Белая пыль

}Большую часть пути мы прошагали молча. Глубокий тёмно-синий вечер укрывал разбитую просёлочную дорогу без фонарей и мы по памяти обходили давно знакомые ямы. Таня плелась позади меня и дулась. Наконец, я сказала:}

}─ Не знаешь, Элька придёт? – они были почти соседями.}

}─ Не знаю, - буркнула она.}

}Глупый вопрос. Какую бы ещё сморозить глупость? }

}─ Блин, я салата наелась, теперь луком воняю…}

}Таня ответила не сразу. }

}─ У меня жвачка есть, хочешь?}

}Вот такая она – всепрощающая. Таня порылась в сумочке и, выудив из неё орбит, стала выдавливать мне на ладонь подушечку из пачки. }

}─ Спасибо. }

}Я улыбнулась. Она больше почувствовала, чем увидела мою улыбку. Потом сказала:}

}─ Коза!}

}Я жалостливо наклонилась к ней:}

}─ Прости меня! – и протянула руку. }

}Она сначала оттолкнула меня, но уже через пару секунд нашла мою руку и мы продолжили путь. }

}Странное пение мы услышали ещё возле магазина, который был за несколько домов от клуба, но насторожились не сразу. }

}─ Что они включили?}

}─ Не знаю…}

}Здесь уже был работающий фонарь, и я увидела, как по лицу Тани пробежала тень замешательства. В нашем клубе лирические песни никогда не пользовались популярностью, тем более в начале вечера, когда необходимо собрать и разогреть толпу. Выбор диджея особенно изумлял отсутствием музыки как таковой: звучал только тонкий голос с мученическим надрывом и страданиями. Какой-то знакомый голос. Кто поёт? Никак не вспомнится! И слова знакомы… А это что за неприличные вздохи? К чему они? Ну, где же я слышала это раньше? Я слышала… слышала… В животе съеденная утка вдруг стала проситься наружу. О, Господи!}

}─ Наша кассета! Это же наша кассета! Что за чёрт?!}

}Тут я до боли в груди отчётливо распознала свой родной голосок, очень старающийся быть сексуальным и вспомнила, с какой душевной отдачей выводила эти волнующие строки в прошлую пятницу. Да-да, здесь я, значит, тоненько выпеваю, а Таня в такт мне томно вздыхает. Её вздохи в идеале должны быть слышны где-то на заднем плане, как фон, но благодаря клубным усилителям я понимаю, что она вздыхала слишком шумно и даже устало, заглушая моё тонкое пищание. }

}Таня в ужасе прикрыла руками рот, как будто от этого над деревней прекратят раздаваться её стоны. Я же совершенно не могла понять одного и сходу заорала на неё:}

}─ Откуда у них кассета?! Кто им дал?! }

}Меня била истерика. Таня испуганно мотала головой:}

}─ Я не знаю! Не я, нет… Может, твой Максим?}

}─ Не мог он. Кассеты у тебя были!}

}Таня юлила, как загнанный зверёк. Потом она едва разборчиво забормотала, чтобы даже её собственные уши не поняли, о чём идёт речь:}

}─ Ну, я… Я В..ду вчер одну двала.}

}─ Что?! }

}─ Помнишь, он просил на днях что-нибудь новенькое?}

}─ Кто?}

}─ Да Влад! }

}И как бы в оправдание, другая Таня, изливающаяся из клубных колонок, сипловато пропела «Прости! любовь к нему сильней меня, но я…». У той Тани, что стояла напротив меня, выступили слёзы от услышанного и она отчаянно попыталась саму себя перекричать:}

}─ Но я точно помню, что это был обычный сборник, там обложка была зелёная, а от нашей ведь с сердечками… - она громко всхлипнула. }

}─ Да ты с ума сошла! А что за кассета там внутри лежит, ты проверила?}

}─ Нет…}

}─ Я вижу! Точнее, слышу, что нет! Пошли скорее.}

}Мы ускорили шаг. Тут песня закончилась, послышался шум от клацанья кнопками – значит, сейчас зазвучит следующий «шедевр». }

}На крыльце клуба стояли Кот, грустный Димка и Виталик. Ухмылки на их лицах скорее всего были вызваны нашим пением. Виталик, увидев нас, оживлённо толкнул в покатое плечо Кота: «Смотрите, вот они!» и все трое, не скрывая веселья, уставились на нас, словно мы шли голые и с мартышками на головах. }

