Тайна Бутлегера, или Операция «Ноктюрн»

– Мне очень жаль. Еще раз прошу извинить меня.

Юрек поднялся проводить ее. Когда они вышли в коридор, Мерилен взглянула на Еву, которая шла следом, и шепнула Юреку:

– Я позвоню вам, чтобы узнать…

Он не дал ей закончить фразу и громко, чтобы слышала дочь, произнес:

– Я сам позвоню вам. Ваш заказ интересен. Понимаю, что ответ нужен немедленно, и я постараюсь дать его как можно быстрее.

– Я тоже выхожу, папа, – сказала Ева.

Юрек открыл дверь, поцеловал руку Мерилен и помахал дочери.

Женщины вышли. Юрек некоторое время постоял на пороге, раздумывая, и вернулся в гостиную. Его взгляд упал на стойку, где лежало оружие. Стволы пяти ружей грозно сверкали.

Контатти был в темном элегантном костюме, в руке держал «дипломат». Он вышел из служебного входа, с большим почтением сопровождаемый привратником. Как раз в это время подъехала машина, за рулем которой была Мерилен.

– А вот и мисс Ванниш, – сказал Контатти. – Благодарю вас. До свидания.

– До свидания, мистер.

Привратник удалился, а Контатти сделал знак Мерилен оставаться в машине.

– Не подвезете меня?

– Пожалуйста, – сухо ответила она и подождала, пока он сядет и закроет дверцу. – Куда поедем?

– Туда, где пьют, – сказал Контатти. Он явно был в отличном настроении. – Уже сгущаются сумерки. Я посоветовал бы какое-нибудь очень оживленное место, где много туристов, которые любуются прекрасными фонтанами, старинными зданиями, скульптурами.

– Вы не находите, что с вашей стороны весьма неосторожно показываться на людях, тем более здесь, в посольстве?

Контатти притворился, будто удивлен.

– Как? Вы считаете, меня могут узнать? – Он потрогал свой нос, как бы обеспокоенный. – Вы правы. Забыл надеть фальшивый нос!

Мерилен не рассмеялась.

– Оставьте. Лучше объясните, как вы узнали, что я у Рудинского. Выходит, за мной установлена слежка?

– Нет-нет. Просто интуиция.

– Отличная интуиция. Вы даже время угадали.

– В нашем деле погибнешь, если не будет хоть немножко везения.

– Ну еще бы… – Мерилен прибавила скорость. – Случай правит миром.

– И прежде всего секретными службами.

Пока «ланча» отъезжала от посольства, из боковой улочки появился «мерседес» Шабе и последовал за ней, держась на расстоянии.

На большой римской площади, украшенной скульптурами в стиле барокко, было многолюдно, потому что стояла прекрасная погода, и кое-то даже был одет по-летнему легко. Особенно много собралось тут молодежи, причем немало из них было на мотоциклах. Шум двигателей даже заглушал звуки небольшого оркестра, игравшего возле веранды большого открытого кафе.

Контатти выбрал столик в первом ряду. Отодвинул стул для Мерилен и сел сам, поставив на край столика свой «дипломат».

– Я бы не выставляла его на всеобщее обозрение, – заметила Мерилен.

– Почему?

– Потому что тут слишком много щипачей. На римском жаргоне «щипач» – это вор, который вырывает у вас сумку, проезжая мимо на мотоцикле. – Она указала на оживленное движение на площади. – Видите вон тех парней? Одно движение, и все – вашего «дипломата» и след простыл.

– Но только не моего. У меня опыт, я хитер, я англичанин.

Мерилен взяла свою довольно большую сумку в виде мешка с затягивающимся шнуром и на всякий случай положила себе на колени.

– Конечно, – сказала она, – это было бы очень здорово, если бы какой-нибудь римский щипач посмеялся над знаменитой английской разведкой!

– Этого не может быть. У нас тысячи глаз.

– Ладно. Я вас предупредила.

Подошел официант. Контатти заказал два мартини и посоветовал:

– Говорите не так громко, чтобы не беспокоить наших соседей.

– Я все меньше понимаю вас. В машине, когда мы были одни, вы все время старались уйти от разговора, а тут, среди людей, хотите говорить о чрезвычайно деликатных вещах.

С этими словами она опустила руку в сумку, нащупала магнитофон и включила его.

