Белая пыль

А. Апре

Белая пыль

роман

Помните, как вы однажды проснулись и впервые осознали, что больше не являетесь ребёнком? Что в этом промежуточном, изматывающем нервную систему состоянии, теперь постепенно исходящем на нет, вы, оказывается, были подростком, да и сейчас недалеко ушли? Недалеко, но всё же… между вами и теми, кто только собирается вступать на этот неизбежный путь, теперь километры уже изведанных вами чувств, сомнений, ощущений и всяческих находок. К сожалению, их тоже оказывается недостаточно для того, чтобы называться взрослым, поэтому, сделав это маленькое открытие, вы вынуждены ещё какое-то время делать неуверенные шаги впотьмах. Прошу вас, прошагайте несколько из них вместе со мной!

Глава 1

Я никак не могла вспомнить тот период, когда перестала играть в куклы. Обе мои давно забытых Барби были сложены в пакет, они переезжали. К ним прилагалась вся их одежда, сшитая мною лично. Я рылась в старом комоде, разыскивая спрятавшиеся кусочки детства. Все они безжалостно летели в прощальный свёрток. Мне было невтерпёж избавиться от вещей, которыми ещё недавно я так дорожила.

«В десятом классе я уже точно ими не играла, - размышляла я, - в девятом, по любому, тоже, а что же было в восьмом? Почему я ничего о нём не помню?»

̶ Мам, я в восьмом классе играла в куклы? – крикнула я в кухню.

̶ Не помню, кажется, играла, - после паузы прозвенела мама своим сопрано. В её голосе всегда присутствовала нотка недовольства.

̶ А я что-то не помню, – я насторожилась.

̶ У Таньки твоей когда день рождения?

̶ В августе…

̶ Ну! Разве ей не тринадцать исполнялось, когда на её день рождения Максим ваших кукол на крышу закинул? – в интонациях слышалась гордость за сыночка. – А ты на год старше, вот и посчитай.

̶ Блин, точно. – Я всё вспомнила, это было два года назад.

Ох, до чего же унизительно. Как я могла почти в четырнадцать лет играть в куклы? О чём я думала? И этот Максим, недомерок. Он мой младший брат, который примечателен только тем, что являл собою самое шкодливое создание в этом мире.

̶ Кстати, кто их оттуда достал? – мама не сдержала смешок.

̶ Антон, кажется, - буркнула я.

Мама захихикала.

̶ Ой, всё, мам, отстань! – меня охватило привычное раздражение.

Схватив уже нагруженный пакет, я выскочила на улицу. Солнце жарило невыносимо. На крыльце, развалившись в тени, спали коты. Подойдя к забору, отделявшему нас от соседей, я заглянула через него – в глубине, под деревьями, копошились двое соседских детей.

Эй, Вика! – окрикнула я старшую, лет восьми, - привет! Иди сюда.

Вика с любопытством на личике подбежала ко мне. Её маленькая сестра топала следом. Я, как снизошедшая к поклонницам дива, улыбаясь, спросила:

̶ Ты ведь любишь играть в куклы?

̶ Да…

̶ Отлично. Я хочу подарить тебе своих, – я передала через забор пакет. – Там для них много одёжки и ещё кое-чего. Играйтесь, мне они всё равно больше не нужны.

̶ Ух, ты! – Вика сияла, заглядывая внутрь.

̶ Ну, всё, удачи!

̶ Спасибо, Лена!

Две сестры, чумазые и ещё не чёсаные, очень возбудились и потащили моих кукол в дом. Младшенькая подскакивала и допытывалась «Сто там, я тозе буду!»

Как приятен был момент ощущения себя взрослой. Ведь несколько лет назад мы вместе могли сидеть в одной песочнице, а теперь я взрослая, а они – дети. Я улеглась в гамак. Где-то высоко солнце разбрасывало свои ослепительные лучи и они, бешено врезаясь в густой покров из винограда над моим гамаком, рассыпались на мягкие струи света, которые легко просачивались сквозь листву и лились на меня золотистым, тихим эхом солнца. Гамак покачивался. Я закрыла глаза. Световые блики хаотично скользили по лицу. Где-то лениво крякали утки, где-то рядом посапывала собака.

