Совьетика

Брендан встал и все так же спокойно, ни капли не повышая голоса, заявил британскому премьеру, направляясь к двери, что тот может «засунуть свою армию себе в ж…» .

Я не сторонница крепких выражений, но я считаю, что в данном случае он был прав, – говорит Патриция точно так же, не повышая голоса. И неторопливо допивает свой стакан чая.

А на столе кучкой лежат деньги. Трудовые деньги, собранные далеко не зажиточными жителями Белфаста для маленькой больной девочки по прозвищу «Дружба народов»…

***

К концу ноября наступил наконец день Икс. Я страшно нервничала, потому что путешествие получалось очень сложным: мама с Лизой летели из Москвы, а я должна была подсесть к ним в их самолет в ирландском Шенноне. Шеннон очень далеко от того места, где я живу; самолет прилетал туда часа в 3 ночи, но неутомимый Фрэнк сказал мне, что это его не пугает, и что он довезет меня туда. Мы договорились, что он заедет за мной в 9 часов вечера, и я стала ждать.

На работе я взяла отпуск. Лица моих коллег, да и начальника тоже вытянулись, когда я упомянула Кубу, но я знала, что эта компания не американская, и что увольнение мне за это во всяком случае не грозит. Просто они совершенно ничего о Кубе не знали – как, впрочем, и об СССР-, и у них были о ней довольное дикие представления.

Мне все еще было трудно поверить, что все это не сон. Чувство благодарности моей к кубинцам – вне зависимости от исхода Лизиного лечения – было так велико, что у меня подступал комок к горлу при одной только об этом мысли. За годы жизни при капитализме я научилась по-настоящему ценить то, что раньше казалось нам само собой разумеющимся и прекрасно понимала, что кубинцы вовсе не обязаны были ответить нам согласием.Тем более если учитывать нелегкое экономическое положение на самой Кубе.

Летя на Кубу, я волновалась: какой-то предстанет передо мной та почти единственная на сегодняшний день в мире страна, которая чудом сохранила и сегодня по-прежнему представляет на становящемся все более безумном и невозможном для жизни земном шаре те нормы и моральные и духовные ценности, на которых выросла я? Увижу ли я перед собой "лебединую песню социализма" или все то, что так дорого мне с детских лет?

Во многом волнение мое объяснялось чувством вины за предательство Острова Свободы моей страной – вернее, тем, что от нее осталось, а ещё вернее, той шайкой компрадорских временщиков, которая захватила в ней власть более десять лет назад.

Забегая вперед, приведу слова моей новой знакомой на Кубе – ирландки, в Гаване работающей. "Знаешь, чем. отличается кубинское правительство от всех других, включая твое и мое? Тем, что у него есть этика; есть даже в наше время, этические принципы".

Фидель Кастро – к которому я испытываю глубокое уважение – сегодня выглядит на нашей планете как благородный Дон Кихот, борющийся с немыслимым числом омерзительных ветряных мельниц. Как бы вы сами ни относились к социальной системе Кубы, невозможно не проникнуться восхищением перед тем, кто, в отличие от струсивших, смалодушничавших и просто грубо купленных мировых лидеров, продолжает бесстрашно говорить правду о своем гигантском соседе-хищнике. В том числе – и правду ему в лицо, продолжая бесстрашно существовать по своим собственным законам под носом у тех, кто бомбит "за непослушание" разные страны….

И я недаром приводила Кубу в пример своим знакомым ирландским республиканцам после того, как они начали оправдывать свои шаги по разоружению «объективными условиями, сложившимися в мире после 11 сентября". Этим вообще слишком многие и слишком многое оправдывают.

…За окном хлестал проливной дождь, а Фрэнка все не было. Я начала волноваться еще больше. Мобильник его не отвечал.

