Новый день(СИ)

С людьми Джеймс не сближался. Он как бы держал их на расстоянии. Был вежлив и внимателен. Только с Дейном с юных лет он был открыт. Настолько, насколько умел. Дейна он считал своим лучшим и единственным другом. И были времена, когда они с Дейном шагали в ногу: в музыке, во взглядах, в действиях.

В группе Джеймс лидировал. Во всём. Он задавал тему, ритм, темп. Остальные подстраивались. Что, когда и как делать - решал он. Не то чтобы он всеми командовал или не спрашивал мнения. Напротив, всегда советовался и искал отклика. Но делал по-своему. Никто не возражал - он ведь никогда не ошибался.

Возразить ему мог только Дейн. И то потому, что Дейну нравилось показывать свой незаурядный ум. Джеймс Дейна любил и позволял тому беспечно критиковать себя. Решение всё равно было за Джеймсом. И решение, и ответственность, которую Джеймс добровольно брал на себя и честно тащил это бремя.

И Дейн, в конце концов, соглашался с Джеймсом. Соглашался, так как сам думал так же.

Но связь оборвалась. Оборвалась ниточка, по которой струилось согласие между двумя друзьями. И Дейн стал возражать: открыто, непреклонно, враждебно.

Джеймс опешил. Это как взрыв. Будто пружина раз и развинтилась, разрушив целостную конструкцию. Признаться, пружина начала ослабевать в последние годы. Дейн женился, у него родился сын, и Джеймс понял, что он уже не единое целое с Дейном. Может, они стали меньше делиться друг с другом. Он ревновал Дейна немного, что ли... Про себя.

На работу новое положение Дейна не повлияло. Он, как и раньше, проявлял неистощимый интерес к музыке, к делам группы, и времени проводил больше с ними, чем с семьёй. Ничего не изменилось. Вроде бы... Только Дейн стал недоволен результатами сильнее, чем прежде. И так требовательный, впрочем, как и Джеймс, доводил придирки до предела. А главное, не предлагал решений, а решения Джеймса отклонял с упорным занудством. Это касалось музыки, денег, планов на турне, в общем, всей их деятельности.

Джеймс, как всегда, искал свои ошибки и списывал всё на свой счёт. Пробовал несколько раз поговорить с Дейном. Но это не помогло. А однажды - не выдержал и наорал на Дейна, потребовал, чтобы тот в случае недовольства предлагал свой вариант, а не ныл и не упрямился. Грубо так наорал. При всех. Просто заткнул Дейна. Да, он это умеет, если нужно - уложить любого парой слов. Не потому что словом владеет мастерски, а потому что вкладывает в слова всю свою волю.

Пожалел, что сорвался, но дело было сделано. Пружина развинтилась окончательно.

Врач этот душевный, к которому потом ходил Джеймс, когда понял, что не может разобраться в жизни сам, объяснил, что статус Дейна изменился, что он теперь - отец, глава семьи. Что они повзрослели и поменяли жизненные ценности, что Дейн - сильная личность и стремиться к лидерству, вот и выходит война статусов.

Какие, к чёрту, статусы! Они ведь всё также хотели делать музыку! Джеймс никогда не считал Дейна соперником. Он нередко отдавал инициативу Дейну, если тот её брал, слушал его здравый ум и ритм его ударных. Если Дейн и вправду хочет чего-то большего, пусть скажет ему об этом, а не капризничает, как принцесса. Но Дейн уходил от контакта, выходил из комнаты, отмалчивался, отворачивался. А Джеймс бесился от того.

После разъяснений доктора, Джеймс перестал скандалить, учился сдержанности. Но она вовсе не была похожа на его обычное спокойствие. Она была неестественной и опасной, как бомба замедленного действия. Хуже, что вошла в привычку.

Джеймс послушал каверы, побродил по клубу, повидался со знакомыми. Разузнав всякие новости, заметил Дейна у бара. Он захотел спросить у Дейна здесь и сейчас, что за хрень творится между ними. Ещё чуть-чуть и Алан с Еном не выдержат. А группу нужно сохранить. Это важнее всего, важнее их личных отношений.

Он подошёл и попросил у бармена виски и любимую Дейном "маргариту". Дейн сидел с миной не очень-то довольной.

