Дорога к небу

– Конечно! Мы живём с тобой два месяца, а мне так и не удалось понять тебя. Узнать, что тебе дорого, что тебя волнует, а твоя скрытность и ровность наших отношений очень часто удивляет меня. Я всю жизнь проработала в следственном аппарате, видела и допрашивала отъявленных преступников, чувствовала их мысли, предсказывала их действия, но, встретившись с тобой – потерялась. Смотрю на тебя и не знаю – о чём ты думаешь, слушаешь ли ты меня, любишь ли ты меня, как люблю тебя я?.. – Она нервничала. Рассказ Глеба раскачал её мысли и достал из глубин вопросы, ответы на которые мучили её с того самого дня, как они решили жить вместе. – Я уже и не говорю о том, что мне совсем не понятно – на кого ты работаешь в деле Морозова? Ты участвуешь в секретной операции, проводимой федералами, и вывозишь олигарха из страны, но в тоже время СКП охотится за тобой и очень хочет допросить. И в тот момент, когда всё вокруг тебя закипает, моё руководство общается с генерал-лейтенантом военной разведки, и ты тут же перестаёшь их

интересовать. Поясни, какая из силовых структур, участвующих в этом деле, тебе действительно дом родной, а какая – мачеха?

– О-о-о! – Глеб рассмеялся в голос. – Ты определись, на какой вопрос ты хочешь получить ответ. Что тебе более интересно – мой развод с женой или шпионские страсти по олигарху.

Лена сделала вид, что задумалась, протянула руку и снова включила чайник, давая понять, что намерена сидеть на кухне до победного конца.

– Начни с развода! – произнесла она утвердительно и стала доставать из холодильника рыбные консервы, не найденные жадными руками вечно голодного Алексея, уничтожившего все их запасы во время «нефтяной» гулянки.

– Понимаешь, – Глеб игриво подмигнул, – тут такие личные подробности, что мне даже неудобно говорить.

– Что? – Интерес чертёнком запрыгал в её глазах, – Ну-ка, давай, быстро говори!– Семь лет назад, вернувшись в очередной раз из Намибии, – начал он свой новый рассказ, – я открыл входную дверь своего дома и увидел пустые шкафы, валяющиеся вешалки и катающийся от ветра большой пыльный шарик. Помню, как, присев на край кровати, я смотрел по сторонам и, остро чувствуя пустоту, понял, что это – начало одиночества. Потом я долго бегал за ней, упрашивал вернуться, дарил подарки, просил одуматься и не разрушать семью… И через месяц она сжалилась и, не объясняя причин ухода, молча внесла свои чемоданы в дом. Но, добившись своего, я впервые ощутил: Виктория меня не любит, и физическое возвращение не принесло душевного удовлетворения. Продолжая жить вместе, я уже не видел в её глазах того света, который когда-то не давал мне покоя. Всё чаще между нами возникали эпизоды, подчёркивающие расхождение, а молчанки и обиды стали нормой существования. Образовавшаяся между нами пустота с каждым днём стирала память прожитых лет, разрушая незыблемую ранее преданность.

– Что ты хочешь этим сказать? – удивлённо произнесла Лена, поставив банку с консервами посередине стола.

– Я хочу сказать, что три года назад в моей жизни появилась Настя.

– Вот так я и думала! Вот так я и знала! Все эти ваши слова о наступившем непонимании, женском эгоизме придуманы мужиками только с одной целью – завуалировать ваш разврат и распущенность. – Она взяла вилку и, демонстративно подвинув консервы к себе, стала есть, бросая на Глеба гневные взгляды.

– Да, мы с Викторий не были разведены, если ты именно это имеешь в виду. Но так случилось, что, не догадываясь о Насте, она сама твёрдо решила и настояла на разводе.

– Всё Белов, ничего не хочу слышать! Зная, как мастерски ты можешь подбирать факты и тасовать события, я сразу принимаю сторону твоей жены и понимаю, почему она ушла от тебя.

– То есть, – Глеб успел, пока она говорила, подцепить вилкой кусочек рыбы и проглотить его, не пережёвывая, – ты не хочешь слушать дальше?

– Прибью! – Она улыбнулась и вернула консервы обратно на середину стола. – Продолжай давай!

