За стеклом (СИ)

Новинки и продолжение на сайте библиотеки https://www.litmir.me

***

Дымчатое, с темными разводами вулканическое стекло слишком тонкое, ломкое на вид, но магией от него несет за десять метров, даже прикасаться не обязательно, чтобы почувствовать навешанную на него густую паутину заклинаний, будто в клетке сидит сам дьявол. На исчадие ада мальчишка не тянет: обманчиво-хрупкий и взъерошенный, словно воробей после драки, он скорее напоминает юного ангелочка, по ошибке угодившего в этот гадюшник. Оборотня в нем выдают лишь острые лисьи уши, пушистый огненно-рыжий хвост и глаза — звериные, ядовито-желтые, голодные. Мальчишка тянет в лучшем случае лет на шестнадцать, но Альда знает, что тварь за стеклом — единственным, что может удержать оборотня в клетке — как минимум его ровесник, молодняк никто бы не отпустил далеко от прайда.

— Красивый сучонок, — восхищенно выдыхает за спиной временный напарник, однако подойти ближе не решается, предпочитая любоваться на оборотня с безопасного расстояния. Альда согласно кивает, не отрывая завороженного взгляда от лиса.

Оборотень будто и впрямь слышит невольный комплимент и глумливо, с оттенком снисхождения скалится, демонстрируя острые иглы клыков. Опомнившись, Альда торопливо отворачивается от клетки и уходит. Он пришел сюда по делу, не стоит засматриваться на чужое имущество.

После нескольких месяцев работы на Паука в качестве ликвидатора, Альда смиряется со странной слабостью нанимателя к таким вот опасным диковинкам. Он собирает их с упорством безумного коллекционера из всех уголков мира и прячет в своем персональном зоопарке, через который невольно проходит каждый посетитель. На разумность диковинок старый маразматик внимания не обращает: в клетках можно встретить как саблезубого тигра, притаившегося среди камней, так и спутанный клубок змеелюдов, впавших в глубокую спячку от недостатка солнца.

Оборотней до сегодняшнего дня у Паука не было. Тем более… таких.

В строчки задания Альда не вчитывается, выхватывает отдельные слова и имя, принадлежащее объекту. Подробности можно узнать потом, когда образ нахального лиса перестанет стоять перед глазами.

Остается лишь надеяться, что странное наваждение через месяц рассеется.

***

Надежда умирает на восьмой день, где-то между ранним завтраком и установкой капканов. Задание Альда выполняет в рекордно короткие сроки.

Во второй раз дымчатое стекло темнее, толще и пронизано мощными чарами, оно словно впитывает краски из окружающего пространства, делая его монохромным. Из клетки исчезают декоративные деревья в горшках, муляж камня и искусственный фонтанчик, ведро и миска, неизменны лишь намертво прикрученная к каменным плитам лавка да оборотень, неподвижно сидящий в позе лотоса в самом центре. Глаза у лиса закрыты, и в первое мгновение Альда думает, что он спит. Но стоит сделать шаг к стеклу, как оборотень распахивает глаза и, присмотревшись к нежданному гостю, невозмутимо улыбается, будто старому другу.

Альда понимает, что поступает глупо, но все равно не может сдержаться: подходит вплотную к стеклу и касается его ладонью, чувствуя, как вибрируют натянутые струной заклинания. Лисьи уши заинтересованно дергаются, а сам оборотень подается вперед, впиваясь взглядом в запястье Альда, на котором висит браслет из цветастых бусин. Безделушку он нашел в развалинах города.

— Нравится? — вопрос вырывается непроизвольно, и Альда с запозданием вспоминает, что стекло не пропускает звуки.

Стоит лишь потянуть за кончик ленты, как узел под хищным взором лиса распадается, и браслет пестрой гусеницей повисает в пальцах. Альда оставляет его на полу, у самой клетки. Он знает, кого можно попросить о маленькой услуге. Если лису так нравится безобидная побрякушка, то почему бы и нет?!

Добившись своего, оборотень теряет к Альда интерес и вновь выпрямляется. Взмахнув хвостом, лис закрывает глаза, видимо, считая, что часы посещений окончены, и Альда возмущенно фыркает, поражаясь чужой наглости. Он еще несколько минут любуется строптивым оборотнем, а потом идет к Пауку докладывать о выполненном задании, тем более что мешок, несмотря на размер, довольно тяжелый, а въедливый запах крови щекочет чуткий нос.

