В городе Сочи темные ночи (сборник)

— И чего ты добился? Теперь весь двор будет говорить, что ты тоже псих, — вздохнула Вера.

— Плевать! — улыбнулся Сергей и поднял голову вверх.

На балконе курил Николай Семенович.

В комнате перед зеркалом стояла Рита в Вериной лохматой шубе. Шуба не застегивалась на ее располневшей фигуре.

В пустой комнате работал телевизор. На экране шел фильм.

Чистякова жила в одноэтажном побеленном домике, который был окружен фруктовыми деревьями. Тут же — огород, заросший картошкой. Под окном посажены цветы. Рядом с конурой дремала собака, вокруг голубятни клевали зерна голуби. Прямо за забором огорода начиналось кладбище.

Много молодых людей из дружественных латиноамериканских, африканских и азиатских стран становятся студентами металлургического института. Мама Чистяковой, как и большинство женщин, мечтала жить за границей, но она, в отличие от большинства, пыталась свою мечту реализовать. Долгая любовь с негром Даудом (то ли сыном политического деятеля, то ли принцем) подарила ей кудрявого черного мальчика — Максимку. Закончив учебу, Дауд уехал в свою африканскую страну готовить родственников и жилище к приезду белой женщины. Это он так сказал.

Однажды мама Чистяковой готовила детям обед. В дверь постучали. Они с Максимкой пошли открывать. На пороге стояла бледная белая женщина и держала за руку негритенка.

— Здравствуйте, — вежливо сказала она. — Вы жена Дауда?

— Да! — беззаботно ответила мама Чистяковой.

— Очень приятно познакомиться, — женщина протянула руку. — Я тоже жена Дауда, а это — его сын, — она указала на своего негритенка.

Дети были ровесники, они быстро подружились.

Мама Чистяковой — женщина без комплексов — была готова терпеть у себя в Африке еще одну жену с ребенком.

У второй жены жизнь была тяжелая. Ее беременная сестра вышла замуж и привела мужа в квартиру родителей. Очень быстро у сына Дауда родился двоюродный брат, и будущего африканского принца прогнали.

Идти было некуда. Поплакав и подумав, жена Дауда пошла в деканат металлургического института. Там она узнала много интересного про своего мужа и выбрала маму Чистяковой, так как у нее был свой дом, огород, сад и гладиолусы, которые продавали по воскресеньям.

Когда пришло время мальчикам идти в школу, вторая жена Дауда поблагодарила за хлеб и кров, отдала своего негритенка в интернат и устроилась поварихой на судно. Судно плавало по миру, и она надеялась встретить где-нибудь "этого подлеца".

Мама Чистяковой ей ничего не сказала. У нее была большая любовь с арабом… Араб приехал перенимать опыт на завод, возраст у него был солидный, и он не скрывал, что на родине его ждет гарем…

Чистякова жала на педаль швейной машинки, сосредоточенно глядя на ткань, которую прострачивала. В ситцевом халате, без косметики, Чистякова дома сильно отличалась от Чистяковой на улице. Она шила для Веры платье и очень старалась.

— Померь, — она протянула Вере почти законченную вещь.

Вера надела. Это было белое платье, одно плечо которого было открыто, а другое с дефектом — лямка начала спадать. А в остальном все было вполне пристойно.

— Снимай! — скомандовала Чистякова. — Бражки хочешь?

— Нет. — Вера сняла платье, села на тахту, застланную домотканым покрывалом, облокотилась на украшенные вышивкой подушки.

Чистякова сходила в кухню, зачерпнула половником из кастрюли брагу, плеснула себе в кружку.

— Что-то ты на себя не похожа, — сказала она, усаживаясь обратно за машинку.

— В твоем платье?..

— Да нет. Вообще.

— Как ты думаешь, ему понравится? — спросила про платье Вера.

— Конечно… — Чистякова не сомневалась.

Во двор вбежал Максимка, голуби испуганно взлетели.

— Явился! — закричала ему в окно Чистякова. — Кто огород будет поливать? А?.. Мать целый день на работе. Я занята! А ты!.. Паразит!

Мальчик терпеливо все выслушал, потом сказал:

— Сейчас мультики посмотрю, полью ваш огород.

— Он и твой тоже! Подзаборник!.. Обед на плите! Еще горячий!.. Снизу кружева надо пристрочить, — сказала Чистякова Вере.

Вера пожала плечами.

