Голубой бриллиант (Сборник)

сделает Чубайс.

- Но где же выход? Как спасти Россию? Что нам делать?

- Объединяться на национальной идее. В России должно

быть русское правительство, как в Грузии грузинское, в

Израиле еврейское. Объединяться и бороться, сражаться, как

сражались с Гитлером. А Ельцин гораздо страшней Гитлера,

потому что за его спиной Америка и мировое еврейство. Надо

сражаться, как в годы гитлеровской оккупации, когда земля

горела под ногами оккупантов. Пусть горит она под ногами

новых американо-израильских оккупантов!

- Так что ж - выходит, нужны партизанские отряды?

- Они б не помешали, - ответил генерал. - Пора

провозгласить лозунг: Родина или смерть! Позорно стоять на

коленях перед мерзким, циничным врагом. Пора подняться с

колен. Наш священный долг - рассказать молодежи правду о

522

Советской

действительности,

разоблачить

ложь

телевизионного жулья.

- Трудная задача. Молодежь развращена наркотиками,

алкоголем, телевизором. Она загипнотизирована. Потерянное

поколение рабов растет.

- Да, были люди в наше время, не то, то нынешнее

племя, - прозвучало из зала.

- Так нужно, что б мы, деды и отцы рассказали

нынешнему племени о себе, открыли ему глаза, - сказал Лукич.

- Это наш священный долг во имя спасения Отечества.

Страсти закипали, разгорались. Каждый ветеран хотел

выплеснуть свою боль и обиду, гнев и ненависть по адресу

продажного, преступного режима. Это был отчаянный голос

проклятия, в котором одновременно звучали уныние и

надежда, неверие и вера в воскресение, тоска по утраченному

и рыцарская гордость за прожитую жизнь и содеянное во славу

Отечества. Мы расходились довольные встречей и с тайным

оптимизмом в ожидании какого-то чуда, способного спасти

Россию, хотя и понимали, что чудо это не появится из ничего.

Его может родить всенародный взрыв людей, доведенных до

точки кипения и осознавших себя русскими людьми,

ответственными за жизнь своих потомков и державы, не

потерявшими своего достоинства.

Уже дома я пытался для себя проанализировать, нашу

встречу с ветеранами, подвести какие-то итоги. Мысли мои

прервал телефонный звонок Лукича.

- Хочу сообщить тебе две новости, - сказал он бодрым

голосом. - Во-первых, звонил корреспондент немецкой газеты.

Просил дать ему интервью в связи с моим отказом от ордена.

Я согласился. Встречу назначили на завтра. И дело, конечно,

не в ордене. Я буду говорить о плачевном состоянии нашей

культуры, которую ельцинский режим поставил в унизительное,

вымирающее положение. А во-вторых, звонил Артем.

Покаялся и попросил прошения. Ты оказался прав: это он

утащил фотографию Ларисы. На мой вопрос "зачем", ответил,

что не знает, был, мол, пьян.

- Ну что ж: каков вопрос, таков и ответ, - дружески уколол

я, а Лукич почему-то сказал:

- Я очень сожалею, что на нашей встрече с ветеранами

не присутствовала Лариса. Историку было бы полезно все это

послушать.

523

Глава шестая

ЛАРИСА

Время летит, годы бегут. Их не остановишь и не вернешь.

"Почему так?" - спросила я Егора Лукича.

- Не знаю, - ответил он, пожав плечами и прибавил: - Я

сам не заметил, как дедушкой стал. И внук мой влюбился в

мою жену, выходит, в свою бабушку.

- Это я - бабушка? Не став матерью. Комедия.

- Скорей трагедия или драма, - поправил Лукич.

- А может просто водевиль?

