Две тайны Аптекаря

Марта оказалась тысячу раз права. Я в жизни не видела более милой королевской охоты с гончими. Прекрасная работа, отличный мазок, старый известный мастер, динамика, азарт и адреналин, но при этом картина излучала удивительное веселье и спокойствие. Чудесная вещица для дома — хоть пару веков назад, хоть сейчас — забава детишкам, утеха тщеславию отца семейства, красивое пятно в интерьере на радость глазу хозяйки. Все документы и реставрационные паспорта были в идеальном порядке. Я спросила, где я смогу работать, но оказалось, что Марта успела настолько сильно заверить всех в моей компетенции и благонадежности, что мне позволили забрать картину в мастерскую. Разумеется, после подписания всех бумаг и соблюдения формальностей. Я немного засомневалась, учитывая более чем высокую стоимость картины, но охранная система в моей мастерской позволяла работать с такими ценностями. Картину пообещали доставить завтра, и весь вечер я провела в прекрасном настроении — от предвкушения интересной работы, свидания с Марком и еще чего-то хорошего. Странно, но я чувствовала себя так легко, будто не было никаких странных сообщений, угрожающих фотографий и исчезнувших шедевров.

Райские птицы умны, веселы и кокетливы. Они знают, насколько красивы и сколько опасности в их красоте. Райские птицы — бродячие птицы, то летят к берегам, то назад, в глубь лесов, чувствуя поспевание дивных древесных плодов. В беспрерывном движении живут эти птицы и иначе не могут, иначе не жизнь им. Летят с ветки на ветку, с дерева к дереву, никогда и нигде не бывая подолгу и питаясь небесной росой. Обман и ловушка — райские птицы. Люди слабы и не в силах оторвать от них взгляда. «Шэк-шэк», — кричат райские птицы, таинственны и коварны. Никто никогда не видел ни гнезда их, ни кладки яиц. Период любви у них может зависеть только от ветра монсуна. Им всё равно, зима или лето. Танцуя, не видят они никого, не чувствуют, как скоро станут добычей, как близка к ним опасность. Распускают прекрасные перья, и вот уже будто не птица танцует, а огромная хризантема.

Райские птицы живут в одиночку, редко — верными парами. Но всю жизнь ищут ее, свою пару.

Бархатистые перья, смарагды и пурпур… Веселые нимфы в воздушном море… Хрупкие… Легкие… Берегись, райская птица, берегись… Прячь голову под крыло, бойся…

Я никогда не умела опаздывать на свидания. Моей маме так и не удалось научить меня этому искусству. К французскому кафе, где мы договорились встретиться с Марком, я тоже приехала раньше на целых двадцать минут и отсиживалась в машине, пока полузаснувшие стрелки едва ползли по куску циферблатного торта. Точно в назначенное время я зашла в кафе, внимательно оглядела все столики, но Марка, увы, не обнаружила, зато поймала на себе несколько заинтересованных взглядов. Куда бы я ни приходила, я умудрялась одеться ярче всех, даже если была просто в маленьком черном платье. Сегодня я долго выбирала между цветом свежей мяты и цветом крыла тропической бабочки, который раньше было принято называть бирюзовым. Мята победила.

Ко мне подошел официант, и я попросила столик у большого окна. Марк появился спустя пятнадцать минут, за это время я уже раза три всерьез собиралась уйти и успела основательно рассердиться. Он буквально вбежал в кафе, растрепанный и с обещанными нарциссами в руках, и выглядел так трогательно, что я тут же забыла о своей злости.

— Привет! — Он совсем запыхался. — Ну, рассказывай скорей, как ты!

Он поцеловал меня в щеку и положил мне на колени букет.

— И хочу тебя предупредить, — быстро сказал он, не дав мне даже опомниться. — Я всегда опаздываю. Это какой-то ужас. Сам страдаю, переживаю, но ничего не могу сделать. Какие-то вечные препятствия на пути, во сколько бы я ни выехал. Я так рад тебя видеть!

— И я тебя тоже, — призналась я. — Но я никогда не опаздываю. Даже наоборот.

— Вот видишь! — воскликнул Марк. — Разве это не знак? Ну всё, нам теперь друг от друга никуда.

Он сел напротив и смотрел на меня нежно и пристально. Как будто изучал мое лицо, и ему нравилось то, что он видел.

