Вопросы

– Убирайся, Джин, к черту! – бросил Рига.

Но говорить было уже бесполезно. Их не только не могло остановить присутствие Тани или соседей за стеной, но и внезапное землетрясение не выбило бы почвы у них из-под ног. Парни уверенно потянулись за оружием.

 Просчитать ситуацию не было времени. Рига только успел взглянуть на Дима, пытаясь угадать, вооружен ли тот. Дим едва заметно кивнул и в тот же миг оттолкнул Таню на пол и рванул на себя стол. Рига выстрелил первым.

Ни ошибки, ни осечки... За первым выстрелом грянули ответные. Но Рига не промахнулся. Джин упал на пол, словно с разбегу, задев табурет. Дим, укрывшись за перевернутым столом, выстрелил в Мелкого. Того отбросило к стене, на обои брызнуло все содержимое его черепной коробки и потекло вниз.

Похоже, гости вовсе не ожидали такого решительного отпора. Крот отшвырнул оружие и вскинул вверх руки. 

– Я за тебя, Рига. Я за тебя!

Понял, кто самый меткий. На полу расползались лужи крови. Рига с пистолетом в руке обернулся к Диму.

– Проваливайте отсюда! Я здесь убирать буду. Стены, блядь, скоблить!

– Крот, помоги ему. И живо! – скомандовал Дим.

И потащил Таню к выходу, переступая через тела убитых. Она зажмурилась.

– Давай, давай, золотко. Рига здесь убираться будет. Не нужно ему мешать.

Усадив ее рядом с собой в машину, набрал Ригу по мобильному.

– Эй, Рига, тут их тачка, внизу. Загрузите – и с обрыва.

– Пошел на хер! – поблагодарил за совет Рига.

Таня молчала. И Дим заговорил глухо:

– Ну, Таня. Так вот. Это наша жизнь. Может, не упади ты перед Ригой на колени, не было бы сейчас этой жизни. А так – она есть. Будет Рига всю ночь сдирать со стен обои. А я, знаешь, у себя в «Фортуне» твою фотографию на стену повесил, как плакат. И кажется мне, что ты – лучше всех, кого я встречал. А, может, это и не важно – лучше или хуже, а важно, что я одну тебя люблю. И все, что я тебе говорил до этого, – бред собачий. Видишь, как приходится. Трудно сказать по-другому. Ничего нет в этой жизни хорошего, кроме тебя. Так что – прости... Знаю, что несладко тебе пришлось со стариком, да и с Ригой... И со мной, может, нехорошо будет. Тут гарантии нет никакой. Только я люблю тебя. А если и обижал, то потому, что мне больно за тебя было...

– А мне – за тебя, – кивнула она, глядя на дорогу.

– Ну, значит, друг друга стоим. Ты в голову не бери. У нас не каждый день мочилово. И порошок я школьникам не продаю. А наоборот – спортзалы открываю и фитнесс-клубы.

Она пожала плечами.    

– Ничего не ответишь? – спросил Дим.

– А что ответить? У меня за всю мою жизнь был только один светлый день, когда я тебя в столице на площади увидела. Все остальное – сплошная тошнота. Даже от мозгов сейчас так не тошнит, как от моей жизни.

Дим остановился у «Фортуны». Она оглядела свою ночную рубашку и вышла за ним из машины.

– Только трахаться я с тобой не буду, – предупредила, войдя в номер.

– Не нужно. Будем ужинать и ждать, пока Рига отзвонится. Есть ты сможешь?

Она вспомнила красные лужи на полу, комки на стенах, запах быстро мертвеющей крови и покачала головой. Села на кровать и закуталась в белую простыню, как в саван, пытаясь совладать с дрожью.

Дим опустился в кресло и стал смотреть на нее. Видел, как вздрагивают ее плечи от напряжения и пережитого страха.

Рига так и не позвонил. 

Таня уснула под утро. Все сидела, вцепившись в край простыни, а потом упала на постель, совершенно без сил. А Дим подошел к окну и присел на подоконник. Над морем стало вскарабкиваться солнце.

Кажется, что все рассветы одинаковы, но на самом деле это не так. Каждый рассвет над морем рисуется в разных красках. В одних рассветах больше багряных тонов, в других – серых. А этот был по-осеннему золотистый, и море заметно волновалось под солнечными лучами.

Она проснулась, так и не отойдя от беспамятства. Дим сел рядом, заглянул  ей в лицо.

– Все дурной сон, Таня. Все забудется.