– Настя, была совсем молодой и замужней женщиной…

– Кошмар! – вырвался непроизвольный вскрик Лены, струна её нервного напряжения натягивалась.

– …Но самым большим испытанием, пришедшим в наши отношения, была постоянная ложь. Она врала мужу, своему брату, и мне ничего не оставалось, как следовать её примеру.

– Не поняла! Ну, и врала она своим родственникам, тебе до них какое дело?

– Понимаешь… – Глеб задумался, его лицо стало серьёзным, мысль говорить или не говорить Лене всей правды какое-то время боролась с аргументами, но, проиграв желанию сегодня рассказать всё, отступила, давая дорогу искренности. – Настя – это родная сестра Алексея. Можешь представить, как тяжело мне было общаться с ним, смотреть ему в глаза, пить водку, а потом вставать и, обманывая, уезжать на свидание.

– А сколько же ей лет? – с трудом выговаривая вопрос, произнесла Лена, чувствуя, как её накрывает злость, замешанная на ревности и желании нагрубить Глебу.

– Тогда ей ещё не было тридцати.

– Вот всё-таки гад ты, Белов! – уже не шутливо произнесла она. – Девочке голову заморочил. Уверена, посмотрев на твою героическую жизнь, алмазные войны, она возомнила тебя исключительно интересным человеком, а, зная твои порывы делать постоянные подарки, ты окончательно добил её сердце видимостью красивой жизни.

– Ты злишься? Мне кажется, твоя интонация хочет меня укусить, – сделал он попытку смягчить разговор, – а потом, если ты помнишь своё желание, то тема нашего диалога – моё расставание с женой.

– A-а, что уже о ней говорить! Ясно, что она выставила тебя, и сейчас, наверное, не нарадуется, что рассталась с таким бабником.

– Не угадала! – Глеб облегчённо вздохнул, почувствовав лазейку. Он тут же стал сворачивать тему любовницы, отчётливо видя, как нервничает Лена. – Виктория выставила мои чемоданы, но – до появления Насти; а, как только узнала, что, несмотря на мою церковную бедность я всё-таки кому-то нужен, тут же стала принимать меры и возвращать меня в семью.

– Ох, мы дуры бабы! Чужой пиджак поносить рвёмся! Ушёл – и скатертью дорожка, так нет же, амбиции заедают. Брошенной не хочется быть, вот и унижаемся перед вами, да вот, только, сломанного не склеишь, по себе знаю…

– Я это тоже знал, но почему-то поверил ей, решил, что шанс начать всё сначала есть у каждого из нас. Поэтому я расстался с Настей и вернулся к жене. Думал, что пережитое изменит её, уберёт показную доброту и постоянное служение деньгам.

– Глеб, вот только не нужно одно и то же твердить! – Лена состроила гримасу недовольства и раздражённо продолжила: – Разочаровался, не изменилась, деньги любит! Ох-ох-ох, скажите, пожалуйста – какой ранимый и порядочный, прямо челюсти сводит! Бедная женщина натерпелась, видя, как ты с молодой развлекаешься, вернула тебя в семью, а тебе снова плохо. Это не так, то не этак!

– Леночек, по-моему, ты пытаешься меня загрызть. – Глеб провёл по её лежащим на столе рукам и, чувствуя, что разговор исчерпал себя, подвёл черту: – Я пошёл спать, и, если ты не возражаешь – в зал на диван, очень хочется ещё немного побыть наедине со своими мыслями.

Лена, оставшись на кухне среди кучи грязной посуды, пустых бутылок и только что прозвучавших слов Глеба, плакала.

Она не знала, что конкретно выдавливало из неё слёзы, но точно понимала, что совершила ошибку, уговорив Глеба жить вместе.

А за окном спальни, буквально в нескольких метрах от дома, ночной фонарь выполнял свою работу, освещая тротуар. Какое-то стечение обстоятельств или просто отсутствие желтых ламп привело к тому, что в череде своих собратьев он был единственным, кто раздвигал темноту белым светом. Но почему-то именно в эту ночь жизнь необычной лампочки истекла, лишив одиноких прохожих возможности пройти этот участок дороги, не испытывая страха.

Часть 10 Столкновение сил

Пятый день Нового Года начался для Глеба так же, как и предыдущий – с лёгкого покалывания в правом боку и полного отсутствия желания завтракать и вставать.