Югорские мотивы: Сборник рассказов, стихов, публицистических статей

Если предположить, что такие же утренние пытки терпит хотя бы каждый сотый житель нашей страны, то получившимися полугорами миллионами будильников вполне можно замучить целое вражье войско. А если учесть то, что каждый из этой полуторамиллионной армии психотропных бойцов злобно включается в период где-то с шести ноль-ноль до девяти ноль-ноль, а также оценить всю часовую многопоясность нашей необъятной Расеи, то в результате получим с утра до ночи трещащую, пикающую, звенящую армаду, изо дня в день доводящую своих хозяев до белого каления.

Однако, господа и товарищи! С пониманием всей ситуации хочу обратиться к вам с призывом. Подобным издевательствам пора положить конец! Возьмем в руки молотки, кулаки, а также прочие гантели и штангенциркули, и ударим по всей этой оголтелой массе. С яростью вспомнив все эти «т-р-р-р-р», «дзи-и-и-нь» и «пи-пи-пи», разобьем врага, вложив в удар все перенесенные муки. Уверен – только сила и целеустремленность приведут нас к победе.

Пока же классовую борьбу я решаю отложить, потому что сегодня мой хитрый механический ублюдок, точно все рассчитав, не оставил мне на эту самую борьбу ни секунды времени: разбудив меня за полчаса до встречи и протащив сквозь стандартные ванную-кухню-коридор, он выпинывает меня на улицу – и вот уже я инерционно двигаюсь вдоль проспекта к месту назначения.

Сегодня уже воскресенье, четырнадцать тридцать утра. Наушники – в уши, диск Verve – в плейер, смело жмем треугольничек Play – и, что называется, let’s go! [2]

До чего же клево в моем возрасте перемещаться вот так вот – налегке и без особой цели, тем более если в моем полном распоряжении четверть часа и километр дороги. Проплывающие мимо люди в своей городской коме не обращают особого внимания ни на меня, ни на мой несколько неформальный стиль одежды. Наше народонаселение, кстати говоря, уже давно перестало ужасаться при виде всяческого нефоровского выпендрежа. Полусонное сознание наших сограждан сможет теперь эпатировать разве что материализация в храме Святой Троицы господина Жириновского в акваланге, на роликах и со щеткой на голове.

Ну а мне же в таком случае, со своей кожаной курткой и прической «0–3», хоть сейчас на прием к президенту.

Разрезай своими метр семьдесят пять людскую суету, медленно перемещаюсь по проспекту, от нечего делать изучая самых колоритных представителей этого суетливого потока.

Три гопника клоунской походкой прошмыгивают мимо меня, причем один из них не преминул задеть меня плечом, а другой, lamer, отравил землю своим плевком. Дебилоиды. Хотя мне, в принципе, пофиг – у меня в ушах Bittersweet Symphony.

Еще одна компания: девицы – «синие чулки», сегодня пораньше вышедшие на охоту. Проходя мимо, дамочки-переростки вцепляются в меня предвзято-презрительным взглядом, но, видимо, не выглядев ничего предосудительного, отпускают с миром.

Полупьяный (полутрезвый?) алкаш пытается атаковать асфальт, периодически кидаясь на него, аки боец на амбразуру. Асфальт по доброте душевной с ответной методичностью подставляет ему свою шершавую спину.

Обгоняю солидного дядечку, который до этого, двигаясь подобно пузатому пароходику, помогал мне раздвигать толпу своим не менее солидным животом.

У фонтана мамаша пытается насильно накормить малолетнего сына леденцом на палочке. Откуда ей знать, что е таком возрасте разглядывание дяди, балансирующего между небом и асфальтом, куда интересней и увлекательней леденцов…

Еще один аппендикс общества: стоящий возле мусорки наркоман, покачиваясь во все стороны, одновременно полуприседает, напоминая выскочившего из коробочки тролля.

Наконец, покорив свой километр проспекта, нахожу тусовку таких же, как я, кожано-стриженых. От нее тут же отпочковывается один из мне подобных и, приблизившись на расстояние, которое американцы почему-то называют tiny little bit close [3] , награждает меня поцелуем в щеку. Наушники – долой.

– Hi [4] , Анька! – говорит кожано-стриженый (это он мне то есть). – Че долго так? Проспала опять?

– Не, в пробку попала, – это уже я говорю.

Мы скучковываемся и двигаем дальше. Теперь мне пофиг уже вместе с ними. В моих ушах – все та же кисло-сладкая симфония.

С чего бы это?

