Совьетика

Дома у меня уже до этого были пластинки «Иракере», хотя латиноамериканская музыка тогда еще не была для меня привычной. Для того, чтобы воспринять ее как надо, необходимо пожить в регионе. И после Кюрасао я воспринимаю ее гораздо ближе к сердцу.

А еще у меня была годовая подписка на журнал «Куба» на русском языке, из которого мне больше всего запомнилась заметка о кубинской девушке, поехавшей работать в Анголу. Когда ее жених поставил ее перед выбором: «Ангола или я», она, не задумываясь, сказала: «Ангола!» И я бы на ее месте поступила точно так же. Я немного завидовала кубинцам – что им, кажется, настолько легче поехать работать в Африку, чем нам.

А еще у меня были книги Николаса Гильена, и мне очень нравилась Эслинда Нуньес в роли Исидоры Каварубии в советско-кубинской экранизации «Всадника без головы». Я просто не понимала, как можно было предпочесть ей Людмилу Савельеву! Хотя как кому-то может понравиться Олег Видов, я понимала еще меньше…

А как я переживала за кубинских спортсменов на московской Олимпиаде! Почти так же сильно, как за Мируса Ифтера. Когда Сильвио Леонарду присудили серебро в забеге на 100 метров, я залезла во дворе на дерево и долго там плакала: я была абсолютно уверена, что его засудили, только для того, чтобы дать золото шотландцу Алану Уэллсу, приехавшему в Москву несмотря на бойкот нашей Олимпиады его страной. А Теофило Стивенсон, а Альберто Хуанторена!…

Все это мысленно проплывало передо мной в моей дреме, сквозь которую я слышала заносчивый тенор какого-то новорусского пассажира:

– …У нас там друг есть, он уже подторговывает сигарами, но не дают ему развернуться. Ничего, вот не станет Фиделя, и все пойдет как надо…

Несколько раз я порывалась на этот голос открыть глаза, чтобы посмотреть, кто это там решает за кубинцев, как им надо, а как нет. Мало того, что свою страну в гадюшник превратили, еще и в другие лезете!

Но у меня не хватало физических сил, чтобы поднять веки, и я снова проваливалась в глубокий сон…

****

… С самолета Куба кажется такой похожей на Россию, но только пока он летит ещё достаточно высоко над аэропортом Хосе Марти, и не видны кокосовые пальмы и банановые плантации. Видны только длинные заборы да многочисленные многоэтажки.

Но вот самолет снижается, садится, мы выходим – и сразу оказываемся в липкой, влажной жаре. А у мамы и Лизы на ногах валенки… Правда, над нами никто не смеется. Люди приветливые, хотя, в отличие от Кюрасао, на первый взгляд тихие и немного застенчивые. Застенчиво улыбается пограничник, проверяющий мой паспорт на паспортном контроле.

В аэропорту нас встречает представитель клиники с микроавтобусом – симпатичный пожилой седовласый человек. Мы быстро погружаемся в этот микроавтобус, он трогается – и мы с жадностью смотрим в окно. Какая-то она, Куба?

До того, как я приехала на Кубу и увидела её своими глазами, я, честно говоря, со свойственным нам после 15 с лишним лет правления "временщиков" цинизмом, сомневалась в ней. Масла в огонь пыталась подлить Татьяна – наша бывшая соотечественница, обосновавшаяся в Дублине в качестве "политического беженца" лет восемь назад, после почти 25 лет, проведенных на Кубе с мужем-кубинцем, военным летчиком и покинувшая Остров Свободы, когда там наступили экономические трудности после развала СССР. Во всех своих экономических и личных бедах она винила лично Фиделя (наверно, именно за такое усердие ей и дали статус беженца, хотя она такой же политический беженец, как я – троллейбус!), даже в собственном разводе (по её утверждениям, мужу велела развестись с ней кубинская компартия!). В Дублине Татьяна ударилась в религию, стала чуть ли не духовным лидером православной общины,

