Капеллан(СИ)

- Неплохо! - сказал командир роты, когда я вернулся к нему. - Честно говоря, не ожидал. Прохоров у нас в числе лучших.

- Много вчера пил! - сказал я.

Майор кивнул, соглашаясь. "Вот и сказал бы это ему сейчас! - подумалось мне. - Я для них никто, а тебя послушали бы". Однако майор промолчал. Он, как и личный состав роты встретил меня прохладно. В беседе прямо заявил, что прежний капеллан его вполне устраивал, и толку в замене он не видит. Помогать мне воспитывать личный состав майор явно не собирался.

Мстя Прохорова сбылась скоро. Я по-прежнему ждал исповедников в клубе, и они к моему удивлению прибыли - с десяток контрактников во главе с Прохоровым. С ними была девушка. Я узнал ее. В роте служили женщины, но Анна выделялась из их среды. Ее щеку пересекал шрам от края глаза до подбородка. По-видимому, рана плохо заживала, и из-за этого рубец вышел толстый и багровый. Лицо он уродовал. В роте, как я уже знал, девушку звали "Анка-пулеметчица". Импульсной пушкой она орудовала, как кисточкой для макияжа.

- Мы, это, на исповедь, - сказал Прохоров. Я заметил, как другие контрактники заулыбались, и заподозрил подлянку. Прохоров подтолкнул Анну в спину, и она подошла ко мне.

- Грешна, батюшка! - произнесла, склонив голову.

В ее голосе не чувствовалось раскаяния, да и говорила она громко. Исповедники так себя не ведут.

- Слушаю! - сказал я.

- Я влюбилась в нашего ротного священника и мечтаю его соблазнить, - сообщила девушка.

Контрактники в стороне едва сдерживались от смеха. Все ясно: подстава. Мгновение я колебался. Прогнать Анну? Они этого и ждут. Во всем полку будут знать, как капеллан кричал и топал ногами на исповедника. Думал я недолго.

- Это тяжкий грех, чадо! - сказал громко. - Встань на колени!

Анна поколебалась, но подчинилась.

- Как говорят в миру: "Не согрешишь, не покаешься". Так что приступай! - я потянул молнию на брюках. - Нежно и с молитвой.

Контрактники на мгновение застыли, но затем, но не удержались и заржали. Сгибаясь от хохота, они метнулись к выходу. Анна вскочила и, вся пунцовая, устремилась следом.

Владыка связался со мной в тот же вечер.

- Ты охренел, лейтенант? - набросился на меня. Обращение по званию демонстрировало высшую степень его гнева. - Предлагать прихожанке совокупление в церкви?!

- В клубе, - сказал я. - Церковью он становится, когда заносит алтарь.

- Какой, хрен, разница? - рявкнул он. - Она пришла на исповедь.

- Совсем нет. Их целью было унизить меня. Обдуманная провокация.

- А ну-ка, ну-ка! - заинтересовался владыка.

Я рассказал.

- Выходит, охренели они! - сказал полковник после того как я смолк. - Совсем берега потеряли - священника провоцировать! Что там твой командир думает? Я его раком поставлю!

- Не нужно, - попросил я. - Сам разберусь.

- Смотри! - сказал владыка. - Но если что... Как, кстати, ты ей сказал? Нежно и с молитвой? - он ухмыльнулся и прервал связь.

Спустя день я понял, что родил мем. Я шел мимо проходной, где двое солдат из другой роты затаскивали в грузовик шкаф.

- Давай, давай! - понукал их сержант. - Не ленись! Нежно и с молитвой...

Мем мемом, но на исповедь ко мне по-прежнему не шли. По этой причине не было и причта. Допускать к службе пономаря, который не исповедуется и не причащается, я не мог. Так продолжалось, пока нас не послали на боевую операцию

На конвои пираты не нападали - боялись. Что русские, что американцы разносили бандитов в пыль. Грабили одиночек. Не все владельцы транспортных кораблей ходили в конвоях. Во-первых, требовалось ждать, пока его сформируют, во-вторых - платить. Желающие сэкономить находились. Вот их-то и поджидали пираты. Они неплохо знали маршруты движения кораблей, или же кто-то сливал им информацию - скорее всего, что второе. Грузовики захватывали, выгружали концентрат, а заодно чистили экипаж от ненужных им вещей и денег. Сами корабли пиратов не интересовали - слишком приметные, продать не удастся. Грузовики с разбитыми двигателями и с выведенной из строя навигационной системой оставляли в космосе - пиратам требовалось время, чтобы безопасно уйти. Судьба экипажа бандитов не беспокоила. Остались живы - пусть радуются. Поболтаются в космосе, а там найдутся по маяку. Иногда находили поздно. Незадолго до моего прибытия на Реджин патрульный катер наткнулся на ограбленный пиратами российский грузовик. Экипаж был мертв. Пираты забрали у них продовольствие, люди не дождались помощи.