- Дейн, давай обсудим кое-что, - Джеймс чувствовал себя попрошайкой, побитой собакой. Противно до жути. Но он был готов на всё.

- Что ты хочешь обсудить?

- Эти заморочки наши... Всё тянется давно... Но если мы не остановимся, мы можем потерять... потерять группу.

- А в чём мы должны остановиться? И кто это - мы?

- Мы - это ты и я, - Джеймс отбросил всякую гордость, он был открыт как мог, - мы должны...

- Знаешь... Я тебе ничего не должен.

Джеймс тяжело вздохнул. Он чувствовал изнуряющую злобу от бессилия втолковать Дейну такую простую вещь.

- Хорошо. Я не так выразился. Я не знаю, как сказать правильно. Я очень хочу, что бы мы нашли... нашли общий язык - так, что ли это называется.

Дейн молчал и отводил взгляд.

- У меня появилось такое чувство, будто я сильно провинился, - всё, Джеймс опустился ниже плинтуса. - Я согласен. Я виноват. Но я хочу исправить ошибки...

- Меня это достало.

- Достало что? Мы не можем поговорить нормально, потому что тебя "это достало". Твердишь одно и то же. И я не знаю, как извлечь тебя из упорного затворничества под названием "это достало".

Дейн вертел в руках стакан с "маргаритой", но не пил из него.

- Ладно... уже много чего произошло. Накопилось, наверное. Может, не стоит копаться в прошлом, а просто договариваться и объяснять друг другу...

- У тебя как-то всё просто, Джеймс.

- Может и не просто, но Алана и Ена это тоже достало, мы их терпение испытывать не можем. Вот чего ты опять начал про концерты, про "не с чем ехать". Нам нужно работать...

- Нам нужно то, нам нужно это. Знаешь, Джеймс, это тебе - нужно!

Джеймс видел, как Дейн заводится, он и сам был на взводе.

- Ен и Алан хотят...

- Проблема в том, что если тебе "нужно", то все "должны" и даже "хотят"! И плевал ты на то, что твоё "нужно" никому не нужно!

- Вот как?

- Вот так.

- Я не думал, что расклад такой.

- Такой.

- Значит, тебе не нужно. В этом всё дело?

- Может и в этом, - Дейн отвернулся, показывая, что не намерен продолжать разговор.

Всё. Джеймс, дошёл до точки кипения и сжимал опустевший стакан так, что тот мог превратиться в осколки на раз-два. Через какое-то время он посмотрел на Дейна. Твёрже и строже. И совсем не дружелюбно.

- Что ты конкретно хочешь? - он произнёс вопрос медленно, разделяя каждое слово.

На сцене загремел очередной кавер.

- Послушать музыку! - Дейн сказал громко, в ухо Джеймсу, встал и ушёл.

Угасли последние звёзды надежды. Джеймса тошнило. То ли от виски, то ли от унижения. Он заказал ещё виски, и пропитанный духом уныния, шатался по клубу, безнадежно погружаясь в потёмки.

Глава третья

Соло

Голова Джеймса жила своей собственной, отдельной, пронизываемой болью жизнью в звенящем мареве из обрывков воспоминаний воодушевлённого начала, мерзкой середины и полной черноты конца. Чем закончился концерт, Джеймс не помнил. Истина Питера "если хоть кто-то может вспомнить, что здесь происходило, значит, он здесь не был" работала.

Он перевёл взгляд с потолка в сторону и убедился, что он дома, хотя валялся, раскинувшись как морская звезда, на полу прямо в гостиной. Факт того, что он дома положение облегчал, но только не боль, раздирающую виски и затылок.

Во рту у него было сухо как в пустыне. К ноющей головной боли присоседилась тупая и щемящая где-то в груди, а в мыслях вихрем проносились видения такого содержания, что Джеймс застонал, собирая непослушное тело на ковре в клубочек. Но обрывки воспоминаний не исчезали, вызывая отвращение к самому себе.

Зато вчера, прежде чем его поглотил чёрный провал беспамятства, он чувствовал очаровательную смесь смирения, непринужденности и нахальства, когда садился в машину с тремя до неприличия молоденькими девчонками. О чём он только думал?