– Вы прекрасно знаете, что в толпе мы, как нигде, одиноки, – с улыбкой возразил Контатти. – Я уже говорил вам, что у вас весьма условное, даже неверное представление о нашей профессии. Мы самые обычные люди…

– И искренние, не так ли? Ладно, я тоже искренняя. Сдаюсь.

Контатти посторонился, чтобы официант мог поставить на стол поднос, но продолжал говорить, не обращая внимания на его присутствие:

– Вы хотите сказать, что мы играем с самыми святыми чувствами человека. Пока мы ехали в машине, вы уже сразили меня своим бурным протестом и возмущением… – Он улыбкой поблагодарил официанта и оплатил счет. – Да, я признаю, это мы взяли девочку… – Официант отошел, качая головой и неодобрительно глядя на него. – А теперь послушайте меня. Человек, о котором идет речь, поволнуется еще день или два, но его дочь ничем не рискует, и мы сумеем возместить ему ущерб по справедливости. Мы используем предосудительные методы, что верно, то верно, но это действительно необходимое решение, поверьте мне.

И тут Контатти заметил в переулке фигуру Шабе. В переулке, где парковка была запрещена.

– Это нелепо, – возразила Мерилен, нисколько не убежденная словами Контатти. – Не могу поверить, что вам пришлось прибегнуть к таком гадкому и подлому шантажу, чтобы совершить… убийство.

– Нет, всего лишь акцию холодной войны, если выражаться более корректно.

– Акцию, которую любой ваш агент мог бы совершить лучше и хоть с каким-то оправданием.

– Это необходимо сделать завтра. И у нас нет времени искать подходящего человека.

– А он как раз то, что вам нужно? Отчего бы это? Вы ведь можете ангажировать любого профессионального киллера. Их в этой стране достаточно.

Контатти разочарованно покачал головой:

– Мерилен, вы рассуждаете неправильно. В данных условиях и в присутствии вашего друга Уэйна и его людей тот, кто совершит эту акцию, не сможет спастись. Его схватят и осудят на пожизненное заключение или быстренько выпроводят из страны. Как же вы можете требовать, чтобы наш человек или какой-нибудь профессиональный киллер пошел на такую самоубийственную операцию. К сожалению, мы не в Японии – у нас нет камикадзе.

У Мерилен от ужаса расширились глаза.

– Значит, вы решили пожертвовать ни в чем не повинным человеком?!

– Вы правильно заметили – ни в чем не повинным. Подумайте как следует. Вы ведь не глупы…

Она растерялась. Контатти взглянул на нее и снова осмотрел площадь. Шабе исчез.

– Кажется, я начинаю понимать, – сказала Мерилен. – Когда… когда Рудинский будет схвачен, то станет известно, что его шантажировали, что он вынужден был убить, что он вовсе не участник заговора, а скорее его жертва.

– И поэтому его отпустят, – спокойно подтвердил Контатти. – Может, через несколько лет.

– И вы засыплете его деньгами, чтобы помочь забыть…

Какая-то девушка прошла мимо столиков навстречу приятелю, сидевшему немного поодаль на мотоцикле с включенным мотором.

– Займетесь его семьей, – продолжала Мерилен, – возможно, наградите его почетным гражданством и добавите к его графскому титулу еще и титул баронета. Так ведь?

– Более или менее, – согласился Контатти, отпивая свой мартини.

– Но вы забыли об одном.

– О чем?

– О человеке, – ответила она. – До знакомства с ним я думала, что это серая, ничем не примечательная личность. Но я ошибалась. В нем есть что-то такое, отчего у меня мурашки бегут по спине. Он жесток, холоден… У него инстинкт злобного зверя. Наверное, он уже о чем-то догадывается. Он угрожал мне смертью, и все же я играла, играла хорошо, мне думается.

В нескольких шагах от столика парень, сидевший на мотоцикле, весело разговаривал о чем-то с подошедшей девушкой и в то же время как бы рассеянно посматривал на «дипломат» Контатти.

Мерилен с волнением продолжала:

– Я знаю, чувствую, что все будет так, как вы задумали. И он останется жив, но никто и никакие деньги не заставят его забыть пережитое. И заплатим за это мы все: я, этот ужасный старик, что работает с вами, Контатти. Через год, два, через десять лет он убьет всех.