— А с родителями как он? — спросила Чистякова.

— Они про него гадости говорят. Он про них. Весело…

— Ну это еще хорошо, — сказала Чистякова. — Мне мать рассказывала: у нее на работе теща зятю голову проломила.

Чистякова ухмыльнулась и с треском выдрала из платья нитки.

Брат Чистяковой сидел в соседней комнате и смотрел телевизор. На экране кривлялись смешные злодеи и пели гнусавыми голосами:

— "Маленькие дети, ни за что на свете не ходите в Африку гулять! В Африке злодеи, в Африке страшилы, в Африке большие злые крокодилы…"

— Лена, — сказала Вера, — я ничего не могу понять… Вроде у нас сейчас самое счастливое время, а мне выть хочется. Он ненавидит родителей, они его… У меня по ночам мозги трещат. Он спит, а я смотрю на него… как жить? Не знаю…

— Вот-вот, у меня точно так же, — вдруг сказала Чистякова.

— С кем?

— С Михаилом Петровичем.

— С каким Михаилом Петровичем?

— Забыла… А ты припомни: кафе, дочка, про Индию рассказывал. Потом баржа, цветы… Одинокий человек утопает в море…

— А чего молчала-то?

— У нас неопределенно еще все… В общем, он против, чтобы я в училище связи поступала.

— Ты чего? А я что? Одна" что ли?!

— Ты с Алевтиной будешь.

— С Алевтиной?! Вот сама с этой коровой учись. Подруга называется, а?!

— Мы, наверное, уедем скоро отсюда… — мечтательно сказала Чистякова.

— Ага! — на пороге стоял Максимка. — Так мать тебя и пустит!

— Пошел вон отсюда! — с ненавистью закричала ему Чистякова.

Мальчик с достоинством удалился.

— А я чего, одна там буду! — не унималась Вера.

— Хватит на меня орать! При чем здесь ты! Чего ты заладила: я, я! Ты замуж выходишь! Ты понимаешь это?.. А телефонисткам знаешь сколько платят?! Сиди целый день в розетки тыкан… Але, але, говорите. Шепетовка? Магадан вызывает!

— А кто меня туда уговаривал?

— Потому что это лучше, чем в яслях горшки мыть! Ты поняла?.. Вот… Тебе вызов пришел?

— Пришел.

— И мне пришел. Вот я его порвала и выбросила. Ясно?! — Чистякова встала, опять сходила на кухню и налила браги себе и Вере.

— Ленка, — Вера заплакала, — когда же ты уезжаешь?

— Дела он здесь свои закончит, тогда поедем.

Вера отпила из кружки браги.

— И, главное, молчала, а? Как у вас началось-то?

— Как обычно. Дочку домой проводили… — Чистякова улыбнулась. — Потом еще договорились встретиться. Как у всех.

— Он лысеть начинает… Старенький…

— Старенький, — повторила Чистякова. — Вежливый, спокойный всегда.

— Интеллигент!

— Йогой занимается. Меня обещал научить.

— На ушах стоять?

— Смеешься?.. Это потому, что ты в этом вопросе невежественна.

— Чего?!

— Не понимаешь ни хрена! Вот чего! А я уже одну позу знаю. "Ха" называется!

— "Ха"?

— Очень хорошая поза.

— Покажи!

Чистякова допила свою брагу, вышла на середину комнаты, поставила ноги врозь. Сделала вдох, медленно подняла руки над головой.

— Задерживаем дыхание, — сдавленным голосом произнесла она. Потом вдруг резко наклонилась вперед, бросила руки вниз и, выдохнув, выкрикнула: — Ха-а-а! — Не удержав равновесие, Чистякова рухнула на пол и зарыдала.

— Ну и что? — спросила Вера.

— Очень полезная поза, — сквозь слезы сказала Чистякова. — Когда мы находимся в неприятном для нас обществе, его нечистая атмосфера прилипает к нам… Даже когда мы оттуда уходим, остается чувство омерзения. Сделав "Ха", мы очищаемся от психических ядов и противостоим внешним влияниям…

С улицы доносилось фальшивое духовое исполнение похоронного марша.

Вера подошла к окну. Похоронная процессия с флагом и гробом шла на кладбище. Бубнили и рыдали родственники и знакомые. Встречные останавливались, давая процессии путь. Максимка поливал из шланга гладиолусы. Под напором воды цветы и листья гнулись…