}─ Ух, девчонки! Ну и молодцы!}

}─ Вот тебе и скромницы! }

}Они хохотали, а мы с деревянными лицами прошмыгнули мимо них в клуб. Не помня себя от ярости и стыда, мы ворвались в кибитку. За аппаратурой сидели Гога и Влад. Таня с воплями «Ах ты, козёл!» первым делом съездила своей серебристой сумочкой Владу куда попало. Большой пластиковый стакан с пивом полетел со стола и окатил брызгами прелестную Танину юбку. Гога мог только ржать от всей души. За стеной, в зале для танцев, мы исполняли теперь на английском Аврил Лавинь, а пение на иностранном было равносильно выставлению напоказ самого интимного, что могло со мной быть. Я забила по кнопкам на магнитоле, но она продолжала играть, а когда, наконец, открылся лоток, оказалось, что он пуст. Бедный Гога не мог разогнуться от смеха. }

}Я едва сдерживала слёзы:}

} ─ Отдай кассету! Где она?! }

Но он был бы не Гогой, если бы послушался меня. Возле Влада я нашла ещё один, какого-то допотопного вида магнитофон и стала просто лупить по нему так, что в колонках старчески задребезжал звук. Влад отстранил мою руку и достал кассету. Аппаратура смолкла. Это всё он виноват, сволочь!

От рыданий моё лицо перекосилось, я старалась дотянуться до Влада, чтобы треснуть его кассетой.

─ Это не я! Не я! – уворачивался он.

─ Ну, ты и скотина! Как ты мог! – я бессильно махала в воздухе рукой, не дотягиваясь до него.

Влад решил, что пришла пора сматываться. Он выскользнул из-за столика и бросился бежать вон, по пути получив несколько тумаков злосчастной кассетой от меня и от Таниной сумочки. Мы погнались за ним. Он убегал и кричал, что это не он, но до нас не доходили слова. В самом деле, не на Гогу же нам накидываться. Он забежал за магазин и остановился. Я налетела на него с разбега, но он сразу крепко схватил меня за руки и пытался успокоить. Таня осталась в стороне, она быстро выдохлась. Я пыталась высвободиться и орала на него в праведном гневе, пока он не психанул и грубо трухнул меня, сердито прокричав:

─ Всё, хватит уже! Это Гога поставил, не я. Откуда я мог знать, что на ней? Танюха сама мне её дала!

─ И ты не мог…

─ Нет, не мог! Всем смешно было послушать, как вы, две дуры, развлекаетесь.

Подошла Таня.

─ Влад, отпусти её.

Она разжала его руки с моих локтей.

─ В следующий раз думать будете, - бросил напоследок Влад и ушёл.

Некоторое время мы стояли молча, пытались взять себя в руки. Никогда мне ещё не было так стыдно, как в тот вечер. Унижение и обида выгрызали во мне рану. И Влад был груб… Как он смеет так со мной обращаться? Корона с моей головы слетела в грязь, а трон, на котором я, восседая, так любила выпендриваться перед неиссякаемыми поклонниками, опасно зашатался.

Таня запричитала:

─ Как же мы вернёмся туда? Боже мой, какой позор! И, посмотри, у меня вся юбка обрызгана… Ой, я не могу! Не хочу туда идти!

─ Я тоже. Сейчас опять все ржать будут, я больше этого не вынесу.

Мы подошли к фонарю и, глядя в зеркальце из Таниной сумочки, подтёрли размазанную тушь. Я взглянула на клуб – на крыльце стояла завклубом, сухопарая тетя Наташа, мать Гоги. Она высматривала опаздывающих на репетицию участников концерта, то есть нас. Мы были отлично видны ей под этим фонарем и она наблюдала за нами.

─ Ёлки-палки, посмотри туда, - я указала Тане на клуб, - стоит, ждёт нас. Что будем делать?

Таня насупилась и сложила на груди руки.

─ Не знаю! Достала своими репетициями.

Я приняла решение.

─ Ладно, надо сходить, а то некрасиво получится. Хуже уже не будет.

С минуту мы бодрились и, немного собравшись с духом, пошли назад.

─ Девчонки, ну что вы? Вернулись на бис исполнить? – крикнули за спиной тёти Наташи. Она непонимающе оглянулась, потом с удивлением повернулась к нам – весь спектакль явно прошёл мимо неё. Она редко когда замечала молодёжную возню, предпочитая тихо отсиживаться в своём кабинете. Но наш понурый и расстроенный вид она заметила.

─ Девочки, что случилось?

Ответом был взрыв хохота стоявших на крыльце, а мы, не поднимая голов, прошмыгнули внутрь и с горьким облегчением спрятались в её кабинете.