Горькая радость

Китти вышла из задумчивости и стала слушать, что говорит Тафтс.

— Мне кажется, на его тотемном столбе мы занимаем довольно невысокое положение, — заявила та, облизывая пальцы. — Лиам говорит, что он строит множество планов и собирается здесь все изменить. Поэтому и рыщет по всем углам. Лиам называет его динамо-машиной, способной мыслить и логически рассуждать.

— Я знала, что сандвич с беконом разговорит тебя лучше, чем целый шприц какого-нибудь психотропного средства, — усмехнулась Китти. — Значит, бентамский петух считает каждое перышко в курятнике?

— Старшая сестра, должно быть, рвет и мечет.

— Да нет, он сумел покорить ее в первые же пять минут разговора, — сообщила Тафтс с видом оракула. — Похоже, они сошлись во взглядах, во всяком случае, во всем, что касается сиделок, питания и бытовых проблем.

— Я слышала, что в санатории полетели пух и перья, — сказала Китти.

— Мои дорогие сестрички, пух и перья летят повсюду, причем в таком количестве, что скоро засыплют всю больницу, — уточнила Тафтс, приберегая главную новость напоследок. — Мы встречаемся с доктором Бердамом завтра в восемь утра. И Лина тоже.

— Ну, наконец-то нас выпустят из чистилища! — воскликнула Эдда.

— Только вот куда: на небо в рай или в преисподнюю? — сделав гримасу, поинтересовалась Китти. — У меня дурное предчувствие.

— Да, у тебя будут проблемы. Вряд ли он воспылает к тебе любовью после того, как ты послала его подальше.

В голубых глазах Китти сверкнули фиолетовые молнии.

— Ха! Он сам напросился, мерзкое насекомое! Если опять пристанет, я пошлю его еще не туда!

На следующее утро без одной минуты восемь все четыре новые медсестры в марлевых косынках и фартуках уже стояли у кабинета главного врача, поскрипывая накрахмаленной формой. Они волновались, но страха не испытывали. Меньше всех тревожилась Лина Корриган. То, что она, получив регистрацию, вызвалась работать в психиатрическом отделении, было столь смело и необычно, что любой просвещенный главврач счел бы за благо взять ее на работу. Время Фрэнка Кэмпбелла безвозвратно ушло, а доктор Чарлз Бердам уже сумел проявить себя как здравомыслящий и чуткий руководитель.

Синтия Норман, помощница больничного секретаря (что по статусу было чуть выше обычной машинистки), а ныне личная секретарша доктора Бердама, пригласила в кабинет всех четырех сразу. Когда они вошли, новый главврач не встал из-за стола и не предложил им сесть — три сестры встали у его стола, у которого, как заметила Эдда, были подпилены ножки, а четвертая, повернувшись к доктору спиной, стала рассматривать медицинские книги на полках. Присутствие в комнате сразу нескольких человек сгладило эту бестактность.

Сидя доктор выглядел достаточно высоким, как это обычно бывает с маленькими мужчинами, которые теряют в росте за счет коротких ног. «Да он еще и сложен непропорционально, — подумала Эдда, самая высокая из присутствующих. — Как здорово, что я на каблуках! Пусть не очень высоких, но они все равно добавляют роста, ха-ха. И почему мне так хочется его унизить? То, что он помми, здесь ни при чем. Просто у него слишком много гонора».

— Благодарю вас за пунктуальность, сестры, и простите, что не предложил вам сесть. Я вас не задержу.

Главврач чарующе улыбнулся и из горгульи превратился в кинозвезду.

— Итак, три практикантки и одна заслуженная сиделка получили регистрацию и стали дипломированными сестрами.

Снова сверкнула ослепительная улыбка.

— Можете не представляться. У меня имеется список. Сестра Лина Корриган?

— Это я. Заслуженная сиделка, — отозвалась она.

— Но на вид совсем молодая. Здесь указано, что вы хотите работать в психиатрическом отделении — это так?

— Да, сэр.

— Отлично, отлично! — с энтузиазмом воскликнул главврач. — Вы двадцать лет проработали сиделкой, и этот багаж дает вам неоценимое преимущество для такой работы, тем более что я намерен назначить нового психиатра. К сожалению, мы пока не можем помочь хроническим эпилептикам, слабоумным и прочим безнадежным пациентам, но я уверен, что в ближайшие годы медицина научится справляться с маниями и депрессиями. Вы будете заместительницей старшей медсестры больницы и старшей медсестрой психиатрического отделения. Оно будет расширено и переоборудовано, и с начала следующего года там будет работать психиатр. Вас это устроит, сестра Корриган?