Через полчаса волнение мое переросло в панику. Я представляла себе и Фрэнка влетевшим из-за меня в какую-нубудь жуткую аварию, и маму с Лизой, которые одни, без меня улетают на неведомую им Кубу, не зная даже, почему я не появилась. Я хоть кое-как могу изъясняться по-испански, на почве знания папиаменто, а что они там будут делать одни?! В другое время я бы,наверно, не удержалась от слез, но тут некогда было тратить на эмоции время. Надо было брать свою панику под контроль и решать, что делать. Выбора у меня, собственно, не было никакого, и я сняла трубку с телефона и позвонила в местный таксопарк…

Мне очень повезло, что еще нашелся шофер, который взялся повезти меня в такую даль на ночь глядя. С другой стороны, он это делал не из сочувствия ко мне: «меркантильные кю» за такие «ке-це» тоже всю Вселенную на карачках проползли бы . Поездка на такси до Шеннона обошлась мне во столько же, сколько стоит полет из Дублина до Москвы. Но жалеть об этом не было смысла – снявши голову, по волосам не плачут.

Шофер мне попался, наверное, протестант, потому что он как-то неуверенно начал себя чувствовать, как только мы пересекли границу, хотя, конечно же, никому там до него не было дела. Он почти всю дорогу молчал – еще одна верная примета. Но когда мы добрались до Дублина, тут уже мы оба с ним хором начали ругаться – на то, в каком состоянии находятся там дорожные знаки. Мы три раза проезжали мимо поворота на Шеннон – настолько «ясно» он был обозначен…

– В Британии такого Вы никогда не увидите!- с негодованием пожаловался он мне. И я впервые в жизни, пожалуй, была готова с ним согласиться.

Когда мы уже почти подъезжали к Лимерику, у меня вдруг зазвонил телефон: Фрэнк! Оказывается, он приехал к моему дому буквально минут через двадцать после того, как я отбыла на такси: сосед-фермер, видите ли, попросил его заехать по дороге за кафелем в соседнее графство… Я не знала, ругаться мне или смеяться. Ругаться я, пожалуй, все-таки не имела права: Фрэнк и так делал мне одолжение. Но с другой стороны, когда что-то такое обещаешь людям,они ведь рассчитывают на тебя! Так тоже нельзя.

В любом случае, теперь Фрэнк ехал за нами следом, потому что ему еще надо было передать мне деньги, собранные для нас в Дублине стараниями Финнулы. Нет, пожалуй, это все-таки была скорее забавная ситуация!

В Шенноне он догнал нас. Я рассчиталась, вылезла из такси и сразу же столкнулась с ним – мокрым до нитки и очень рассерженным, как будто это я его подвела, а не он меня.

– Неужели трудно было подождать? – возмущался Фрэнк. – Такие деньги пустила на ветер…

– А откуда мне было знать, что Вы еще приедете? А что было бы, если бы я не попала на этот рейс?

Постепенно мы оба успокоились, и он проводил меня чуть ли не до самого самолета. Когда я шла на посадку по коридору, у меня вдруг мелькнуло в голове: а что, если мамы с Лизой в самолете не окажется?

Но они были там! Лиза спала у мамы на коленях. За то время, что я не видела ее, она здорово выросла.

– Тихо садись, не разбуди!- сказала мне мама вместо приветствия.

А через несколько минут самолет уже разбегался, готовясь к перелету через океан. И тяжелый камень наконец упал у меня с плеч. Только тут я почувствовала до чего же я устала: на ногах с 6 утра, а уже была половина четвертого следующим утром – без малого 22 часа! Спать, спать, скорее спать…

И я как будто провалилась в какую-то черную дыру.

…Мне снился концерт кубинской группы «Иракере», которая побывала у нас в городе, когда мне было лет 15. Мы ходили на него с мамой. Почи все зрители в зале были обучавшимися у нас кубинскими студентами, и нам было так непривычно видеть, как они совершенно естественно вскакивали со своих мест и начинали танцевать прямо в проходе, потому что у нас тогда это было не принято. Внутри у меня тоже все танцевало, но я не осмеливалась встать и присоединиться к ним – не только потому, что я была намного младше, но и потому, что у меня внутри словно были встроены какие-то тормоза. Кубинцы, казалось,от природы все были такими одаренными танцорами, что я еще и боялась показаться рядом с ними смешной. Я любовалась ими. А когда мы с мамой начали фотографировать музыкантов «Иракере»,- без вспышки, потому, что ее у нас с собой не было – один из них, самыи пожилой на вид, темнокожий, заметил это и начал усиленно нам позировать, вызвав веселый смех всего зала…