Актриса и милиционер

тровича, что он приедет в Москву непременно-всенепременно, Нора покрыла поцелуем, и он, настроенный на нее и только на нее, уловил торопливость ее губ, испытал ужас, но тут и поезд тронулся, а Нора еще на перроне - "быстрей, быстрей!", - и вот она уже стоит на площадке с благодарно освобожденными глазами.

"Я свинья, - корила она себя, не отвечая на его письма. Но тут же утешилась: - Пусть так и думает. Ему же будет легче, что я такая гадина".

Он никогда не думал о ней так. Он думал о ней по-другому - страстно, нежно, продлевая и продлевая каждый из прожитых тогда дней. Он натягивал, вытягивал эти нити из прошлого, боялся их порвать, пока однажды все не порвалось само: тяжело, безнадежно заболела дочь. Смерть назначила истинную цену жизни. Бились с женой, спасая девочку, упустили сына... К тому времени, когда Вадим Петрович и Нора встретились у поребрика под контролирующе замечающим все взглядом милиционера Виктора Кравченко, дочери уже много лет не было на свете, а сыну было столько, сколько было Вадиму Петровичу в том Ленинграде. Жена готовилась к операции катаракты, и Вадим Петрович специально приехал в институт Федорова, чтобы показать все медицинские бумаги, а одновременно выяснить, сколько может стоить операция в Москве, все-таки как никак, а центр этого дела.

29 ОКТЯБРЯ

Договорились так. Нора возвращается домой в одиннадцать часов. Пусть он ее ждет на этом же месте. "Это мой дом, - и пальчиком в серый, грязный, безрадостный торец. - Видишь, какой красавец!"

По торопливости, по рассеянности или по некоей потайной логике побуждений, но Нора не сказала номера своей квартиры. Вадим Петрович, боясь ее пропустить, пришел на час раньше. После дежурства, возвращаясь дорогой мимо ларька, Витек увидел утреннего старика уже с букетом, обернутым "юбочкой вверх". Витька давно напрягали именно эти фасонные "юбочки" цветов: все в кружавчиках, цветы обретали особый, специфический намек. Сам Витек цветы никому никогда не дарил, но капитан-психолог объяснял им, что "цветы есть момент спекуляции на влечении мужчины к женщине. Влечение не стыд. Это естественный процесс".

Витя - в который уж раз! - подумал: как он прав, капитан. Но и не прав тоже. Ибо нельзя назвать естественным процессом то, что заставляет этого старика стоять на сквозняке, прикрывая собственным телом "юбочку цветов".

- Не замерз, дед? - с подтекстом спросил Витя, думая, что с этой актрисой ему еще ломать и ломать мозги. - Спрашиваю, не замерз? - повторил он, на что действительно замерзший и неуслышавший Вадим Петрович ответил невпопад.

- Да вот! Жду...

Нора опоздала, потому что по первому ледку троллейбусы скользили медленно. Она увидела Вадима Петровича издали, на фоне унылого торца своего дома, маленький человек боролся с ветром, был несчастен, а букет это еще и подчеркивал.

- О господи! - сказала Нора, внутренне раздражаясь на цветы. Зачем он их? - Идемте скорей!

Она представила, как он будет не знать, не уметь себя вести, как ей предстоит наводить