Знаменитость

Поезд вздрогнул, и еле заметно тронулся. Перрон медленно пополз назад, а провожающие засеменили вслед за окнами и тамбурами, так и не успев договорить все важные напутствия. По коридору вагона ко мне в тамбур протиснулся Алеша Козырный. Он ласково помахал рукой медленно отстающей от поезда Старковой.

– Как думаешь, Сережа, может мне водку перестать пить? Только красное сухое винцо. В Одессе его много, для здоровья полезно?.. – спросил певец.

И зачем-то смерил хохлушку-проводницу победоносным взглядом.

Часть 3. Гастроль

16

С восторгом прильнув к окну автомобиля, Алеша Козырный взахлеб обсуждал каждый дом, каждую улицу Одессы, которые попадались нам на пути. А меня, наоборот, все сильнее грызло беспокойство – не перегнул ли палку певец, сразу затребовав такой огромный гонорар. Он выпалил сумму, едва поздоровавшись, как только продюсер Рудик с распростертыми объятиями встретил нас на одесском перроне. Между тем, «Волга» старой 21-й модели, как в фильме «Берегись автомобиля», на которой нас вез Лев Рудик, не оставляла впечатления нажитых подпольных миллионов.

– Посмотрите направо, сейчас мы проезжаем знаменитый одесский академический театр оперы и балета. Еще Пушкин сюда захаживал, если люди не врут, – сообщал необъятный Лев Рудик. – А теперь внимательнее, проезжаем угол Дерибасовской и Ришельевской. Тот самый знаменитый угол, где, как известно шестеро налетчиков отобрали честь у бабушки-старушки…   

Он рулил с небрежностью старого автомобилиста, говорил вкусно и уверенно, как рассказчик, привыкший увлекать слушателей. Однако, боковым зрением я наблюдал, что разговор на перроне не выходит и у него из головы.

– А вот – место, такого вы не найдете больше ни в одном городе Союза – этот угол – таки наша музыкальная биржа…

И Рудик с тайной гордостью поведал, что если кому-то нужны виртуозы Одессы – надо именно сюда. И несколько невзрачных типов, тусующихся на углу, окажутся отличными музыкантами. Например: скрипка, гитара, тромбон и контрабас. И по сходной цене вы на некоторое время становитесь владельцем оркестра. Чаще всего музыкантов с биржи зовут играть на похоронах или свадьбах. А среди них действительно хватает настоящих виртуозов, истосковавшихся по хорошему делу, по интересному репертуару. Так что на запись настоящего концерта многие из них могут согласиться ради интереса – за сущие копейки. А таланты там ого-го!

– Впрочем, нам это не понадобится, – авторитетно сообщил Лев Евгеньевич. – Один из моих деловых партнеров – известный одесский импресарио с невероятными связями в филармонических кругах. Он нам подгонит таких музыкантов, такой высокий класс… – Рудик даже задохнулся от раскрывающихся перспектив. – Кстати, Алеша, гонорар, который ты запрашиваешь – просто людоедство в чистом виде! Сейчас у нас будет разговор с деловыми партнерами. Там ты выскажешь свои пожелания, а я постараюсь их убедить. Но они люди деловые, и как отреагируют – не знаю…

Рудик остановил «Волгу» в начале Приморского бульвара, и дальше повел нас пешком. Метров двести, пока не показалась лавочка, где сидел, казалось бы обычный седенький пенсионер. Если это на что-то и походило – то на случайную встречу старых доминошников, но никак не на важные деловые переговоры. И я подумал про себя, что Лев Евгеньевич соблюдает конспирацию очень естественно и ненавязчиво. Как будто это и не конспирация вовсе.

Седенький пенсионер, окинул нас выцветающими и по-старчески мутноватыми голубыми глазами. Этот дед сошел бы за обычного доходягу, разглядывавшего на бульваре россыпь опавших каштанов, если бы не одна маленькая деталь. На безымянном пальце левой руки старика бросался в глаза золотой перстень с темным камнем. Перстень был такой массивный, что казалось, это он своей тяжестью оттягивает подрагивающий старческий палец к земле.

– Здравствуйте, Магельницкий, – поприветствовал Лев Евгеньевич – А где же Янкель Моисеевич Шейфер?

– Янкель будет с минуты на минуту, – прошамкал старичок. – Так шо, Левочка? Таки эти цуцики будут петь?..