Он называет меня женой. Он предлагает прописать меня

в своей приватизированной квартире, стать хозяйкой этой

квартиры. Я пока воздерживаюсь: его поведение, отношение ко

мне, полное доверие, его страстная любовь, в искренности

которой у меня нет сомнения, - все это так неожиданно,

непривычно для меня, что я нахожусь в растерянности. У меня

голова кругом идет, не могу разобраться в своих чувствах. Мне

кажется, он околдовал меня, я уже не могу о нем не думать,

мне хочется как можно чаще видеть и слышать его. Как-то еще

летом я сказала ему: "Вы хотите меня влюбить в себя?" Он

ответил: "А разве это возможно насильно влюбить? По-моему -

нет. Любовь возникает стихийно, независимо от разума".

"Бурная любовь может легко переходить в ненависть", -

сказала я и тут же вспомнила про трагичность безответной

любви. В студенчестве в меня был безумно влюблен

однокурсник. Он буквально преследовал меня, пылко

изъяснялся, клялся в своей вечной любви. Но у меня к нему не

было никаких чувств, а его настойчивое нытье было мне

оскорбительно и противно, вызывало отвращение, которого я

сама стыдилась. Когда он понял, что его домогательства мне

противны, он возненавидел меня, о чем и объявил тут же.

Помню, в тот юбилейный вечер, когда я осталась у него

ночевать, он деликатно упрекнул меня в кокетстве.

- Ты меня ревнуешь? - с приятным удивлением спросила

я.

- Тайком. Разумом я понимаю, что ревность - коварное

чувство: она из мухи делает слона. Но мы бессильны от нее

отказаться.

- А мне нравится, когда ты ревнуешь: значит любишь. Я

тоже тебя ревную, - призналась я.

- Ты? Ревнуешь? Это уж слишком! К кому? Ты мой

последний роман.

524

- Вот даже как? Ты считаешь, что у нас роман? А я-то

думала любовь.

- Романов без любви не бывает, - попытался

поправиться он. - Я имел в виду то, что больше я уже никогда

никого не полюблю.

Он называет меня женой, я в шутку раза два назвала его

мужем. Рассказала об этом Лиде, думала она мне поможет

разобраться в истории, в которую я влипла. Лида еще больше

запутала меня.

- Ты хочешь ребенка, - рассуждала Лида. - Лукич тебе не

может сделать ребенка уже в силу своего возраста. Тебе нужен

если не муж, то производитель помоложе. Ты говоришь, что он

тебе нравится, он талантливый, нежный, заботливый, твой

единомышленник.

- Он - моя судьба, он послан мне небом, - перебила я.

- Как мужик он тебя удовлетворяет? - спросила она в

лоб. - Вполне и даже больше. С ним я почувствовала себя

женщиной, получила истинное наслаждение. Настоящее

блаженство, а не скотство, которое знала раньше.

- Ну ладно, я рада за тебя. Но сколько твое блаженство

может еще продлиться? Тебе через десять лет будет сорок

один, а ему восемьдесят один. Ты и там думаешь иметь

блаженство? Об этом ты подумала? Ты ж будешь в самом соку,

будешь цепляться за каждые мужские штаны. Это в том

случае, если твой Лукич доживет до восьмидесяти, дай Бог ему

здоровья.

- Бог даст, он заслужил, и перед Богом чист. А прожить с

таким человеком во взаимной любви даже пять лет - это

счастье. Мечта любой женщины.

- Он не скряга? Помогает? Подарки там какие и все

прочее? Состоятельный мужик?

- Он из "старых русских" в полном смысле этих слов. И

старый и русский. Живет на пенсию, да еще подрабатывает в

ГИТИСе, студентам преподает. Одет, обут, не голодает.

Содержит дачу. Машину продал. А подарки? Разве в них дело?

Подарил мне два костюма, теплые сапоги, кольцо, духи. Я

благодарна, при моей зарплате и это подспорье. Хочется

одеться, особенно теперь, когда бываю с ним в компаниях.

Раньше я как-то была равнодушна: зачем нужна красота, когда

ей некому любоваться? Теперь хочется. Приличного пальто

нет, а шуба - моя несбыточная мечта. Но не это главное в

жизни. Мы оба с ним нищие интеллигенты в нищей стране

525

среди нищего народа. Мы богаты в другом, в духовном. Этого