— Хочешь, чтобы я учила тебя не опаздывать?

— Боюсь, что это бесполезно, — засмеялся он. — Скорее со мной ты сама превратишься в копушу. Как у тебя дела?

Я стала рассказывать и рассказала ему про работу, про недавнее путешествие, про соседей, с которыми вечно происходили какие-то детективные истории. Про то, чего боялась в детском саду, про мою бабушку, про Марту и ее рыцарей, про мои привычки, про то, какой фильм смотрела в прошлую пятницу… Я даже испугалась, что не даю ему сказать и слова, но оказалось, что он умел слушать как никто из моих знакомых. Ему на самом деле нравилось то, что я говорила, он смешно приподнимал брови, морщил лоб, хохотал на всё кафе, когда ему было смешно, и тут же бросался извиняться перед людьми за соседним столиком. Никогда мои истории не казались мне самой настолько интересными. Он радовался как ребенок, так, будто это свидание было первым в его жизни.

Официант принес кофе и поставил передо мной тарелку с долгожданным перевернутым яблочным пирогом забывчивых сестер Татен, а Марк заказал кусок шоколадного торта с вишней. Я только взглянула на него, и мне вдруг больше всего захотелось именно этого вкуса. Мы с Марком одновременно подняли друг на друга глаза и, не сказав ни слова, поменялись тарелками.

У меня давно не было такого уютного вечера. Как будто я знала его сто лет, но при этом чувствовала себя по-настоящему влюбленной, чего никогда не случалось у меня со старыми друзьями. Мы болтали без умолку, показывали друг другу фотографии в телефонах, я проболталась про татуировку, сделанную в приступе невиданной глупости, а он показал мне шрам на левой ладони. Как будто мы были не взрослыми людьми с образованием, карьерой и положением в обществе, а наивными подростками, счастливыми, открытыми и бесконечно свободными.

— Над чем ты сейчас работаешь? — спросила я.

Он сделал очень серьезный вид, отщипнул ложечкой кусок пирога и положил мне в рот, подставив под подбородок ладошку, как делала в детстве моя бабушка. Я опешила от этого трогательного жеста, а он взял вишенку с моего торта и начал рассказывать про свой проект. Дом для одной звезды шоу-бизнеса. Звезда обладала весьма посредственным сценическим талантом, но солидными средствами, и поэтому заказала себе настоящий замок — с башнями, винтовыми лестницами и винным погребом. Всё должно было быть очень дорого и впечатлять гостей и соседей. Возможно, не только впечатлять, но и устрашать. Звезда была большой поклонницей фильмов ужасов и старинных легенд о привидениях.

— В общем, пришлось навертеть ей там целый диснейленд, — подмигнул мне Марк. — А, кстати, хочешь сама посмотреть? У меня есть ключи, и ехать тут не так далеко. Поехали, а? Я всё тебе там покажу.

И я согласилась. Мы оба были на машинах и решили, что он поедет впереди и будет показывать дорогу. Пробок уже не было, шоссе было почти свободным, и мы могли наслаждаться дорогой и скоростью. Мне почему-то сразу вспомнились сцены из кинофильмов про то, как играют в догонялки на дороге влюбленные парочки, и я решила, что и мы сейчас будем мчаться наперегонки и строить друг другу рожицы в окошко. Но мои фантазии оказались совершенно напрасны. Марк вел машину так аккуратно, будто сдавал экзамен в автошколе. Он ни разу не превысил скорость, заранее показывал мне все повороты, дисциплинированно перестраивался и вежливо уступал дорогу другим водителям, причем даже в тех ситуациях, когда я бы не то что не стала уступать, а просто отправила бы их всех куда подальше. Единственной вольностью, которую он себе позволял, были эсэмэски, которые он присылал мне время от времени, чтобы уточнить маршрут. Наконец мы приехали в элитный поселок, бывший когда-то обычной деревней: уютные деревянные домики из прошлого теперь были съедены огромными виллами всех возможных цветов, форм и размеров. Дом, возле которого остановился Марк, сложно было даже назвать домом. Серая трехэтажная громадина, с башнями по бокам, пристройками, бойницами и остроконечными крышами. Марк не сильно преувеличил, когда назвал его диснейлендом.