но я обратила на нее внимание по другой причине: очень уж знакомыми показались ее имя в сочетании с её испанской фамилией, хотя мы до этого никогда не встречались. Только потом уже я вспомнила, что видела эти имя и фамилию в газете бесплатных объявлений русских иммигрантов, выходящей в Лондоне, под объявлением : "Дама средних лет ищет английского джентльмена…" Вот в чем – а не в "кознях кубинской компартии" крылась истинная причина её развода и приступа религиозности. Даже Ирландия для этой мадам Брошкиной является только временной остановкой на пути к её истинной цели – "материально обеспеченному супругу". За англичанина она не вышла раньше только потому, что в советские годы английские "джентльмены» не шлялись по Союзу в поисках хорошеньких дурочек для украшения своего дома. Однако пока кубинский муж-военный летчик был обеспеченным, он её вполне устраивал, со всем своим коммунистическим мировоззрением. Интересно, куда она побежит дальше, когда Англию тоже охватит экономический кризис? …

…Признаюсь, что когда я увидела окна без стекол во многих домах, сердце у меня на секунду сжалось. Но я тут же вспомнила – во-первых, мы в тропиках, где жалюзи на окнах важнее и нужнее стекол, а во-вторых, по Кубе же только недавно прошел ураган!

Гавана ещё несла на себе следы недавнего урагана Мишель- самого сильного здесь за последние 50 лет. На многих домах, особенно в высотных зданиях, окна ещё до сих пор были заклеены крест-накрест коричневой клейкой лентой; некоторые окна выбиты, со стен домов облуплена краска. Но почти из каждого окна, как знак продолжающейся своим чередом жизни, развевалось на ветру чистое выстиранное бельё….

Настолько хорошо была скоординирована на Кубе эвакуация жителей, что Мишель унесла на острове всего пять жизней. Их число могло бы быть намного больше, если бы не тот самый "тоталитарный" «кастровский» социализм. Но об этом западная пресса, конечно же, предпочитает не писать…

Так вот она какая, красавица Куба!

Народ не торопится, медленно прогуливается по улицам, голосует на дорогах. Большая часть машин – наши, знакомые, такие домашние "Москвичи" и "Лады", "ЗИЛы" и "Камазы". На мгновение кажется, что ты действительно оказалась дома – и особенно отрадно видеть и слышать мотороллер "Муравей", которого я давно уже не вижу даже на улицах своего родного города…

Но когда мимо с грохотом проезжает "камео" – местный автобус, с кубинской изобретательностью сделанный из автомобиля ЗИЛ, к которому сзади вместо кузова прикреплен импровизированный корпус автобуса, понимаешь, что ты не дома… В таком автобусе, кстати, излишне писать на стенках : "С водителем не разговаривать!" – водитель сидит совершенно отдельно от пассажиров, набитых в корпус автобуса плотно, словно солененькие огурчики в кадушке. Самое главное в кубинском автобусе, наверно, – точно знать, когда выходишь, и заранее пробиваться к выходу. Потом уже я заметила, что на Кубе, как и в России, в ходу два характерных выражения – "Кто последний?" и "Вы не выходите?" В Голландии тебя никто ничего не спрашивает, просто расталкивают людей локтями.

Улицы – широкие, красивые, усаженные пальмами, и можно хорошо представить себе, как они выглядели в годы расцвета острова, в 60-70-е. Но даже и сегодня остается только поражаться тому, как умудряется выжить и сохранить свое человеческое лицо страна с весьма ограниченными ресурсами, в условиях жестокой экономической блокады и предательства со стороны её бывшего главного союзника.

В центре Гаваны много коммуналок. В бывших виллах – старинных белокаменных зданиях испанского колониального стиля с верандами и широкими балконами теперь проживает по нескольку семей. По-моему, справедливая попытка решения жилищного кризиса. А еще – по всей Гаване, несмотря на нелегкое экономическое положение страны, раскинулись стройки…

Никто не выглядит нищим. На улицах нет бездомных, нет одетых в лохмотья, нет истощенных, нет беспризорных детей. Нет тупоголовых "крутых"парней, пасущихся около каждого ресторана в качестве "крыши". Есть веселые, доброжелательные, несмотря на все свои повседневные заботы, люди. И – гигантское количество театров, музеев, клубов, кинотеатров, дворцов культуры, концертных залов и стадионов… Улицы полны гомонящих школьников в горчичного цвета юбочках и брюках и в настоящих пионерских галстуках. В школы и из школ их развозят на больших желтых автобусах.