– Много дурных снов было. Не хочу... ничего забывать, – ответила она.

И Таня, наконец, поняла, где она и с кем. Опять ничего не осталось от прошлого, только пеньюар и больная память.

– У тебя ничего нет из одежды? – спросила она.

– Есть вещи одной шлюхи, но лучше я в магазин позвоню.

– Ты всегда такой резкий?

– Резкий? Я резкий, потому что мир резкий, Таня. И чтобы не порезаться об его углы, надо самому быть резким.

– Я не такая, – она покачала головой.

– Я знаю.

Дим заказал одежду из магазина, повторяя за Таней абстрактные цифры размеров.

– Потом ты и меня назовешь шлюхой, как эту девушку? – спросила вдруг она.

– Нет, – ответил он серьезно. – Никакого «потом» не будет. Это навсегда.

– Это дно пропасти. Дальше падать некуда.

– В нашем перевернутом мире дно пропасти – вершина счастья. Ты никому не будешь принадлежать, кроме меня.

– Даже если не буду принадлежать тебе?

– Все равно. Я никому не дам к тебе прикоснуться!

Она, как птица, метнулась к окну и застыла, глядя вдаль на море. Дим подошел сзади и обнял ее, чувствуя, как ее сердце постепенно успокаивается и начинает биться ровнее.

В полдень пришел Рига. Дим и Таня по-прежнему были в номере, боясь впустить в свой мир посторонних. Рига вошел молча и молча опустился в кресло. И Рига показался им почему-то чужим, малознакомым человеком, холодный взгляд которого не располагал даже к простой беседе. 

– Я вечером с Кротом уеду, – сказал Рига. – Все уладил. Чисто. И с ментами – чисто будет.

– Куда?

– Туда, – Рига махнул рукой в сторону, противоположную морю. – Крот сказал, там воздух чище, и ветер тише.

– Рига, не ищи войны...

– Я не ищу войны. Если бы я искал войны, я нашел бы ее здесь и не ехал бы для этого в столицу.

Дим кивнул. 

– Я дам тебе один адрес. Это мастерская «Фуджи». Глеб – мой хороший друг и знает там... все зацепки. Знает нужных людей. Он поможет.

– Один твой друг мне уже помог, – криво усмехнулся Рига. – Все было – и растаяло. И сам растаял.

Рига поднялся, пошел к двери. 

– Рига, зря ты! – Дим вскочил. – Зря, Рига! Я одному тебе доверяю на всем белом свете. Ты – друг, Рига. А друзей... вот так терять – сволочно...

Таня смотрела молча. Рига оглянулся и вглянул на нее.

– Вы оставайтесь... Бог даст, через триста лет свидимся.

Дверь за ним закрылась. Но Таня бросилась за ним, догнала на лестнице и заговорила, обращаясь к его спине:

– Прости меня, Рига... я тебя предала, я знаю. Но я так испугалась, что ты его убьешь... так испугалась, что ни о чем больше не могла думать...

Рига, наконец, обернулся.

– Ну, ясно. Не плачь. Я уеду. У меня будет свой октябрь. А у вас – свой...

– Спасибо, что оставил его в живых. Ты и мне... жизнь спас. Это должно закрыть старый счет.

Рига невесело усмехнулся.

– Я уже открыл новый.

Когда Таня вернулась в номер, Дим говорил по мобильному телефону, отвернувшись к окну.

– Нет, Глеб, ты ни от чего меня не оторвал. Мы все еще держимся за руки. И это... самое чудесное, что со мной было. А к тебе у меня просьба. Я дал твои координаты одному парню. Его зовут Рига. Да, Рига. Он едет в столицу с Кротом на место Джина. А Джин... Джин ушел в свою бутылку – на триста лет. Да, это Рига его туда вогнал, и было, за что. Так вот, ты помоги Риге. Он воин. Сколоти ему приличный отряд – пока он докажет городу, что имеет право занять место Джина. А он докажет, я не сомневаюсь. Ну, все. Я? Ничего, работаю. Да, кирпичи кладу... И Лиле привет. Давай!

Дим обернулся к Тане.

– Это Глеб-Фуджи, передает тебе привет.

– Разве он меня знает? – удивилась она.

– Он знает, как я тебя люблю.

– Действительно, любишь?

Дим берет ее за руку. Сколько пролито между ними слез, боли и крови. Целое море. Но это море – маленькое, потому что и земля невелика. Это море, у которого есть правый и левый берег. Это море, по которому не ходят пассажирские суда. Это море, в котором не водится большая рыба.