Голубой бриллиант (Сборник)

диван-кровать. В стороне у журнального столика с

телефонным аппаратом стояли два мягких кресла и

небольшой гардероб. На полу старый ковер. Денисов открыл

платяной шкаф и сказал, что там постельное белье. Сверток с

шубой приказал Андрею бросить в кресло. Показав мне

ванную и туалет, распахнул стенные шкафы в интерьере,

самодовольно спросил, глядя мне прямо в лицо веселым

взглядом:

- Ну как, годится апартамент?

- Слов нет, мечта одинокой женщины, - ответила я, не

находя других слов. А он подсказал:

595

- Скажи Боре спасибо и не забудь поцеловать в знак

благодарности.

Я была смущена, полушепотом произнесла "большое

спасибо" и чмокнула его в щеку, ощутив приятный запах

одеколона.

- А целоваться, милое дитя, ты не умеешь, - упрекнул он

и увлек меня на кухню.

Я обратила внимание на "ты" и "милое дитя", но не

придала этому особого значения. Очевидно он ждал поцелуя в

губы. Наверно этого не избежать, - подумала я без тревоги и

сожаления. Как мужчина, он не вызывал во мне антипатии,

пожалуй наоборот. Меня подкупала его самоуверенность,

решительность, энергия. Да и непристойности в отношении

меня он себе не позволял: все было в рамках приличия. Но и

комплименты в мой адрес не расточал.

Из холодильника он достал груши и бутылку

шампанского, извлек два фужера, предложил мне садиться за

стол и сказал, весело постреливая в меня карими глазами:

- По христианскому обычаю и шубу и квартиру следует

осветить брызгами шампанского.

После коньяка шампанское. Я представляла, что это

такое, но противиться не могла: плыла по течению. Мы молча

пили шампанское, изучающе глядя друг на друга. Мне

нравилось его мужественное лицо, крепкий подбородок, крутой

лоб. Смущали карие холодные глаза - в них искрилось нечто

хищное, жестокое. Или это мне только казалось. Я вспомнила

о разложенном диване, о постельном белье, о котором как бы

между прочим вымолвил Денисов и решила, что он своего не

упустит. Это уж определенно. Не за красивые глаза он одарил

меня такими щедротами. Я представила его в постели. Что ж,

придется уступить. Как производитель, он мужчина, что надо. Я

даже представила своего ребенка, похожего на него. Под

воздействием шампанского ширилась и расцветала моя

фантазия. Почему только производитель, а не муж, законный

отец нашего ребенка? И только теперь я вспомнила Егора,

бедного Лукича и мне стало не по себе. Мысли мои перебил

Боря, как он сам себя назвал:

- Мы с тобой поступим так: сегодня Андрей отвезет тебя

в Тверь. Проинформируешь родителей, уладишь дела в

университете. Двух дней на это тебе я думаю хватит и

возвращайся к месту новой службы. Согласна?

- Хорошо, - ответила я.

596

- Сейчас мы с тобой ненадолго заедем на мою фазенду,

а потом Андрей отвезет тебя в Тверь.

Слово "домой" спровоцировало меня на вопрос, который

я хотела, но не решалась задать:

- Скажите, Борис Ильич, вы женаты?

- Прежде всего запомни: у нас не принято задавать такие

вопросы. А потом, тет-а-тет называй меня Борей.

Голос его прозвучал жестко, с недовольством. Конечно,

вопрос мой был неуместен, даже бестактен. Виновато

шампанское, которое мы допили до дна. Он энергично встал

из-за стола, - и вообще во всех его движениях и жестах

чувствовалось избыток энергии и физической силы, что опять-

таки мне нравилось.

- Извините, Боря, мою бестактность. Провинциалка.

- Можешь называть меня на "ты", - чуть мягче сказал он

и распорядился: - Шубу отвези в Тверь, покажешь родителям.

Я закрою дверь, но ключи ты возьмешь с собой. Вернешься

сразу в эту квартиру и позвонишь мне.

