Трапеция (ЛП)

- Стел, словами не описать, как мы хотим, чтобы ты была с нами. Но что насчет

Джонни? Он все твердит, что цирк мертв, и так и не ответил Джиму Фортунати, согласен ли быть менеджером воздушного отделения.

- Что ж, может, эта новость его подтолкнет, – твердо сказала Стелла, – и он ни

разу не говорил, что не хочет эту работу.

Она отвернулась и полезла по лестнице, надежно закрывая тему.

«Нам нужна Стелла, – подумал Томми, направляясь к другому концу аппарата. –

Если не считать Мэтта, она лучший вольтижер в семье. Лисс с ней и рядом не

стояла. Но как мы возьмем ее с собой, если Джонни не захочет соглашаться на

работу? Она слишком хороша для Джонни…»

А потом он на время забыл все тревоги, как и всегда, когда работал. Но они

волей-неволей вернулись, когда Стелла прилетела к нему в руки. Он всегда

удивлялся в этот момент – как точно и уверенно она приходит – ему даже не

надо было помогать со своей стороны – как превосходно сбалансирован ее

маленький вес, как крепка хватка… И как она подхватывала его усилие, с

которым он выталкивал ее обратно.

Вот как это должно быть.

Выверенный процесс с добавлением чего-то, название чему Томми не мог

придумать. Позже, перевернувшись вверх головой и вытирая лоб платком, он

заметил кое-что еще. Марио ни разу не прикрикнул на Стеллу, не сделал

замечания, не выдал иронический комментарий. Просто не было необходимости.

Они подходили друг другу. Идеально.

Барт, посмотрев «Полеты во сне», сказал, что посчитал бы их любовниками, если

бы не знал наверняка.

Нам нельзя потерять Стеллу! Просто нельзя!

И все-таки… все-таки в приоритетах у нее стоял Джонни. А Джонни собирался

бросить их и цирк.

- Я хочу поработать над сложным трюком Парриша, – позвал Марио. –

Возвращением с двумя пируэтами после тройного.

Томми снова опрокинулся вниз головой.

Вертикальный пируэт считался одной из самых сложных фигур полета.

Вольтижер в вертикальном положении вращался вокруг своей оси, а для этого

надо было создать собственную инерцию, противоположную направлению

инерции, сообщаемой раскачивающейся трапецией.

Самому Томми ни разу не удавался и один пируэт, а уж два считались высшей

степенью сложности. К тому же, помимо технической трудности, пируэт сам по

себе нес серьезную опасность: из-за неровного давления на перекладину при

возвращении малейшее отклонение в угле могло привести к вывиху плеча. Но что

Томми мог поделать? Справившись с тройным, Марио шел к новым свершениям.

Томми не мог остановить его… и столкнулся с тем фактом, что и не хочет

останавливать.

Тройное вышло превосходно, но потом Марио не рассчитал, успел сделать

только полтора оборота, и возвращающаяся трапеция ударила его в переносицу.

Вскрикнув, он упал, едва успев свернуться. Томми с недовольством заметил, что

из носа у него снова пошла кровь. Но когда Томми спрыгнул рядом с ним и

протянул руку, намереваясь помочь, Марио качнул головой.

- Все нормально. Я знаю, что сделал не так. Хочу попробовать еще, пока в голове

держится.

- У тебя снова нос кровоточит. Может, лучше сначала кровь остановить?

- Кудахчешь хуже Люсии, – заворчал Марио. – Лезь наверх, мне надо

попробовать хотя бы еще раз. Давай без тройного, только пируэты.

На самом деле Марио сделал не одну, а три попытки, прежде чем разобрался с

вращением. Но даже после этого продолжал хмуриться.

- Все равно что-то не то. Мало просто сделать – надо, чтобы он правильно

смотрелся.

Марио сел на край сетки и заметил Анжело в дверном проеме.

- Я думал, это Барт вошел, – сказал он Томми.

- Ага, я тоже. Дети в раздевалке.

Марио наморщил нос и, скривившись, приложил к нему ладонь.