***

Вывихнутая рука ноет, не спасает ни полтюбика анестетика, ни тугая повязка. Чудится, что разряженный бластер весит килограммов десять, не меньше. Все, о чем Альда сейчас мечтает, так это о горячей воде, горизонтальной поверхности и лисе под боком, причем последний — в приоритете. Но красть игрушку у Паука даже для ликвидатора сущее безумие, проще разорвать все нити и постараться забыть об оборотне.

Стекло пересекает длинная глубокая трещина, но магия не дает ему распасться на части. Капли воды расчерчивают его на неровные куски, образуя причудливый узор. Имитация дождя в пустой камере кажется глупой, но видимо у Паука нет другого выбора, выпускать оборотня наружу, чтобы он мог вымыться, — чистое самоубийство. Мокрый лис выглядит уставшим, под глазами залегли тени, на тонком запястье переплетение синих вен и лента браслета. Из восьми бусин осталось три, другие осколками, как звездное крошево, валяются на полу клетки.

— Паршивец, — восхищенно выдыхает Альда. Пробить вулканическое стекло практически невозможно, если под рукой нет магического накопителя. Или браслета, который Альда протаскал на себе несколько дней и по неосторожности зарядил собственной энергией.

Увидев Альда, лис кривит губы в злой ухмылке и демонстративно отворачивается, давая понять, что сегодня у него нет настроения. Он поднимается с пола и, прихрамывая, по щиколотку в воде, бредет к лавочке. От неловкого движения лис болезненно кривится и несколько мучительных минут пытается найти удобное положение. Для сохранения тепла он принимает позу эмбриона, почти касаясь носом острых коленок и пряча сырой хвост между ног.

Еще несколько минут Альда любуется на чужую спину, а потом устало вздыхает. Почему-то только сейчас он понимает, что безнадежно влюбился.

***

— Ты хорошо справляешься, мальчик мой, — со скрипом произносит Паук и отхлебывает из чашки густо пахнущее специями теплое вино. — Не передумал?

— Нет. — У Альда болит пробитое насквозь плечо и от недосыпа слипаются глаза. Он не хочет думать о правильности своих поступков, он хочет лиса, но с этим желанием не складывается вот уже второй месяц.

— Пусть так, — Паук замолкает и несколько минут бездумно смотрит в окно, будто забыв про гостя. И если в первый раз Альда такое отношение покоробило, то сейчас ему все равно, о чем думает старик. — Что ж, тогда позволь сделать тебе подарок. Выбирай, что хочешь, мальчик мой.

Сердце глухо бухает о ребра, а во рту пересыхает. Альда не понимает, издевка это или очередная проверка Паука. В лучшее верить хочется, но жизнь давно отучила, пиная за каждую ошибку. Наблюдающий за ним старик ухмыляется и сипло смеется.

— Смелее. Не стесняйся в своих желаниях, — улыбка у него и впрямь паучья. — Кто тебе приглянулся из моего зоопарка? Лис?

Внешне Альда остается спокойным, только во взгляде появляются хищные искры, да пальцы сжимают в кармане короткий нож. Чтобы выхватить его и с силой метнуть в Паука, понадобится две секунды, и Альда давно бы осуществил свою мечту, если бы не вибрирующее от напряжения защитное поле, в котором не то что нож, заряд плазмы увязнет, как в киселе.

— Не дурак, — констатирует Паук и вновь разоряется дребезжащим хохотом. — Не злись, мальчик мой, должны же и у старика быть свои радости. А лиса я тебе отдам, хотя бы ради того, чтобы увидеть, кто кого первый прирежет.

Паук щелкает пальцем, и дверь кабинета с легким шелестом открывается. Альда не надо оборачиваться, он и так знает, что лис стоит за его спиной, увешанный цепями и блокираторами, не дающими перекинуться ни в одну из ипостасей — ярость оборотня он чувствует затылком.

— Благодарю за подарок, — ничего не выражающим тоном произносит Альда и поднимается с места.

На лисе только рваная рубашка, мало что прикрывающая, да лента браслета. Ехать до убежища далеко, а на улице ранняя осень, поэтому Альда накидывает на плечи лиса свою кожаную, прошитую металлическими пластинами куртку. Она всего несколько сантиметров не достает до колен, и в ней оборотень выглядит до нелепого юным, но мысль о том, что за время пути лис пропитается его запахом, будоражит сознание Альда и отгоняет тупую боль на второй план.