Шаги за спиной

олками.

- Они уходят, - сказал Валерий.

- Да, они испугались твоих призраков. Если бы я была волком, я бы тоже сбежала.

121

Они снова вернулись в город у моря. Море было радостной возможностью; его тепла и света они не добрали в прошлый раз - теперь времени хватит. Валерий долго выбирал квартиру, не отвечая ни на какие вопросы; наконец выбрал. Квартира была большой, удобной и хорошо обставленной. Валерий настоял, чтобы мебель стояла именно так. Тамара согласилась. Две комнаты плюс кухня, плюс маленькая детская для несуществующего ребенка, плюс туалет вместе с ванной. Одна из комнат - спальня; вторая - зал с четырьмя креслами и красивым столиком. Кресла и столик Валерий выбирал особенно тщательно.

- Зачем тебе именно этот стол? - спросила Тамара и Валерий ответил что-то несуразное. Никто их не поймет, этих мужчин. Вечные романтические причуды.

На этот раз причуда действительно была романтической - он повторял первую квартиру Людмилы, ту самую, в которой она учила его любви, усыпив предварительно важного гостя. Это была их первая ночь; и самая первая ночь - для него. "Если ты даже обманешь меня, и если ты даже меня предашь говорила Людмила тогда, - я все равно буджу тебя любить. И моя любовь не позволит тебе быть счастливым с другой. Даже если меня не будет поблизости, то с тобой всегда останется наша первая ночь - твоя первая ночь, когда ты научился любить. Запомни, это было лучшее в твоей жизни. Лучшего уже не будет. Твой пик счастья был сегодня ночью - дальше будет лишь пологий спуск. Когда-нибудь ты попробуешь повторить все то, что мы делали сегодня с тобой. Но у тебя не получится. Потому что никто не поднимается дважды на пик счастья. Ты ещё будешь тосковать об этой ночи." Так она говорила, и сейчас он тосковал.

Когда все было закончено, приехала мать Тамары. С ней приехал неестественно толстый мужчина, которого она называла другом. Оба приехали с похорон. Мать была совсем мало похожа на дочь: если Тамара была невысокой пухлой, с добрыми глазами и упрямой складкой у левой брови, то мать худой, загорелой, молодящейся женщиной с избытком контрастной косметики на лице. Выглядела она лет на тридцать пять, хотя имела чуть за сорок. Ее взгляд был остр, чуть насмешлив и чуть презрителен. Она сразу же заговорила тоном превосходства, но Валерий легко остудил этот пыл - так легко, что удивил всех, включая самого себя.

Мать любила сочетание красного с черным: много черного и красное здесь и там. Она обводила тонкие губы (у Тамары были пухлые), очень тонкие губы черным карандашом и оставшуюся мелочь заполняла ярко-красным. Особенно интересно она рисовала глаза: узкие смоляные брови делали несколько изломов; разрез глаз искусственно удлинялся сантиметра на два, потом линия заворачивала над веком и почти касалась брови. Ее глаза были похожи на два иероглифа, красиво намалеваных кисточкой. Ресницы были длинными, как у Вия. Она была свободной женщиной и любила это повторять, чтобы кто-нибудь, не дай Бог, не забыл.

Друг был очень