И я понял, что «цуцики» – это мы. И для этого дедушки, не иначе, хранящего в своем полосатом матрасе пару миллионов, Алеша Козырный вовсе не знаменитый и скандальный певец, а какая-то «темная лошадка». И этот дедушка, видимо, опасается, что молодой по его меркам Лева Рудик собрался втянуть их с Янкелем Шейфером в какую-то непонятную аферу, на которой можно потерять деньги. Радужное настроение, посетившее меня с первых минут в теплой Одессе, моментально схлынуло. Потому что стало ясно – предприятие, ради которого мы притащились за тридевять земель, висит на волоске. И я еще сильнее пожалел, что Алеша сразу заломил несусветный гонорар. Рвачество еще никому не шло на пользу.

Все время, пока мы ехали в поезде, Алеша разрабатывал план, как стребовать с Рудика гонорар побольше. Как только я ему пересказал ему перспективы курортно-музыкального бизнеса – глаза певца загорелись. Полдороги он шевелил губами, совершая подсчеты в уме. И, наконец, выбрав момент, когда кроме нас в купе никого не осталось, он свесился с верхней полки и пообещал, что постарается «стрясти с этого барыги» три тысячи рублей. При этом половину своей доли Алеша клятвенно заверял, что презентует мне, чтобы хоть какая-то сумма положила начало отдаче долгов.

– А вот и Янкель! Здравствуй, уважаемый! – подскочил Лев Евгеньевич, раскрывая объятия.

Вниз по бульвару, прямо к нам шел большой еврей неопределенного возраста. Ему могло быть пятьдесят, а могло быть и семьдесят пять. На голове развивалась седая шевелюра кудрявых волос. Вперед выпирал немаленький живот.

– Таки веселый сюрприз ты нам приготовил Левушка! – с веселым задором пробасил Янкель Шейфер, имевший «огромные связи в одесском филармоническом мире».

– Да, вот, настоящий король блатной песни Алеша Козырный перед вами собственной персоной. Живой, настоящий, можете потрогать руками, если хотите, – отрекомендовал Рудик. – Рвется записывать концерты. Находится в прекрасной творческой форме. Аппетиты, правда, под стать знаменитости. Алеша хочет гонорар три тысячи рублей.

Алеша встал с лавочки и артистично раскланялся.

– А что ж гонорар такой большой? – прищурившись, поинтересовался Шейфер.

– За имя, – ничуть не смутившись, парировал Козырный. – Я сейчас звезда номер один  в блатном жанре. А не какой-нибудь безымянный новичок.

– В апреле, Сергей Иванович Маклаков с братьями Жемчужными записал шикарный концерт памяти Аркадия Северного. И солист у них новый появился, зовут Саша Розенбаум. Его «Гоп-стоп» распевает уже пол-Союза. Так что ты отнюдь не единственная звезда, – нахмурил брови Янкель Соломонович.

– Ну, так и где ваш Розенблюм? – ни на йоту не смутившись, парировал Алеша. – А я – вот он. В Одессе. И в прекрасной творческой форме!

– Алеша готов записать сразу несколько концертов – скажем три. Прибыль от распространения – полностью наша. За такой гонорар мы получаем товар «под ключ», – продолжал обрабатывать партнеров Лев Рудик.

– Под ключ! – неожиданно почему-то рассвирепел большой Шейфер. – Я тебе расскажу, как нас всех закроют на ключ, стоит в это дело вляпаться! Ты, Левушка вот не слушаешь, «Голос Америки». А зря! Я, грешным делом, охоч до вражьих голосов. Так вот, вчера ночью «Голос Америки» передал интервью с нашим дорогим гостем Алешей Козырным. Где этот молодой человек поливает все политбюро ЦК КПСС, за то, что, якобы товарищи Брежнев, Суслов и Громыко не позволили ему жениться на Эдите Пьехе! Не слышал такое? Как угораздило этого нахала! Как только язык его повернулся!

У меня сразу душа ухнула вниз. Не в пятки конечно, но куда-то в область кишечника. Алеша, наконец-то, немного смутился.

– Какой такой «Голос Америки»?! – недоумевая, пробормотал он. – Это же английская была корреспондентка. Радио ВВС, у Севы Новгородцева работает… Я вообще думал – все это прикол. Ну, побалдели, выпили малость…