Большие чемпионы

Однако Холифилд почувствовал, что все еще можно изменить в свою пользу. В десятом раунде он стал наседать, Льюис отбивался джебами и изредка отвечал кроссами и апперкотами. Если считать удары, может быть, выиграл и Льюис, но навскидку безусловным победителем в раунде выглядел Холифилд. Эта же картина почти полностью повторилась и в одиннадцатом раунде, после которого Стюард крепко наорал на Льюиса.

Леннокс внял сказанному. И в двенадцатом раунде неплохо выложился, хотя работал по большей части вторым номером. Он бил справа, бил джебы, провел двойку, потом снова кучу джебов, еще справа, еще с обеих рук, мощный правый прямой. Еще несколько ударов справа, после одного из которых Холи-фидца крепко качнуло. На все это Эвандер не ответил практически ничем. Раунд, вне всяких сомнений, за Льюисом.

В результате Леннокс безоговорочно, с большим преимуществом выиграл как минимум семь раундов из 12. Три выиграл Эвандер, не столько благодаря тому, что больше бил, сколько тому, что лучше смотрелся. И наконец, два раунда сочли почти равными, то есть преимущество Льюиса было, но очень незаметное.

После небольшой паузы эннаунсер зачитывает, что насчитали судьи. Американка Юджиния Уильяме отдает победу Холифилду со счетом 115:113! Зал гудит, Льюис ошарашен. Юж-ноафриканец Стенли Кристодулу отдает победу Ленноксу со счетом 116:113. Симпатия к Холифилду, конечно, налицо, но не выходящая за рамки приличий. Последним судьей был британец Лэрри О'Коннелл. Казалось, что Льюис уже чемпион, но эннаунсер делает какую-то нехорошую паузу, после чего объявляет: 115:115. Ничья! Кажется, зал взорвется. Взбешенный Льюис почти тут же покидает ринг. Знаменитый телеобозреватель Лэрри Мерчент бросается к Холифилду и пытается выбить у него признание победы Льюиса. Не вышло. Холифилд говорит, что, по его мнению, действительно ничья и, наверно впервые в жизни, выглядит довольно жалко.

Самый великий, по общему мнению, боксер современности Рой Джонс, на тот момент чемпион мира в полутяжелом весе по версиям WBC и WBA, сказал после матча: «Мне стыдно за свою страну. Мне стыдно за то, как мы обошлись с англичанином Ленноксом Льюисом». Лэрри Мерчент сказал, что это «худшее судейское решение, которое он когда-либо видел». Старейшина цеха журналистов, пишущих о боксе, Берт Шугар, назвал Льюиса народным чемпионом и подтвердил, что его победа не вызывает никаких сомнений. Экс-чемпион Джордж Формен сказал, что от судейского решения «смердит». В общем и целом, ни один эксперт не согласился с мнением судей. Компьютерный анализ показал, что за весь бой до цели дошли 348 ударов Льюиса против 130 у Холифилда. Кому досталось в этом бою больше, красноречию говорили и лица боксеров, почти нетронутое Льюиса и все опухшее Холифилда.

После боя на фоне хмурых лиц резко выделялась сияющая физиономия промоутера матча Дона Кинга. Он был единственным, кто в тот день победил. Команда Льюиса умудрилась составить контракт на бой так, что, вопреки обыкновению, в случае победы чужого боксера, то есть в данном случае Леннокса Льюиса, Дон Кинг не получал на него промоутерских прав. