Авария

Стоящие у входа квадратные парни с одинаковыми невыразительными лицами спокойно наблюдали за суетой.

Старлей-гаишник оставил патрульный «Москвич» у отделения милиции, вошел и наклонился к окошечку дежурного.

— Вызывали?

Дежурный удивленно глянул на его погоны.

— Не понял…

— Дочь моя у вас?

— Фамилия?

— Николаев.

— Да нет, дочери.

— Ну, Николаева. Валерия.

— А-а, — усмехнулся дежурный. — Заходите, товарищ старший лейтенант! — Он нажал кнопку на пульте, обитая жестью дверь со щелчком открылась.

Валерка, еще одна девчонка и четверо ребят сидели на жесткой скамье. Капитан-милиционер с университетским ромбиком на кителе писал, склонившись над столом.

— Николаевой отец, — объявил дежурный из-за стеклянной перегородки.

— А-а! — Капитан иронически оглядел здоровенного, с бычьей шеей и красным обветренным лицом гаишника. — Вот, старлей, протокол пишу.

— Пишите-пишите! — воинственно сказала Валерка. — Мы тоже напишем. Незаконное задержание.

— Грамотная! — кивнул капитан Николаеву на дочь. — Все грамотные стали, не тронь…

— А что? Какие у вас инструкции были? — крикнула Валерка.

— У нас одна инструкция — охрана правопорядка!

— А мы что, нарушали? — тотчас наперебой закричали тусовщики. — Мы никому не мешали! Не имеете права! Хотим — танцуем!

— А вы задержаны не за танцы, — оборвал капитан. — А за сопротивление дружинникам.

— Мы, что ли, начинали?

— Вы обязаны были подчиниться требованию, выйти, а там уж, если хотите, обжаловать… В общем так, старлей, оформляем привод и передаем документы в детскую комнату! — Капитан взял бланк протокола и ушел в соседний кабинет.

— Да хоть в Пентагон! — заорала вслед Валерка.

Николаев, играя желваками, глянул на нее и двинулся за капитаном.

— Это… можно без протокола… на первый раз? — глядя в сторону, попросил он. — Что уж тут такого случилось? У вас тоже, наверное, дети…

— Мой сын в математической школе учится, — резко обернулся капитан. — Дома по вечерам, с учебниками. На улицу не выгонишь — вот этих, — он мотнул головой в сторону дежурки, — боится… Воспитывать надо, старлей! Воспитывать! А то они уже вот здесь сидят! — Он ожесточенно постучал себя по шее и снова склонился над какими-то бумагами.

Николаев молча смотрел в его аккуратно подстриженный затылок с примятыми по кругу фуражкой волосами.

— Ладно, — не оборачиваясь, сказал капитан. — Забирай свою.

Николаев вышел в дежурку, кивнул дочери:

— Пошли!

— Не пойду! Пока всех не выпустят!

Николаев схватил ее за руку, выволок из отделения, толкнул с крыльца и замахнулся.

Валерка, вытянувшись, опустив напряженные руки, с такой ненавистью смотрела ему в глаза, что Николаев замер с поднятой ладонью.

— Ну? — сквозь зубы сказала она. — Только ударь…

— Садись. — Николаев подтолкнул ее к машине.

Сел за руль, со скрежетом врубил заедающую передачу. Когда отъехали, мрачно сказал:

— Дома будешь сидеть. Из школы — домой. Нагулялась, чучело!

На следующий день Николаев был свободен, он загодя подъехал к школе и стал ждать, облокотившись на крышу своего потрепанного «Жигуленка».

Прогремел звонок, из дверей школы толпой повалили младшие классы, разбегаясь на две стороны, к метро и на троллейбус. Вскоре появилась Валерка с компанией одноклассников. Они потусовались у крыльца, ребята закуривали прямо под школьными окнами. Мимо прошёл учитель, с ним попрощались, не вынимая сигарету изо рта.

Николаев покачал головой — в его время курили в дальнем углу школьного двора, выставляя кого-нибудь «на стрему».

Валерка повела глазами в сторону, заметила отца, зло сжала губы и отвернулась. Деловито стрельнула у ребят сигарету и картинно, так, чтобы видел отец, прикурила. Курить она явно не умела, набирала дыму в рот и выпускала тонкой струйкой, потом случайно вдохнула и закашлялась.

Николаев невольно улыбнулся.

