касси полетит со мной.

— Правда? — удивилась Касси, оборачиваясь к нему.

— А в университете ей дадут отпуск? — поинтересовался Герб.

В университете? Касси встала с колен Алекса.

— А какое отношение имеет к нам университет?

Герб снисходительно улыбнулся.

— Похоже, Алекс упустил это из виду. Ты преподаешь в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

— Я думала, что я антрополог.

— Так и есть, — успокоил ее Алекс. — Ты преподаешь там антропологию. — Он улыбнулся. — Дай-ка вспомню… Если не ошибаюсь, в этом семестре ты ведешь курс «Археологические раскопки», «Австралопитеки» и консультируешь по курсам, которые читает Голден, по биологии, обществу и культуре.

Рассерженная Касси набросилась на него. Возмущение постепенно сокращало пропасть, возникшую между ними, заставляя ее забыть о своей роли молчаливой наблюдательницы. Как он мог забыть сообщить об этом? Она же рассказала ему о руке, которую увидела в библиотеке, — первый ключик к установлению ее личности. И в полицейском участке, когда он подтвердил свои права на нее, она едва сдерживала радость от своей догадки. Как человек, увлеченный собственной карьерой, Алекс должен был бы понимать это!

— Почему ты раньше мне ничего не сказал? Я должна позвонить на работу. Наверное, я пропустила занятие. Возможно, они видели газеты…

— Касси, успокойся, — ответил Алекс. — Дженнифер уже позвонила в университет и сообщила, что с тобой все в порядке, но на пару недель ты берешь больничный.

— А кто такая, черт побери, эта Дженнифер? — не сдавалась Касси.

— Моя ассистентка, — ответил Алекс, и его спокойный голос, казалось, пробежался по ее плечам и спине. Алекс подошел к ней, схватил за руку и заставил взглянуть себе в глаза. — Не волнуйся, — сказал он. — Я просто хотел, чтобы ты пришла в себя.

— Со мной все в порядке! — взорвалась Касси. — Все в полном порядке! Возможно, я не помню, кто я такая, Алекс, но от этого не становлюсь беспомощным инвалидом. Я, вероятно, вспомнила бы намного больше, если бы ты с таким упорством не принимал решения за меня…

Внезапно она замолчала. Голос Алекса был ласковым, как дождь, его объятия сулили успокоение, но пальцы просто впились ей в кожу. Касси опустила глаза и увидела, что на блузке расплылось пятнышко крови из порезанной руки Алекса. Он так пристально смотрел ей в глаза, что даже не понимал, что делает ей больно.

Касси почувствовала, как горят щеки. Она обвиняла его во всех грехах, накричала на него, хотя его единственным желанием было помочь ей. Касси отвернулась от Алекса, испугавшись того, что набросилась на него, да еще и в присутствии Герба. О чем она думала? Конечно, она поедет в Шотландию. Успеет еще поработать в университете.

Алекс убрал волосы у нее со лба. Похоже, он ждал, пока она придет в себя.

— Прости, — пробормотала Касси. — Я просто расстроилась, что ты не упомянул об этом раньше.

Она отстранилась, и тень неловкости вновь заняла свое место между ними. Касси смущенно улыбнулась Гербу и вышла во внутренний дворик, ведущий к пляжу.

— Ничего себе! — выдохнул тот, встал и потянулся. — Не помню, чтобы Касси когда-нибудь так себя вела.

Алекс смотрел, как его жена бродит по яркому песку и ветер почти мгновенно заметает за ней следы. Он видел, как она подняла камень и швырнула его, целясь в солнце.

— Да уж, — негромко ответил он, — я тоже.

Стояло лето 1975 года, и они с Коннором лежали на спине на плавучем доке, упираясь пальцами ног в грубое дерево, проверяя на спор, кто дольше сможет смотреть на слепящее солнце.

— Ты жульничаешь, — сказала она. — Я вижу, как ты щуришься, когда думаешь, что я не замечаю.

— Я не жульничаю! — негодовал Коннор. — Просто по-другому ты выиграть не можешь.

Ей было двенадцать, рядом был лучший друг, и стоял один из тех совершенно великолепных дней на озере Мусхед, которые тянутся так медленно, словно замерли на фотографии, а потом раз — и день уже прошел.

— Боже! — воскликнула она. — Я ослепла!

— Я тоже, — признался Коннор. — Перед глазами только чернота.