- Ой. Совсем забыл, что у меня урок. Стел, принеси лед, а то я все чертово

занятие буду кровью истекать.

- Нельзя в обуви на пол, – крикнул Томми, заметив, что подросток шагает через

полированный паркет.

Клэй скорчил гримасу.

- Ты хуже Люсии. Это что, гостиная?

Четверо мальчиков подошли к подножию аппарата. Увидев Марио, прикладывающего лед к лицу, они засыпали его встревоженными вопросами.

- Издержки профессии, – отмахнулся Марио. – Вы привыкнете. Фил и Клэй, полезайте наверх.

Томми направился к ловиторке, чтобы снизу подавать указания Филу. Анжело, стоя в углу, весь урок курил сигарету и наблюдал. Томми гадал, что тот пытается

увидеть. Или просто дает им знать, что собирается за ними приглядывать?

Позже, когда мальчики поменялись, Томми тихонько спросил у Марио:

- Он что, надеется застукать, как мы их лапаем, или что?

Марио начал смеяться, но смеха не получилось.

- Как по мне, пусть смотрит, пока не окосеет. Черт возьми, он сам научил меня не

смешивать личную жизнь и работу.

Снова встав под ловиторку, Томми задался вопросом, действительно ли Анжело

ожидает от них такого после всех этих лет дружбы. Он сам говорил, что, кроме

как натравить на них полицию, Анжело мало что может сделать. А теперь

Анжело, похоже, демонстрировал, как легко может испортить им жизнь, если

захочет. Если это начнет действовать Марио на нервы…

«Проклятье, – в Томми поднялись одновременно гнев и отчаяние. – Только Мэтт

начал возвращаться в форму, как Анжело взялся все портить!»

Он понял, что определенно не против свернуть Анжело шею.

Накануне вылета в Даллас позвонил Барт Ридер. Марио ушел к зубному ставить

постоянную пломбу, и трубку взял Томми.

- Привет, Барт, что случилось?

- На этой неделе начинаются съемки фильма про Парриша… по мне, лучше бы

они немного повременили… и я буду занят. Когда они всерьез берутся за работу, это означает, что в кроватку рано и одному, а в пять утра шагом марш в студию

пудрить носик.

Он говорил тем жеманным тоном, который, как знал теперь Томми, был личной

шуткой, пародией на нечто, чем Барт не был и никогда не будет.

- Я просто не хочу, чтобы ты решил, будто я разлюбил тебя, дорогуша.

Томми хихикнул, но отвечать в тон не стал. У Барта была вся необходимая

приватность, а вот телефон Сантелли стоял в холле.

- Не беспокойся, приятель. Но у нас здесь образовались кое-какие проблемы.

Семейного плана.

- Вот черт, – сказал Барт. – В чем дело?

- Не хотелось бы говорить об этом по телефону.

- Кто-то слушает?

- Нет, но могут войти в любую минуту.

Голос Барта зазвучал сочувственно.

- Хочешь приехать и поговорить?

- Вряд ли получится. Завтра днем мы летим в Даллас с Джонни и Стеллой, там

будет шоу.

- Значит, проблема не в них?

- Нет, – обсудить все с Бартом, зная, что он поймет, было большим искушением. –

Не в них. В общем… Анжело кое-что увидел. Или решил, что увидел. Я мог бы его

разубедить, но мне до жути надоело лгать. Так что я сказал ему думать, что

хочет… и в итоге вроде как признался.

Барт присвистнул.

- Так вот откуда у Мэтта синяк.

- Боже, нет. Это он об перекладину.

Томми впервые понял, что все могло обернуться гораздо хуже. В армии ему

приходилось сталкиваться с парочкой типов, которые свято верили, что само

существование гомосексуалов бросает вызов их мужественности. Анжело сказал, что парень, попытавшийся к нему подкатить, получил взбучку. Этого Томми тоже

не мог понять. Неужели человек размера Анжело боялся физического

принуждения? По крайней мере Анжело в своей демонстрации неприязни не

стал их избивать.

- Он объяснял про перекладину, – сказал Барт, – но я, признаться, не поверил.

Подумал, что у вас снова какие-то разборки.