Этот случай всколыхнул базу. Ладно, грабить, но приговорить людей к мучительной смерти! С Земли рыкнули: найти и уничтожить! Пиратов решили ловить на живца. Операцию разработали в тайне. Шестая рота сопровождала конвой к приискам, где ее ждал якобы нагруженный корабль-обманка. По документам в трюме корабля лежал концентрат. На самом деле там оборудовали казарму для штурмовиков. Легенда была простой. Корабль, не желая ждать формирования каравана, отправляется в путь, его захватывают пираты, которых ждет сюрприз. В штабе не сомневались, что информация о грузовике-одиночке попадет к пиратам, и те клюнут. На приисках "текло", поэтому главным было обеспечить скрытность погрузки "сюрприза".

Об операции я узнал в последний момент.

- Остаешься на базе! - сказал командир роты, введя меня в курс

- Я хотел бы сопровождать роту! - возразил я.

- Зачем? - удивился майор. - Капелланы не воюют.

- У меня отличная медицинская подготовка, а с ротой летит всего один врач. А если раненых много? Священник тоже не помешает. Скажем...

- Этого не надо! - перебил майор. - Двухсотых у нас до сих пор не было. И не будет, пока я командир. Кто такие эти пираты? Сброд! Только с безоружными могут воевать.

Позже выяснилось, как сильно ошибался мой командир...

На операцию меня взяли. Я связался с владыкой, и тот похлопотал. В штабе полка только плечами пожали. Хочет капеллан на операцию? Да хоть в ад, лишь бы под ногами не путался. Я обещал.

Пираты ждали нас на середине маршрута. Появившийся на экранах крейсер дал предупредительный залп и приказал лечь в дрейф. Мы подчинились. Майор объявил боевую тревогу. Укурки, одетые в скафы, выстроились в трюме.

- Мы знаем, что делать, парни! - сказал майор. - Как только откроют шлюз...

Слушали его вполуха. За время, что мы были в пути, порядок действий вбили в голову каждого, чему в немалой степени способствовали ежедневные учения. Командир роты службу знал. Когда он умолк, вперед вышел я. Майор глянул свирепо, но промолчал.

- Братья! - сказал я. Сейчас это обращение было к месту. - Скоро нам предстоит бой. Как ваш духовный отец я хочу, чтобы вы шли в него, причастившись Святых Даров. Ибо в этом случае, если кто-то падет в схватке, то наследует рай, - я поднял над головой ларец с преждеосвященными Святыми Дарами. - А теперь повторяйте за мной! - Я взял ларец в левую руку и перекрестился. - Исповедую тебе, Господу Богу моему и Творцу, Отцу, Сыну и Святому Духу...

Слова общей исповеди зазвучали слаженно и торжественно. Их произносили истово. Перед боем даже атеисты становятся верующими, это нам еще в академии объяснили. Закончив, я достал из ларца потир и серебряную ложечку. Первым к причастию к моему удивлению подошел майор, видимо, и его пробило. За ним встали командиры взводов, а далее выстроились солдаты и сержанты. К моему изумлению, причаститься шли все, даже мусульмане с атеистами. Отказывать никому я не стал. В бой всем идти вместе и умирать, если не повезет, бок о бок. Последней подошла Анна. Она робко глянула на меня и назвала имя. Я поскреб ложечкой по дну потира и влил ей остатки вина с крошкой просфоры. Самому не осталось.

Рота разбежалась по отведенным местам, и ко мне подошел врач. Он не причащался - неверующий, да и в бой ему не идти. Звали его Артем. Мы с ним были на "ты". Этому способствовала каюта, которую мы делили, и разговоры о медицине. В них Артем спрашивал, я отвечал. Таким образом, как я понял, он проверял, кого дали ему в напарники. Мои ответы удивили его.