Трапеция (ЛП)

Будто бы есть актер, Барт Ридер, который очень хочет в нем сняться.

- Да ну его, этот фильм, – отмахнулся Джонни. – Он какой-то невезучий.

Но Марио хмурился, зацепившись за последние слова Анжело.

- Барт Ридер? Я когда-то знал парня с таким именем. Он начинал в театре, потом

подался в кино, а потом я упустил его из виду. Интересно, это он и есть?

- Никогда его не встречал, – сказал Джонни. – Уж не знаю, стоит ли он чего-то, но по слухам как романтический герой он нарасхват. Играет в исторических

фильмах с Луизой Ланарт. Его называют лучшим со времен Валентино[1]. Но

большинство актеров в наши дни не умеют играть. А если включишь радио, то

быстро убедишься, что большинство певцов не умеют петь.

- О, он хороший актер, – возразил Анжело. – Очень хороший. И умеет держаться.

Я дублировал его в одном фильме про пиратов. На самом деле ему не нужен был

дублер… он бы и сам мог все сделать… но студия боялась, как бы он не испортил

эту девичью мечту, которая у него вместо лица.

Джонни захохотал, откинув голову

- Вот она, реклама! Объявить Барта Ридера величайшим романтическим

героем… Между нами говоря, он самый отъявленный гомик во всем Голливуде!

- Отъявленный кто? – озадачилась Люсия.

Анжело шепотом сказал что-то по-итальянски, и она покраснела.

- Но пусть даже и так, – продолжал Джонни, – женщины на него буквально

вешаются – от девочек до бабушек. По сравнению с этим мои фальшивые

тройные не такой уж и обман.

- Мэтт, – скривилась Люсия, – откуда у тебя такие знакомства?

- Да я даже не уверен, что это он, – ответил Марио нарочито небрежно. – Парень

с такой фамилией приходил бывало в балетную школу, брал уроки акробатики.

Ездил на спортивной машине… я пару раз ходил с ним на гонки. А потом он

получил несколько больших ролей, и наши пути разошлись.

Но Томми вспомнил давний разговор, который слушал тогда, толком не понимая.

Забирай мою долю Ридера, я только рад буду.

А рассказывая, как попал в тюрьму в юности, Марио обронил: Я слишком боялся звонить Джо или Анжело и не мог дозвониться до Барта.

- В любом случае, – сказал Джонни, – мы от него балдеть не собираемся. Просто

еще одно доказательство того, что пресс-служба способна на многое. Я хочу

податься в телеиндустрию. Там сейчас большие деньги, не то что в живых

выступлениях. А ловиторов вокруг пруд пруди.

- Не таких, какие мне нужны, – покачал головой Марио.

- Неважно. Новый выпуск я собираюсь полностью построить вокруг тебя. Ты

всегда рвался на вершину, старший братец, и к тому времени, как я с тобой

закончу, все будут о тебе знать!

Невозможно было не проникнуться его энтузиазмом. Джонни поднял бокал.

- Ну что, Мэтт? Мы все еще Летающие Сантелли, разве не так? Мы еще не ушли с

манежа!

Томми колебался. Все это казалось слишком хорошим, чтобы быть правдой.

Просто очередной из грандиозных планов Джонни. И все-таки идея пробуждала

воспоминания, тревожила старые мечты и амбиции, которые ему самому казались

забытыми. А теперь они имели шанс воплотиться в Марио.

- Это приносит какие-то деньги? – осторожно осведомился он.

- Какие-то деньги? – рассмеялся Джонни, взмахнув рукой. – Пара звонков

спонсорам, и меня буквально завалят контрактами. Подожди немного – и

увидишь, какие это приносит деньги.

Поднеся бокал к губам, он отпил немного и дождался, пока остальные

последуют его примеру.

- За Летающих Сантелли… ancor!

Медленно подняв собственный бокал, Томми пригубил знакомый вкус вина

(которое никогда не любил) и подумал: «Забавно. Джонни так яро выступал

против семейных традиций, а теперь он вылитый Папаша. Лет через сорок он

даже выглядеть будет так же». Оглядывая семью, поддержавшую тост, Томми

задался вопросом, заметил ли это кто-то, кроме него.

