Журавленок и молнии

; про Валерика и его мать; про то, как ходил в поликлинику. Только про смутный разговор с Горькой и про неясное беспокойство, которое осталось после Валерика, рассказывать не стал. Он вовсе не хотел что-то скрывать от Лидии Сергеевны, но не знал, как объяснить ей свою тревогу... Зато он охотно и весело рассказал про последний разговор с отцом.

— Ну вот... Значит, совсем помирились с папой? — тихонько спросила Лидия Сергеевна.

— Угу... — смущенно сказал Журка. И вдруг пришло к нему громадное облегчение. Только сейчас. Словно именно в эту минуту растаяла, испарилась тяжелая ледяная корка, которая привычной холодной тяжестью давила на него столько месяцев подряд. Он сам поразился этой неожиданной и небывалой легкости. Удивленно и обрадованно глянул на Лидию Сергеевну.

Она поняла его радость, улыбнулась навстречу, ласково сказала:

— Ну и славно... Все теперь будет хорошо.

Но в ее голосе Журка уловил усталость. Лидия Сергеевна, видимо, догадалась об этом. Качнула головой, провела по лицу ладонями, виновато призналась:

— Ох, и устала я, Журка...

— А почему? Что случилось? — Он быстро повернулся к ней вместе с табуреткой.

— Да ничего особенного. Просто сессия на носу, зачеты пошли, а я в этом семестре закрутилась с хозяйством, лекций напропускала. Теперь столько учить приходится, просвета не видно... Ох, уйду я, Журка, на заочное.

— Куда? — испугался он.

— На заочное отделение. Чтобы работать в школе, а в институте только экзамены сдавать и контрольные работы.

— Но тогда еще труднее будет, — рассудительно заметил Журка.

— Труднее... и легче. Я, Журка, по школе скучаю. Ты рассказываешь про все ваши дела в классе, а я так бы и побежала туда. Понимаешь, я как будто в чем-то виновата...

— В чем? — удивился Журка.

— Трудно объяснить... Наверно, у меня такой нелепый характер. Все кажется, будто я ребят бросила.

— Кого? Нас? Но ведь все равно же...

— Да нет, вообще ребят... Ну, вот будто война идет, а я в тылу сижу. Вроде бы делом занята, да не самым главным... Хотя это, конечно, очень громкое сравнение...

— Ведь не война же... — осторожно возразил Журка.

Лидия Сергеевна сказала негромко:

— Война, Журка... За таких вот, как этот Валерик, про которого ты рассказывал... Я, знаешь, о чем подумала? Был бы он в моем классе, я бы его никакой беде не отдала.

«А ведь точно!» — понял Журка. И тревога за Валерку опять кольнула его. Журка сказал:

— Тогда идите на это... на, заочное...

— Ох, Журавлик... Думаешь, так просто? Знаешь, сколько забот прибавится! И работа, и сессии, и... вон эта личность беспризорником растет... Я на курсе заикнулась было про заочное отделение, а все подруги в один голос: «Ты с ума сошла! Учись, пока есть возможность, успеешь еще ярмо на шею надеть! Муж зарабатывает, чего тебе...» В общем, кажется, убедили. Почти...

— Если «почти», значит, не убедили, — заметил Журка. — Лидия Сергеевна, вы их не слушайте.

— Но если разобраться, они же правильно рассуждают.

— Ага! — откликнулся