Мир, который рядом

  Со временем я стал забывать о моем неудавшемся пребывании в клубе, но гордость все равно брала свое: я хотел отомстить и доказать, что я круче всех этих колхозных музыкантов. Я постепенно вливался в художественную самодеятельность отряда, придумывая сценарии для игр КВН и подготавливая команду на турнир «Что? Где? Когда?». Да, читатель, не удивляйся, в этом лагере были все эти игры, и зеков заставляли соревноваться между собой за звание лучшей команды колонии. Глядя на мои рисунки и мои сценарии, завхоз нашего отряда Антон, предложил мне стать главным по досугу в бараке. Меня такая участь не очень-то устраивала:

   -Ну пойми, Антон, зачем мне это надо?

  - Смотри, Юрок, - объяснял мне завхоз, - мы живем в бараке, как одна семья. Для того чтобы эта семья могла более-менее нормально существовать в этом гнилом лагерьке, приходится жить по законам колонии. А в колонии этой на первом месте стоит соревнование по активной деятельности осужденных. И вот по результатам этого самого соревнования определяется, кому гавно топтать, а кому телек смотреть. А так как ты парень не глупый, и руки у тебя не из жопы растут, предлагаю тебе поднять уровень барака выше других. Пойми, по-другому в этой зоне никак! Разве тебе не хочется одеть на шляпу работников клуба? Они считаются элитой колонии, а ты посмотри на них: там ведь половина бомжей помойных! Поэтому я и предлагаю тебе поднять уровень барака выше уровня колонии. Так что ты подумай.

  Зацепив клуб, Антон зажег во мне желание мстить. Мстить этому гандону Андрею, мстить Щеглу, мстить всем этим приспособленцам. Со стороны, читая эти строки, выглядит все, наверное, смешно, но в чудо-лагерьке это было очень серьезно. Поэтому согласился я заправлять в бараке досугом и стал заниматься творчеством. О соревнованиях этих можно написать еще одну книгу, поэтому скажу лишь одно: в течение двух лет я брал первые места во всех культурно-массовых соревнованиях между отрядами зоны. И этим доказал всем, что они хуеплеты!

XVIII

  В этой главе я решил затронуть самую главную фигуру в колонии – Хозяина. Хозяином, Папой, Отцом в зоне называют начальника (за глаза конечно). Нашего папу звали Евгений Дмитриевич. Это был очень страшный человек. Живя на свободе в 2000-ом году, я никогда даже не задумывался о том, что в нашей стране существуют такие тираны. Это был царь. По его приказу ломались людские судьбы. Когда этот человек выходил в лагерь, все прятались, словно мыши, и не завидовали тем, кто спрятаться не успел. Доебаться он мог до чего угодно. Был, к примеру, в нашем бараке пидор один, которого опустили лишь за то, что он, увидев хозяина, забыл, как здороваться. За этот «страшный» поступок его закрыли в изолятор в одну камеру с козлами, которые по приказу папы его и пидарнули.

  Папу боялись все: и зеки, и менты, и козлы. Все, что он говорил, выполнялось безоговорочно. Захотел как-то хозяин теплицу в зоне построить, а материала для строительства нет. Собрал он всех завхозов и дал им приказ: собрать с зеков «гуманитарную помощь» в течение месяца. Собирали эту помощь здесь следующим образом: завхозы отрядов выявляли среди зеков своего барака тех, к кому приезжали денежные родители. Таких зеков разводили на то, чтобы родители перечисляли деньги на счет колонии, привозили стройматериалы и т.д. Все это делалось, якобы за досрочное освобождение, на что и велись зеки и их родители. Но зеков таких по УДО никогда не отпускали, а начинали «доить» постоянно, ведь папе не хотелось терять такую «кормушку».

Ну вот. Прошел месяц, а гуманитарки маловато. Собирает он опять завхозов: «Нет, - говорит, - помощи-то гуманитарной, плохо работаете». Сказал, значит, и ушел.

  Спустя часок всех активистов колонии вызвали на плац, построили и стали гонять строевым по всей зоне в течение всего дня. После этого, уже вечером, их отправили на «кучу» долбить сваи. Это был приказ начальника, и срок действия данного наказания для активистов мог закончиться лишь после того, как наберется достаточно средств для постройки теплицы. Завхозы и активисты никогда не ходят строевым шагом, а тут такой урон перед всей зоной! Спустя две недели в колонии началось строительство, а через месяц теплица из красного кирпича красовалась на территории лагеря. Таких заебов у хозяина было очень много, всех не опишешь. Вот еще один интересный случай. Вызывает как-то папа к себе председателя совета коллектива колонии (СКК) Леху Иванова и говорит:

  - Что это, Алексей, духовой оркестр постоянно играет одно и тоже?

