Здравствуй, грусть

ирилом, сплю рядом с ним, никогда с ним не разлучаюсь. По воскре-сеньям мы обедаем вместе с отцом и Анной - дружной четой, а может, и с матерью Сирила, что придаст нашим трапезам семей-ную атмосферу.

Я встретила Анну на террасе - она спускалась на пляж к отцу. Она посмотрела на меня тем ироническим взглядом, каким смот-рят на людей, сильно выпивших накануне. Я спросила ее, что она собиралась мне сказать вечером, когда я заснула, но она, смеясь, отказалась ответить под предлогом, что я обижусь. Отец вышел из воды, широкоплечий, мускулистый - он показался мне велико-лепным. Я пошла купаться с Анной, она легко плыла, приподняв голову над водой, чтобы не замочить волос. Потом мы все трое растянулись рядом на песке: я посредине, они по обе стороны от меня, молчаливые и умиротворенные.

И вот тут-то у дальней оконечности бухты показалась лодка под всеми парусами. Отец заметил ее первый.

- Бедняжка Сирил больше не мог выдержать, - сказал он, смеясь. - Анна, простим ему? В общем он славный малый. Я подняла голову, я почуяла опасность.

- Что это он делает? - удивился отец. - Огибает бухту? Да он не один...

Теперь и Анна подняла голову. Лодка проплыла мимо нас, обогнула берег. Я уже различала лицо Сирила, я мысленно закли-нала его поскорее уплыть отсюда.

Возглас отца заставил меня вздрогнуть. Между тем вот уже две минуты, как я его ждала:

- Да ведь это... это Эльза! Что она тут делает? Он обернулся к Анне:

- Бесподобная девица! Она наверняка заарканила бедного мальчугана и убедила старую даму себя удочерить.

Но Анна его не слушала. Она смотрела на меня. Я встретилась с ней взглядом и, сгорая от стыда, уткнулась лицом в песок. Она протянула руку и положила ее мне на затылок.

- Поглядите на меня. Вы на меня сердитесь?

Я открыла глаза: она склонилась надо мной с тревогой, почти с мольбой. В первый раз она смотрела на меня как на существо, способное чувствовать и мыслить, и это в тот самый день... Я за-стонала и резко повернулась к отцу, чтобы стряхнуть с себя ее руку. Отец смотрел на парусник.

- Бедная моя девочка,-вновь раздался голос, тихий голос Анны. Бедняжка Сесиль, тут есть доля моей вины, наверное, мне не следовало проявлять такую нетерпимость. Но я вовсе не хотела сделать вам больно, вы мне верите?

Она ласково поглаживала меня по волосам, по затылку. Я не шевелилась. У меня было такое чувство, как бывает при отливе, когда песок уходит из-под ног, - жажда поражения, нежности охватила меня, и никогда ни одно чувство ни гнев, ни жела-ние - не завладевало мной с такою силой. Прекратить комедию, вверить Анне мою жизнь, до конца дней предаться в ее руки. Ни-когда не испытывала я такой неодолимой, такой безграничной сла-бости. Я закрыла глаза. Мне чудилось, что мое сердце перестало биться.

Глава четвертая

Отец не выказал ничего, кроме удивления. Горничная расска-зала ему, что Эльза приходила за своим чемоданом и тут же ушла. Уж не знаю, почему она умолчала о нашей с ней встрече. Это была деревенская женщина,