Компания двинулась через улицу к метро, Валерка помахала им и пошла по тротуару.

— Садись, — кивнул Николаев, когда дочь поравнялась с ним.

Валерка, не удостоив его взглядом, прошла мимо.

Николаев сел в машину и на первой скорости покатил за дочерью. Она мельком оглянулась на него и преувеличенно-радостно бросилась навстречу двум подружкам. Из сумки появился журнал мод, началось обсуждение последних моделей. Валерка через плечо ехидно глянула на отца. Тот терпеливо ждал.

Вскоре разговор Валерке наскучил, и она двинулась дальше. Николаев поехал следом.

Дочь неторопливо шагала по тротуару, короткая голубая юбка раскачивалась в такт шагам. Николаев заметил, что многие мужчины обращают на дочь внимание, кое-кто оборачивается, поглядывает на ноги. Он занервничал в машине, испепеляя взглядом похотливых негодяев. А Валерка спокойно шла впереди, придерживая у бедра сумку. И вдруг сорвалась с места, метнулась за угол.

Николаев среагировал с опозданием, рванул так, что прокрутились колеса и машину занесло на повороте. Поперечная улица была пуста. Николаев обернулся: Валерка, остановившись сразу за углом, невозмутимо подтягивала гольфы. Николаев ударил по тормозам. Водитель встречного «Запорожца» выразительно постучал себя пальцем по лбу.

Валерка выпрямилась, прикусив губу, чтобы удержать злорадную ухмылку, и как ни в чем не бывало направилась к дому.

Она прошла через двор. Николаев ехал в трех метрах сзади. Запер машину и следом за дочерью вошел в подъезд.

Мать, открывшая дверь, подозрительно повела носом.

— А ну, погоди… — Она придвинулась вплотную. — Ты что, куришь?

— Нет, только пью и колюсь, — спокойно ответила Валерка и скрылась в своей комнате.

— Как ты со мной разговариваешь?

— Ну что ты с порога начинаешь? — негромко сказал Николаев. — Дверь не успела открыть…

Обедали все вместе, что случалось редко. Мать сновала между столом и плитой, дед вдумчиво ел суп, Валерка скучно жевала бутерброд, глядя в окно. Николаев искоса поглядывал на нее.

— Как в школе? — наконец спросил он.

— Чего это ты вдруг?

— Ну… интересно все-таки, как учится моя дочь.

— Нормально, — пожала плечами Валерка.

За столом снова стало тихо. Дед расправился с супом и аккуратно положил ложку на кусочек хлеба.

— Заказы завтра дают, — сообщил он.

— Для участников Куликовской битвы, — вставила Валерка.

— Помолчи, — прикрикнула на нее мать. — А что будет?

— Сервелат обещали и гречку. Ну и как обычно…

— Слышь, дед, — сказала Валерка. — Знаешь, для ветеранов новые льготы ввели?

— Какие? — настороженно спросил дед.

— Вам теперь можно улицу переходить на красный свет и заплывать за буйки. — Валерка заржала.

— Ты замолчишь или нет? — крикнула мать.

— Спасибо! Спасибо! — закивал дед. — Чему вас только в школе учат? Смешно, да? Ну, посмейся.

— А кстати, — мирно сказал Николаев. — Что проходите?

— Всего понемножку.

— Ну, например? — Все пытался завязать разговор Николаев.

— Например?.. — Валерка подняла глаза к потолку. — Ну, например, знаешь первый признак беременности?

— Н-нет, — неуверенно сказал Николаев.

— Это когда в школу не хочется…

Мать поперхнулась чаем. Опешивший Николаев невольно глянул на живот дочери. Валерка невозмутимо собирала хлебом подливу с тарелки.

После обеда она нехотя промямлила что-то вроде «спасибо» и исчезла в своей комнате, забрав с собой телефон.

Николаев видел дочь редко, когда заставал ее дома после школы или поздним вечером, когда она возвращалась с тусовки. В эти нечастые моменты она сидела у себя с учебниками или валялась на диване с наушниками на голове, и, если ее не трогали, могла за день не произнести ни слова.

После «Времени» по ящику начался концерт. Валерка уселась в проходной комнате перед телевизором в коротком халате, привычно подтянув одно колено к груди, молотила зубами жвачку, пускала пузыри и отбивала ладонями по стулу и пяткой по полу бешеный ритм.