Он достал свою визитку, написал еще один номер

телефона и протянул мне.

Итак, мое опасение, а вернее предположение о

разложенной тахте, не оправдалось. Это обстоятельство, а

также резкий ответ о жене наводило на сложные

размышления. Тут крылось что-то загадочное. Мысли мои

путались, смесь коньяка и шампанского давала о себе знать.

Мы ехали по загородному шоссе. В машине он обнял меня и

поцеловал в губы. Я достойно и с удовольствием ответила ему.

- Оказывается, ты умеешь целоваться, -пошутил он. -

Пожалуй я буду брать у тебя уроки этого приятного ремесла.

Согласна быть моей учительницей?

- Согласна, - ответила я, припав своими губами к его

губам. Иногда в моем сознании возникали неожиданно

трезвые вопросы и тут же гасли без ответа. Например, какие у

него виды на меня? Какой мой статус при нем? Жены? Но он с

раздражением оборвал мой вообще-то безобидный намек.

Любовницы - вероятней всего. Я знала, что иногда любовница

становится со временем женой. Мысленно я пыталась

представить себя его женой, отцом моих детей и хозяйкой

мехового магазина. О Егоре Богородском я не думала, точно

так же, как и не подумала о своих чисто женских чувствах к

этому странному, случайно встреченному человеку, мое

любопытство к которому уже переходило в симпатию. Я всегда

считала невозможным не только супружество, но и внебрачную

597

связь без взаимной любви. Без сомнения я ему приглянулась и

понравилась. Но это еще не любовь. Слово "любовь",

возникшее в моем распаленном сознании так внезапно,

задело во мне очень чувствительную струну: я вспомнила

Егора, его, нашу "вечную" любовь. Что-то ноющее

встрепенулось во мне и подступило к горлу, я даже закрыла

глаза, что бы утолить душевную боль, вызванную вдруг

пробудившейся совестью. Я находилась в таком, как бы

подвешенном состоянии, что даже не почувствовала, как

остановилась машина, и Денисов, выйдя из нее, сказал:

- Мы приехали, выходи, - и протянул мне руку. - Похоже

ты вздремнула?

- Меня укачало, - солгала я. - Виновато шампанское. Мы

стояли у подъезда трехэтажного, сооруженного из красного

кирпича особняка, обнесенного глухим забором. Ельцинская

Россия густо обросла такими дворцами "новых русских". Тут же

у парадного стояла серебристая "Вольво", и молодой человек,

- я решила, что это водитель, - приглушенным голосом, точно

опасался, что его подслушивают, доложил:

- Все готово, Борис Ильич.

Денисов, поддерживая меня под локоть, пригласил в

дом. В просторной прихожей, сверкающим золотистым

деревом, он задержался, обвел хозяйским взглядом вокруг,

кивнул на лестницу, с нескрываемой гордостью:

- Там основные апартаменты, но мы сегодня туда не

пойдем. Пока что дом в стадии обживания. Но главную

достопримечательность я тебе покажу.

По блестящему паркетному полу из прихожей мы прошли

в небольшую комнату, из которой по лестничным ступенькам

спустились вниз. Пол там был выложен кафельной плиткой,

стены обшиты деревом. Я сразу ощутила специфический

запах тепла.

- Здесь у меня оздоровительный комплекс, - пояснил

Денисов, открывая двери комнат. В одной стоял дубовый стол

с деревянными стульями. На столе, в окружении блюд с

холодными закусками, маячила бутылка шампанского, бутылка

коньяка, прохладительные напитки, фрукты.

- Ты в сауне когда-нибудь была?

- Нет, только слышала.

- Сегодня примешь крещение.

Мы шли дальше - мимо двух кабинок душевых, мимо

двери, указав на которую, Денисов походя бросил: "Здесь

туалет", и потом открыл соседнюю дверь, из которой пахнуло

598

огненным жаром. - Это парилка. - Он закрыл дверь и повел

меня дальше мимо широкой мягкой скамейки, покрытой

простыней, к бассейну, в который из трубы бурлил водяной