  - Ну не знаю, Евгений Дмитриевич, у них в программе сорок маршей, которые они по порядку и играют.

  - Ну надоели мне марши! Не хочу слышать их больше! Хочу песню такую, «За четыре моря» называется, слышал? Группа такая есть «Блестящие». Вот завтра специально выгляну на плац и послушаю, как они ее сыграют.

  - Ну, Евгений Дмитриевич, это невозможно, духовой оркестр играет по партитурам, а человек, который мог их расписывать освободился, а нового пока не посадили.

  - Ты что, перечить мне будешь? Если завтра не будет «Морей» - пеняйте на себя. Пойдете гавно месить на свинарник всей своей самодеятельностью!

  Прибегает Леха в клуб, так мол и так, рассказал пацанам про разговор с папой, те аж за головы схватились, не знают, что делать. В итоге вышли из положения: не спали всю ночь, каждый подбирал свою партию «на слух», по очереди слушая заезженную кассету с песней «Блестящих». А утром папа услышал то, что хотел.

  В 2003 году Евгения Дмитриевича перевели на СИЗО в город Саратов. Чтобы скрыть свои преступления, этот человек освободил условно-досрочно всех зеков, которые занимали рулевые посты в лагере, и всех тех, кто был материально ответственен. Был освобожден распредрабочий швейного цеха на четыре года раньше положенного. Боялся хозяин, что расколется зек и расскажет о том, сколько было продано налево материала и готовой милицейской и военной формы, которую изготовляли в цеху. Тех, кого не освободил, начальник увез с собой. В основном это были козлы, у которых руки по локоть в крови. Они нужны ему были для того, чтобы поломать СИЗО, на которое он ехал, перестроить его под себя. Уже спустя три месяца пребывания Хозяина в СИЗО все зеки, находящиеся там, в обязательном порядке учили гимн России и пели его на утренней проверке. Также увез начальник с собой старшего художника. Это был очень талантливый парень, скульптор-художник, который управлял в зоне художественной мастерской. Там под заказ Хозяина рисовались копии картин известных художников и сбывались налево. Конечно, как же не забрать с собой мастера, за работы которого платят хорошие деньги? Старший ширпотребной мастерской и еще несколько десятков зеков были освобождены в целях нераспространения информации. Уходил Евгений Дмитриевич, заметая за собой следы.

XIX

Находясь в неволе, каждый старается себя чем-то заморочить для разнообразия. Постоянно хочется чего-то нового, так как все приедается и становится неинтересным и нудным. А когда ты в зоне чем-то занят, то время летит намного быстрее.

  Одной из таких заморочек стал для меня колледж. Начальство лагерька нашего решило провести эксперимент и ввести в зоне возможность заочного обучения. Данным предложением заинтересовали Саратовский Государственный профессионально-педагогический колледж им. Гагарина. По зоне стали ходить зеки агитаторы и набирать народ на обучение, куда я и записался. Почему я решил, что мне надо учиться в колледже? Первая причина, это конечно разнообразие, во-вторых, какое-никакое образование, в-третьих, учителя с воли. Ведь в этом лагере было практически невозможно встретить нормального, вольного человека. Ну и, в-четвертых, если не будешь учиться в колледже, обязательно заставят учиться в местном ПУ, которое меня нисколько не вставляло. С этим ПУ особая история: обычно летом собирают списки всех зеков и смотрят, кому сколько сидеть осталось. И вот тех, которым оставалось до звонка больше года, автоматически зачисляли на обучение. Если получилось, что ты уже отучился в ПУ, то тебя зачисляли на другую специальность, так как учиться в колонии обязаны были все. Поэтому, исходя из того, сколько лет человек отсидел, столько корочек местного ПУ он и получал, исключение составляли огромные срока (не было столько специальностей). Я не думаю, что наши мусора предполагали, что на свободе котируются корочки зоновской шараги, просто этим уродам был важен показатель колонии по образованию зеков, с чем они прекрасно справлялись. Поэтому, колледж был лучшим выбором, да и учиться там надо было лет пять. Я не ставил себе цель получить в этом заведении образование, просто это было своего рода прикрытие от разного вида геммороя.