И чего это я вдруг решился на такую прогулку? Вообще говоря, я человек, любящий время от времени менять свое местоположение, но вот в последнее время то ли от лени, то ли в целях экономии электроэнергии никуда не выбираюсь, а просто сижу в четырех стенах своей квартиры. После того как меня «в порядке внеочередного сокращения» выгнали с работы, времени в запасе хоть отбавляй, и я наслаждаюсь бездельем и одиночеством, абсолютно не расстраиваясь по поводу данного происшествия. Всех нас когда-нибудь выкидывали, а я, молодой, но уже достаточно квалифицированный специалист, смогу (очень надеюсь) найти себе заработок.

Так что, вернее всего, это приближающийся антициклон заставляет меня принять вид одетого человека и пойти прогуляться вокруг симпатичного многоквартирного домика, который стоит на морском побережье нашего южного городка и в котором, смею заметить, я, собственно, и живу.

После нескольких петлеобразных оборотов вокруг своего жилища я, к своей собственной радости, наконец-то решаю изменить намеченный мной же циклический маршрут и отправляюсь в поход по тесным городским улочкам в сторону парка, лежащего ближе к центру города.

Погода сегодня вроде бы ничего: солнышко время от времени поглядывает на землю сквозь медленно движущиеся сгустившиеся облачка, подгоняемые ветерком, еле дышащим запахом моря и весны. Городской воздух чуть подогрет землей, источающей теплый пар. Может быть, из-за всего этого, а может быть, потому, что просто так и должно быть, все пространство между городом и облаками кажется на удивление тихим и спокойным. То же можно сказать и об атмосфере, это пространство заполняющей. Паршивая, в общем, погода.

Незаметно для себя и, надеюсь, для окружающих я добираюсь до одной из двух многочисленных достопримечательностей нашего городка – центрального парка. Вторым (и, как вы догадались, последним) чудом света в нашем городе является еще один парк – прибрежный, путь до которого короче в три раза и во столько же раз неинтереснее.

Прогуливаясь по парку, по сторонам, как всегда, наблюдаю стандартный набор: подвыпившие отдыхающие и аборигены мрачно шатаются туда-сюда, местами располагаются тусовки в том же составе. Кое-кто, судя по разнотональным звукам, доносящимся из кустарников, пытается преодолеть амурную гору, причем, судя, опять же, по разнотональности, сделать это пытается явно не один. Одним словом, отдыхают люди.

Так вот, гуляя, я забредаю на одну из аллеек парка, где натыкаюсь на следующее действо: собралась на аллейке компания из молодежи лет тридцати-пятидесяти, и вещи какие-то серьезные эта молодежь меж собой не спеша обсуждает. Среди присутствующих юношей не без удивления замечаю и моего бывшего босса (принимавшего, кстати, непосредственное участие в моем «изгнании»). Вокруг всей этой группы лиц прилошадилось отнюдь не пустое множество автотранспорта различных инопланетных марок, а возле иномарок этих ребятишки какие-то сильно бритые шныряют. Но, поскольку ребятишки уже явно вышли из допризывного возраста, решаю я своего присутствия в данном квадрате не обнаруживать. Зачем, думаю, мешать молодым людям? Может, это у них комсомольский слет такой или еще что (вот уж не знал, что мой бывший шеф в душе сторонник комсомола).

И вот я уже мысленно прощаюсь с ребятами, но неожиданно замечаю, что не одинок в своем партизанском наблюдении. Неподалеку, метрах в десяти от меня, за той же компанией наблюдает какой-то бородатый дедулька. Он находится к святому братству гораздо ближе, чем я, и рискует в любой момент быть замеченным каким-нибудь бритомозговым элементом, что в его возрасте крайне не рекомендовалось бы.

Обычный, на первый взгляд, дед сразу удивляет меня своей непохожестью ни на представителя Большой Организации Местных Жителей (бомжа, проще говоря), ни на чистенького жалостливого ветерана с рекламного плаката a la «заплати налоги». Удивительно, но он больше похож на высохшего атлета, чем на простого пенсионера, что явно говорит о том, что в молодости этот дед был дюжим здоровяком. Одет мой коллега по партизанству весьма изысканно: серо-коричневый клетчатый пиджак и шляпа стиля «мы с вами из Тироля» изящно гармонируют с армейскими штанами колера хаки и видавшими всевозможные земли ботинками – самыми заурядными, причем неустановимого цвета. Да и взгляд старика выдает в нем неординарного человека, с иронией относящегося как к жизни, так и к своему внешнему виду. Орденские же планки, надетые на разлинованный пиджак, вероятнее всего – для взывания к совести сидящих в трамваях, ясно дают понять, что в сорок первом – сорок пятом старик в тылу не сидел. Картину дополняет палочка, на которую бородатый опирается. Подозреваю, что именно для этого она ему и нужна.