Журавленок и молнии

подкинул Журку на спине и ухватил под коленки. Журка взвизгнул — пальцы были мокрые и холодные. Отец тяжелыми шагами грузчика понес его через квартиру. Посреди большой комнаты Журка вдруг сказал:

— Постой, папа... — И прямо в ухо отцу прошептал: — Помнишь мальчика, который сегодня с нами был?.. Папа, это он бросил камень в машину.

Широкая спина затвердела. Журка медленно съехал с нее, встал перед отцом и, глядя ему в грудь, перебирая пуговки на его рубашке, рассказал все, что было. Потом поднял глаза.

— Я, папа, сказал ему, чтобы ехал домой, не дрожал больше. Он и так намучился.

Отец хмыкнул, потирая украшенный заплаткой подбородок. Сказал растерянно:

— Вот ведь, надо же... А с виду такой цыпленок.

— А он такой и есть, — отозвался Журка. — Просто все у него получилось как-то... будто все против него.

— Ну и ладно, что уехал, — задумчиво сказал отец. — Я с ним как бы стал говорить? Это дело тонкое... педагогическое. Только у меня вот какая мысль...

— Какая? — встревожился Журка.

— Может, ему лучше было бы, если бы его от матери забрали? Если она с ним... так вот обращается.

— Не знаю, папа... — нерешительно проговорил Журка. В самом деле, откуда он мог знать? — Папа, он же ее любит. Если его заберут, она совсем... А он будет думать: как она там без него? Что у него будет за жизнь — каждый день в тоске...

— А сейчас у него хорошая жизнь?

— Ну, нет, конечно... Но все-таки не один. — Журка опустил глаза и, подавив смущение, признался:

— Я бы без мамы не смог...

Отец моргнул, неловко улыбнулся, шевельнул губами, словно хотел спросить: «А без меня?»

Журка молча ткнулся лбом ему в грудь.

Маленький Максимка боком сидел на трехколесном велосипеде и насупленно поглядывал на подходившего Журку.

— Почему Федота не пхинес?

— В дхугой хаз...

— А ты не дхазнись...

— Не буду, — согласился Журка. — А ты чего сердитый?

— Жизнь такая, — меланхолично откликнулся Максим. — Одни непхиятности... В велосипеде тохмозов нет. На дом наехал, колготину похвал. Видишь, дыхка... — Он дернул коленкой.

— Чепуха, — утешил Журка.

— Тебе чепуха, а мне от мамы влетит.

— Не влетит, пойдем.

Лидия Сергеевна обрадовалась Журке и Максима ругать за «дыхку» не стала.

— А Валерий как раз фотокарточки глянцует, которые на вашем спектакле снимал, — сообщила она. — Иди посмотри. По-моему, неплохо получилось.

Но Валерий Михайлович сидел, запершись, в ванной и попросил Журку подождать. А то следом за ним проникнет в ванную некая личность, а здесь провод у глянцевателя не заизолирован...

— «Некую личность» я пойду поить молоком, — сказала Лидия Сергеевна. — Журка, а может быть, и ты хочешь?

— Ой, правда хочу! — сознался Журка. — Я сегодня пообедать позабыл. Столько было дел.

Лидия Сергеевна дала ему, кроме молока, макароны с сыром и поинтересовалась:

— Что за дела?

— Всякие разные, — вздохнул Журка. Подналег на макароны и стал рассказывать по порядку: про утреннюю репетицию и Эмму Львовну с телевидения;