Стараясь, чтобы было незаметно, я легонько ощупала свою грудь. Как и вчера, она не подросла. Моё ежедневное разочарование. Эти два скромно проклюнувшихся бугорка словно и не собирались увеличиваться дальше. Вот что за несправедливость? Почему у всяких малолетних шлюшек, некоторые из которых помладше меня, уже давно всё на месте, а я хожу как доска? Наташа, ещё одна моя соседка, недавно советовала мне что-нибудь подкладывать в бюстгальтер, как она. Однако, чувство собственного достоинства не позволяло мне настолько опускаться. Я была поглощена своим горем, когда вдруг с дороги раздался голос:

̶ Лена-а-а!

Я вскочила. Это была Таня, моя любимая подруга.

̶ Иду, Тань!

Поспешно нацепив шлёпки, я бросилась к калитке. Из-под светлой футболки шею Тани обвивали завязки купальника. Мы поздоровались, завершив приветствие легким поцелуем. Таня была прехорошенькая блондиночка с добрейшими глазками и полусонным выражением лица. В её тонкой фигурке было очень много подростковой хрупкости, она почти всегда была бледна. Мы были с ней очень похожи, нас часто путали с расстояния, но в моём лице было больше живости, любопытства, во взгляде больше блеска, а щёки порою отливали излишним румянцем. Мы обе были очень худы, и всё же я имела более округлые формы, может, оттого, что была старше её без месяца на год.

̶ Ну что, пошли на речку? Ты готова?

Чёрт, я совсем забыла. Мы же ещё вчера договорились.

̶ Да, только купальник одену, заходи! – я сделала приглашающий жест.

̶ Нет, я не пойду! – на её лице появился страх, - я твою Раду боюсь. Давай быстро, я тебя здесь подожду.

Бедняжка никак не могла забыть тот день, когда Рада, эта азиатская громадная сука, внезапно взбесилась и с ужасающим оскалом понеслась за Таней через весь двор. Я даже ничего не успела понять, а девочка тем временем обрела дар полета и лёгким воробушком взметнулась на чердак.

̶ Да она спит, я её прикрою.

̶ Нет, Лен, я лучше здесь, иди! – она скрестила руки.

̶ Ладно.

Я быстро оделась. Рей, красавец-немец, ещё один представитель папиной псарни, возбуждённо бежал впереди меня к калитке.

̶ Рей, пошел на место!

Но пёс ловко вырвался за двор, едва я приоткрыла калитку, и был счастлив пойти с нами на пляж.

̶ Ну, пусть он тоже пойдет,- Таня с наслаждением принялась выглаживать его лоснящуюся спину, - Реюшка, красавчик, хороший наш, - ласкала она его и оба улыбались. Всё же добродушных собак Таня обожала.

На пляже был аншлаг. Валялось много наших, деревенских, но и приезжих горожан, любителей дикой природы, тоже было достаточно. Они резко выделялись на фоне наших загорелых неандертальцев своими блеклыми, немощными телами.

̶ Сегодня суббота, что-ли? – спросила я Таньку.

̶ Вроде да, - рассеянно ответила та. Она выискивала кого-нибудь из нашей компашки.

̶ Блин, знала бы, не пошла. Ненавижу тюленьи лежбища, - проворчала я.

̶ Вон наши ребята, под деревом! – Таня указала налево. Обособленное от общего пляжа хилое и единственное деревце кое-как прикрывало несколько человек. Двое резались в карты, Антон как всегда острил и ухмылялся (его жертвой была Переверзева Катя), Влад Белкин же просто лежал на пузе и упивался прекрасным видом полуголых девчонок.

В нескольких шагах от них поджаривалась парочка деревенских шлюшек, их уже окучивали взрослые ребята. Проходя мимо, мы поздоровались с ними. Один из них оценивающе окинул меня взглядом и сально подмигнул.

̶ Какие люди! – Антон, конечно, первым заметил нас. Мы обменялись приветствиями. - Проходите, дамочки, не стесняйтесь. Елена Прекрасная, присаживайтесь сюда, - он засуетился, торохтя костями из-под натянутой кожи, - а ну, Катюха, двигай свой задок.

̶ Да куда тут еще? – возмутилась Катя, но её круглое личико с веснушками на носу излучало радость. Ей всего тринадцать, но это была настоящая нимфетка, в которой вуаль детскости уже не могла скрыть проступающую отовсюду сексуальность.

Мы не сели, лишь положили вещи. Антон, будучи не в состоянии молчать, пока ему не заткнут рот, произнес извечную, забитую фразу: