Верховный Издеватель(СИ)

- Царю-царю... не валяйте дурочку! Священный долг вашего сына - служить царю и Отечеству.

- Но Ромка ещё совсем ребёнок... - повторяла я.

- Это для вас он ребёнок, а для нас - призывник!

- И сколько он должен служить?

- Вечно.

- Как вечно!? Вы шутите?

- Какие шутки, гражданочка! Царь у нас вечный, и служить ему все должны вечно. Мы бы его и в грудном возрасте призвали - но грудничкам нужно молоко, а у нас тут армия, а не молочная фабрика.

- Абсурд какой-то... - бормотала я уже даже не им, а в пространство, пытаясь ущипнуть себя.

- Почитайте закон: там всё чёрным по-белому сказано!

"Все жители Земли являются вечной, неотъемлемой собственностью царя и обязаны нести службу с момента, который Его Величество каждый раз изволит определять своим новым указом (Незнание очередного указа царя не избавляет от ответственности за его неисполнение)".

Ромке тем временем велели раздеться, бесцеремонно отвели в другой конец длиннейшего коридора и начали быстро брить голову. Локоны, которые я так любила шутливо трепать, посыпались на заплёванный, грязный пол.

Мой сынишка на глазах становился казённой собственностью. Вообще-то он с самого рождения ничем иным и не был - это я по наивности полагала, что он мой. Наши сыновья - не наши, а казённые! Они рождены, чтоб стать... даже и не пушечным мясом, а, чаще, кулачным, мордобойственным. Это они так в мирное время "защищают Отечество".

И тут я в последний момент нежданно-негаданно, как это бывает во сне, нашлась:

- Постойте! Всё дело в том, что у него же другое гражданство.

- Че-го!? Не бывает никаких других гражданств, гражданочка.

- Нет бывает, вы уж простите. Он, как и я, гражданин другой страны. Он уже давно проходит службу там... да!.. и у нас, кстати, если что, тоже никому нельзя дезертировать! Никто не имеет права препятстовать нашей службе. Он как раз служит пока при нашем посольстве в вашем царстве. Переводчиком - как и все дети. Мы и живём при посольстве. Вот, кстати, если не верите, фотография нашего посольства.

Я, откуда ни возьмись, достала один из снимков, сделанных Ромкой в Ярославле, в его самом любимом месте.

- Красиво, да? - сказала я нарочно, зная, что для них это - очень некрасиво.

- А удостоверение!

- Ах да, во-от. Убедитесь! Справка по всей форме. - И я достала, как сейчас помню, пустой тетрадный лист в клеточку: первое, что попалось.

- А где печать?

- Сейчас будет, - нашлась я.

Карандашом прямо при них начертила внизу листа кругляшок. Нечаянно окружность как-то идеально ровно вписалась в квадратик, образованный четырьмя смежными клеточками. Совершенно неожиданно (или как раз ожидаемо?) ЭТА "печать" произвела на них абсолютно ошеломляющее впечатление. Челюсти дружно отвисли.

- А чё делать-то!? - растерялся один.

- Да, поду-умаешь! какая-то там печать, какое-то посольство. У нас свои законы! - сказал было другой, помоложе.

- Ага-а! вы-то молодые, ни фига себе не знаете! А вот опять как придёт посол и ка-ак попалит весь наш пятидесяток... С их царством лучше не связываться!

- Вот что! - обратился он ко мне, переходя на шёпот. - Быстро-быстро вымётывайтесь отсюда со своим щенком... вы здесь ничего не видели и не слышали, ладно! Только быстро-быстро... чтоб наши не узнали, что есть ещё на свете ваше посольство...

И, досадливо плюнув, добавил:

- Ну блин, ну как это всегда так подло выходит, что кроме царя царство есть!!!

Мы с Ромкой выбежали на волю.

Я всё ещё не могла успокоиться от такого поворота судьбы - и начала с чего-то горячо и уверенно с кем-то говорить как нечто само собой разумеющееся:

- Царь всё время, испокон века, норовит как-нибудь да выежиться над нами, не так, так эдак, придумать какой-нибудь ещё "священный долг" - нас перед ним... как-нибудь влезть в наши жизни, наши души, плюнуть-высморкаться туда... предъявить права если не на нас, так на детей. Мы всё время ему чего-нибудь (кого-нибудь!) должны... он - никому ничего не должен! Его фантазия на эти фокусы с долгами неистощима. Он боится только одного - что мы наконец поймём: его власть ровно такая, какую мы ему сами даём!

Я так разволновалась, что проснулась. Ошалело смотрела на беспокойно спящего Ромку, а в уме почему-то всё вертелись два роковых слова: "царь" и "повинность".

"Повинность" - вот ведь слово-то какое раньше было... ёмкое и точное: не то что нынешний "священный долг" (хотя?.. если убрать "священный", а оставить только "долг" в рэкетирском смысле - тоже выйдет довольно верно). Корень-то - "вина"! Презумпция вины подданных перед Государством-Государем. Заранее виноваты, что на свет родились - но раз уж родились, искупайте вину рабством. У кого уж какая повинность: у крепостного крестьянина - своя, у солдатских детей - своя, у поповских - своя (обязательная бурса - немногим лучше военных кантонистских школ!).

Каждый на своём месте и винится, и повинуется.

Я вспомнила, с чего вдруг "родился" этот сон!

Один мой знакомый недавно рассказал семейное предание, что передавалось из поколения в поколение - историю своего прапрадеда. 17-летний кантонист (кстати, самый что ни на есть русак(1), сын солдата), не выдержав неволи и издевательств, бежал. Сам побег оказался успешным. Он как-то сумел раздобыть себе подложный паспорт. Начал новую жизнь "с белого листа", счастливо женился, обзавёлся хозяйством... вскоре родился чудесный сынишка, в котором они с женой души не чаяли...

Выдал его однажды собственный тесть - по какой-то дурацкой ссоре. Было долгое судебное разбирательство. Его, уже 26-летнего, отправили в арестантские роты. Будто свершилось утончённое издевательство: "Что, хотел от судьбы своей уйти... от царя! думал - ушёл!? Вон даже и сына успел народить... ну, хорошо, и сын пойдёт туда же, где был ты!". 6-летнего (!) ребёнка - даже чуть не дождавшись исполнения законных 7 лет, - отняли и забрали в кантонисты. Естественно: сын кантониста - кантонист! Мать, оказавшись в одночасье и без ребёнка, и без мужа, наложила на себя руки... А от того каким-то чудом выжившего в 12-летнем аду (с 6 до 18-ти) кантониста-сына и пошёл дальше род моего приятеля, - историка-краеведа. Сюжет такой, что, пожалуй, даже "художник простых бытовых ужасов" Лесков с каким-нибудь "Тупейным художником", не говоря уж о Радищеве, отдыхают!

Нам кажется неправдоподобным, сумасшедшим, абсурдным - а тогда (всего-то несколько поколений назад, если задуматься!) это было в порядке вещей.

После того рассказа я от потрясения долго не могла ни о чём другом думать. Специально нашла в инете и прочитала книгу о кантонистах.

В I половине XIX века все дети солдат (любые - появившиеся на свет хоть во время службы отца, хоть после его выхода в отставку) считались военнообязанными - кантонистами. С 18 лет они проходили обычную 25-летнюю службу - но от остальных рекрутов отличались тем, что прежде их ждала обязательная подготовка к армии в специальных школах (чаще всего строжайше-казарменного типа). Причём, эта подготовка в срок службы не засчитывалась. Своеобразному призыву они подлежали с 7 лет! С этого возраста их обучением и муштрой занимались гарнизонные школы - обычно по месту жительства, так что чаще всего какое-то время их ещё оставляли при семье. Пока... Казарма ждала их, по закону, с 12-летнего возраста (точнее, срок был плавающий - "забривали" от 10 до 14 лет). На место учёбы-службы везли по этапу - довольно часто вместе с каторжанами. По закону мудрого царя Николая I, мать, прячущая хотя бы 10-летнего кантониста от отправки в такую школу-казарму (а уж, тем паче, приютившая сбежавшего оттуда сына и не донёсшая на него!) несла такую же уголовную ответственность, как за укрывательство беглого преступника.