— Да я просто ног под собой не чую! Спасибо, спасибо вам!

— Тогда я жду вас в два часа дня для последующей беседы.

С изменившимся лицом Лина выскочила из кабинета.

— Сестра Эдда Латимер?

— Да, сэр.

— Я здесь достаточно недавно и еще не разобрался во всем, поэтому на данный момент не могу с уверенностью сказать, потребуется ли нам вторая операционная. Сейчас дела обстоят так, что и одной более чем достаточно. Корунда всего в трех часах езды от Сиднея, и все сложные операции предпочтительно делать там, за исключением случаев, требующих немедленного вмешательства.

Глаза главврача сменили цвет с ярко-золотого на тусклое хаки; горгулья втянула язык и насупилась. Он продолжил:

— Я могу предложить вам место, сестра Латимер, но только не в операционной. В мужское отделение требуется вторая медсестра для работы с шести до двух. И в родильное отделение тоже. Что вы предпочтете?

— Благодарю вас, сэр. Я выбираю мужское отделение, — ответила Эдда и, резко повернувшись, вышла из кабинета.

— Сестра Хизер Скоуби?

— Это я, сэр.

— Вообще-то вас уже определили на должность сестры-инструктора плюс вы следите за содержанием и питанием больных. Я планирую отдать все хозяйственные вопросы заместительнице старшей медсестры, которая будет отвечать за уборщиц и санитаров. Теперь все они будут обязаны пройти учебный курс по санитарии и гигиене и посещать практические занятия. Вы, сестра Скоуби, разработаете для них все необходимые инструкции.

— Отличная идея! — просияла Тафтс.

— Питание — отдельная проблема, но там схожие требования. К примеру, все работники кухни должны иметь понятие о гигиене. Как все уже поняли, на питание каждого больного будет отпускаться гораздо больше, чем шесть пенсов в день, но главное — это качество пищи. Мы со старшей медсестрой решили, что кухня будет в ведении одной из ее заместительниц, специально назначенной для этой цели. Но вот только не знаю, с чего начать.

— С топора, сэр. Старшая сестра Ньюдигейт человек городской и не знает, что такое повар для стригалей, а ведь доктор Кэмпбелл нанимал именно их. Работа у стригалей очень тяжелая, и они не слишком разборчивы в еде. А у больных подчас вообще нет аппетита. Советую вам уволить всех поваров и набрать новых, поприличнее.

— Я так и сделаю. Сестра Скоуби, вы, разумеется, назначаетесь на должность сестры-инструктора и отвечаете за все учебные программы больницы.

— Благодарю вас, сэр, — улыбнулась Тафтс и покинула кабинет.

Осталась последняя сестра, которая все еще рассматривала книги.

— Сестра Кэтрин Тридби?

Она повернулась, сделав почти танцевальное па, и главврач онемел от изумления.

— Это вы! — изумился он.

— Это зависит от того, что вы под этим «вы» подразумеваете, сэр. Я — сестра Кэтрин Тридби.

— Но вас же зовут Китти Латимер, вы дочь местного пастора!

— Да, и это тоже правда, — согласилась Китти, наслаждаясь ситуацией. — Моя официальная фамилия Латимер, но поскольку все четыре практикантки были родными сестрами и имели одну и ту же фамилию, здесь решили дать нам новые. Эдда так и осталась Латимер. Грейс, которая позже покинула больницу и вышла замуж, стала Фолдинг. Тафтс… ой, то есть Хизер, дали фамилию Скоуби, а я, самая младшая, стала именоваться Тридби.

Чарлз встал и вышел из-за стола, улыбаясь так, что у Китти захватило дух. Улыбались даже его глаза, которые могли менять цвет, как кожа хамелеона. Потрясение от столь неожиданной встречи с женщиной, образ которой преследовал его день и ночь с того самого момента, когда он увидел ее в поезде, было так велико, что Чарлз Бердам совсем потерял голову. Он протянул Китти руку, и на лице его появилась глуповатая улыбка.