Вам и не снилось

покойно без этого обходишься - тоже ерунда.

У них с Костей все получилось сразу, и она поняла: Костя единственный для нее мужчина на земле. И оставалась счастлива даже после его слов: "Та любовь была для меня всем". Пройдет. Потому что там _ничего не было_. А потом он прыгнул через газон и этим прыжком враз порушил такую стройную, такую устойчивую концепцию. Вера тогда испугалась на всю жизнь, на всю жизнь она возненавидела Людмилу Сергеевну, на всю жизнь поселился в ней страх, что Костя может уйти, если его позовут. Просто невероятно, как он от себя не зависит, и стоит только захотеть той женщине...

А теперь они могут видеться. Конечно, Костя на собрания не ходит, это уже утешение, но будет десятый класс, выпускной вечер, и эта явится в каком-нибудь необыкновенном наряде, и Костя, он такой слабый после болезни, может растеряться. "Лю-уся! Люсенька!"

Пришел Роман с длинной, как невод, авоськой. В ней болтался плавленый сырок за пятнадцать копеек. Этих сырков - полхолодильника. Хобби какое-то у сына - покупать сырки.

- Ну что собрание? - спросил он весело. - Кого клеймили? Про меня что-нибудь говорили? Нет? Прекрасно! А про Юльку? У нее пара по физике, случайная, по глупости, но дурочка так страдает, - во-первых, из-за пары как таковой, во-вторых, боится, что из-за этого у Людмилы Сергеевны пропадет молоко... У Юльки теперь есть брат... Юлька из-за него не высыпается... - Роман болтал, выковыривая из тушенки кусочки желе, одновременно он грыз длинный огурец и отщипывал корочки хлеба, - в общем, вел себя, как всегда, когда он голоден и когда у него хорошее настроение.

- Юлька - дочь Людмилы Сергеевны? - спросила Вера. А сердце забилось. Она родила? В таком возрасте? Костя ей не нужен! Ах, как хорошо! Хорошо! А у Романа все пройдет, пройдет. Это детство.

- Ма, что с тобой! Ты чего шевелишь губами? - Роману весело, сжевал всю корку круглого черного, догрызает полуметровый огурец...

- Что, лучше Юльки в классе девочек нет? - спросила Вера.

Роман закашлялся так, что у него слезы выступили, и Вера возненавидела в этот момент Юльку так же, как Людмилу Сергеевну.

- Что с тобой, мама? - спросил сын, откашливаясь. - Какая тебя муха укусила? Юлька - самая лучшая девочка на земле.

- Я знать этого не хочу! - закричала Вера. - Десятый класс на носу. Вот о чем надо думать.

Ты тривиальна, мама, как шлагбаум.

- Почему шлагбаум? - растерялась Вера.

- Ну табуретка... Сама подскажи мне пример тривиального...

"Надо пойти посмотреть в словаре, что такое "тривиальный", - подумала Вера. - Я забыла значение этого слова. А может, не знала?.."

А Людмила Сергеевна по дороге домой успокоилась и не сочла нужным ни о чем разговаривать с Юлькой.

Потом она скажет: "Я вдруг уверовала, что у Юльки, моей дочери, должен быть иммунитет против Лавочкиных".

Людмила Сергеевна ведь тоже когда-то что-то там испытывала к Косте. Скорее всего благодарность за первую в жизни мужскую преданность, за то, что некто однажды увидел