Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая)
Часть вторая. Свидетельство Густава Аниаса Хорна (Книга первая) читать книгу онлайн
Спустя почти тридцать лет после гибели деревянного корабля композитор Густав Аниас Хорн начинает вести дневник, пытаясь разобраться в причинах катастрофы и в обстоятельствах, навсегда связавших его судьбу с убийцей Эллены. Сновидческая Латинская Америка, сновидческая Африка — и рассмотренный во всех деталях, «под лупой времени», норвежский захолустный городок, который стал для Хорна (а прежде для самого Янна) второй родиной… Между воображением и реальностью нет четкой границы — по крайней мере, в этом романе, — поскольку ни память, ни музыка такого разграничения не знают.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
…рюмку кашасы. Кашаса — популярный в Бразилии крепкий алкогольный напиток, получаемый путем перегонки забродившего сока сахарного тростника; его крепость — 39–40 градусов.
71
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 118.</b>
Я видел много, но мало чему научился и сам ничего не пережил. Эти слова Хорна о его пребывании в Бразилии уместно сопоставить с описанием первой части Пятой симфонии Карла Нильсена в статье Янна «О поводе» (Деревянный корабль, с. 387): «…сперва он думает, что идет сквозь природу, не сочувствуя ей, а просто существуя, как растительный организм (печаль мирская), лишь поверхностно замечая то или другое на своем пути. Впечатления не пробуждают отклика в его душе».
72
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 119.</b>
Речь идет о китайце Ма-Фу, то есть Отце-Коне… См. комментарий на с. 782–783 (…восьминогий волшебный конь…), из которого следует, что выражение Ма-Фу может означать «колдун, волшебник».
73
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 119–120.</b>
Позади него с гладких голых стен стекала светлыми каплями конденсированная влага: сгустившиеся облачка дыхания, пот, слезы, кофейный пар, алкогольные испарения. Это описание первой встречи Густава с китайцем напоминает его же первую встречу со слезоточивым коком, слова кока (Деревянный корабль, с. 71): «Если, конечно, вы любите ликеры… эти дистиллированные хмельные слезы…».
74
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 120.</b>
Все было порождено затягивающей, как бездна, игрой, или диким колдовством, или разъедающей страстью, которая борется с демонами, или упорным терпением уже нездоровой тяги к познанию. Описание лавки китайца отсылает к превращениям в матросском кубрике (Деревянный корабль, с. 111–114), инициированным опять-таки рассказами кока. В центре того и другого повествования — нечистые иллюзии.
75
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 121.</b>
…напротив Навеки-Совершенного… «Навеки совершенным» в Послании к Евреям (7, 28) назван Христос.
76
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 122.</b>
…точное отображение воображаемой реальности. Эти слова и вообще эпизод с маленькой моделью парусника можно считать описанием творческого метода Янна. В беседе с Мушгом Янн охарактеризовал свой метод так (Gespräche, S. 120–121): «Я занимался грандиознейшим бесчинством — попыткой выйти из человеческого мира и принять другой, расположенный рядом с ним мир настолько полно, чтобы я мог воспринимать его во всех деталях; то есть мир, который не существует, запечатлевать совершенно реалистически, как я это сделал еще в „Перрудье“».
77
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 122.</b>
…взмахи крыл летучего коня… Пегаса или волшебного коня, описанного, скажем, в рассказе о Кебаде Кении (Деревянный корабль, с. 128, и комментарий; Свидетельство I, с. 782–783).
78
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 123.</b>
…этому могучему существу дано в сопровождение священное животное, его второй образ: баран или олень, северный олень. Образ оленя всплывет еще раз в главе «Апрель», в названии водопада (Свидетельство I, с. 544). Ранее говорилось об «оленьем дыхании» Тутайна (там же, с. 359). Культ оленя существует со времен палеолита. У кельтов олень — символ Солнца, плодородия и жизненных сил, посредник между миром богов и миром людей. На створке кельтского алтаря (римского времени), обнаруженного в Париже и хранящегося в музее Клюни, изображен бог с оленьими рогами на голове, сидящий с поджатыми ногами (в так называемой «позе Будды»); изображение снабжено подписью: «Цернунн» («Рогатый»), Атрибуты Цернунна (оленьи рога, сопровождающие его олень, бык, мышь и змея с бараньей головой, рог изобилия, кошелек и др.) характеризуют его как связанного с циклами умирания и возрождения природы бога Другого Мира — подателя космического плодородия и богатства. Римляне уподобляли Цернунна Меркурию, но ему свойственны также некоторые черты Марса, Геркулеса, Пана, Плутона. Все это свидетельствует о том, что Цернунн был одним из самых великих богов кельтского пантеона, а сопровождающая его на некоторых галло-римских памятниках богиня плодородия — ипостасью Великой Богини, Матери-Земли (см. Мифы кельтских народов).
В алхимии олень вместе с единорогом означают двойственную природу Меркурия, философскую ртуть; это животное Луны. В драме Ибсена «Пер Гюнт» мать Пера Гюнта рассказывает о своем склонном к фантазиям сыне (Пер Гюнт, с. 200; перевод Ю. Балтрушайтиса): «Зато он может ездить на олене / По воздуху».
79
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 123.</b>
…из зачинающего Нуля пустоты… Нуль в гармоникальной системе обозначает место незримого Бога. См. также: Деревянный корабль, с. 301–302 и 492.
80
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 123.</b>
…Ева. О Еве как алхимическом образе см. Деревянный корабль, с. 467–468.
81
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 124.</b>
…эта прародительница людей, Праматерь… «Праматерь» (1817) — первая трагедия австрийского поэта и драматурга Франца Грильпарцера (1791–1872). Праматерь упоминается и в ранних дневниках Янна (Угрино и Инграбания, с. 319). Праматерь — грешная прародительница дворянского рода Боротин, из-за которой над ее потомками нависает проклятье; она периодически поднимается из своего склепа и бродит по Боротинскому замку.
82
<b>Свидетельство I (наст. изд.), комм. к с. 124–125.</b>
…над курильницей поднимались зеленые и багряные клубы плотного пара… <…> Эти цветные струйки, поначалу раздельные, вверху смешивались. Но как только они стали мутно-фиолетовым плоским облаком, это облако вспыхнуло желтым, будто к его поверхности пробился новый клуб дыма: из мерцающего золота. Комментируя рисунок «Фонтан Меркурия», открывающий алхимическую книгу «Rosarium», Юнг пишет (Психология переноса, с. 148):
В самой верхней части рисунка находится serpens bifidus, «раздвоенный» (двуглавый) змей, фатальный binarius [двойной], определяемый Дорном как дьявол. Этот змей — serpens mercurialis [меркурианский змей], репрезентирующий duplex natura [двойную натуру] Меркурия. Головы змея изрыгают огонь, из коего коптская (или иудейская) Мария выводила свои duo fumi [два дыма]. Это — те два испарения, конденсация которых кладет начало процессу, ведущему ко множественной сублимации или дистилляции, призванной удалить mali odores [дурные запахи], foetor sepulcrorum [могильный смрад] и цепкую изначальную тьму.