Джонни болтал не умолкая до самой полуночи, из него так и сыпались идеи.

- Помнишь, Мэтт, как в детстве мы мечтали о большом номере? Покрасить стропы

в серебряный, а все, за что не надо держаться, посыпать блестками, чтобы

сверкало. И разноцветная подсветка. И даже перекладину трапеции…

придумать что-нибудь такое, чтобы блестело, но не скользило. А вместо трико и

леотардов взять какие-нибудь причудливые футуристические костюмы… что-то

цвета металлик… изобразить реактивный двигатель, космический полет.

- И ракетные ранцы, как у Бака Роджерса?[2] – с мягкой иронией спросил Томми.

– А что? Осталось каких-то пятьдесят лет до нового века!

- А я думал, что единственный в семье интересуюсь научной фантастикой, –

заметил Марио.

- Мэтт, воздушная трапеция – это и есть научная фантастика! – Джонни сидел, поджав под себя ногу – грациозный, бесшабашный, улыбающийся. – На пределе

человеческих возможностей! Все законы движения, динамики… Это стремление

человечества к недостижимому.

- Как старая фотография Люсии, – пробормотала Стелла. – Полеты во сне.

- Точно! – взволнованно сказал Джонни. – Да! Назовем его «Полеты во сне»!

Мимолетная, как сновидение, фантазия, замедленная съемка, парение…

Марио, задумавшись, смежил веки.

- Полеты во сне. Анжело что-то такое говорил. Что это самая древняя мечта

человечества. На психологическом уровне.

- Я ничего не смыслю в психологии, – сказал Джонни, – но шоу выйдет что надо.

Людей проберет до печенок. Наверняка в глубине души каждый хочет летать, и

мы им это дадим.

Он посмотрел на Стеллу сияющими глазами.

- Так и знал, что ты скажешь верные слова в верный момент! Умница!

- На самом деле это идея Люсии, – рассмеялась Стелла.

Но Томми заметил, что за яркой хрупкой внешней оболочкой она осталась все той

же прежней Стеллой – тихой и основательной. Просто научилась маскировать

свое молчание под живостью и преувеличенным интересом к происходящему.

- Я рада, что смогла хоть чем-то помочь, – сказала Люсия почти завистливо. – Со

всеми этими разговорами о научной фантастике и костюмах будущего я чувствую

себя отсталой!

- Ты очень сильно помогаешь, – ухмыльнулся Джонни.

- Шшш, – напомнила Стелла. – Полночь.

Часы пробили двенадцать. Джонни обнял Стеллу и поцеловал – долго и нежно.

Джо со смехом приобнял Люсию, а спустя секунду Анжело, хихикнув, привлек к

себе Тессу и чмокнул ее в щеку. Марио галантно обвил рукой плечи Барбары. А

затем Джонни и Стелла втянули в свой круг и его, и Томми.

- Давайте надеяться, что этот год станет счастливым для всех нас, – объявил

Марио.

Его пальцы сжали ладонь Томми, но от скрытности этого жеста Томми сделалось

грустно. Его снова буквально ткнули носом в тот факт, что, несмотря на

принадлежность к этой семье и Марио, сама сущность их отношений вводит всех

в заблуждение. Стелла сочувственно улыбнулась ему, но Томми отвел глаза.

Стелла вошла в семью так, как он никогда не сможет. Он отвернулся от Марио, зная, что, даже если бы мог поговорить с ним о своих чувствах, тот не смог бы его

утешить.

Я не могу падать за тебя, Везунчик.

Вскоре после полуночи Джо поцеловал дочь и пошел наверх. Тесса засыпала на

ходу, и Люсия отвела ее в спальню. Один за другим домочадцы расходились, но

Томми и Барбара продолжали сидеть в гостиной.

Барбаре исполнилось двадцать – крупная крепкая девушка с каштановыми

волосами, собранными в гладкий пучок на затылке.

- Семейка в своем репертуаре, – усмехнулась она, свернувшись на коврике у

камина. – Особенно в Новый год. Раз в год можно и потерпеть, но если бы меня

заставили жить здесь все время, я бы сошла с ума. Поэтому я здесь и не живу.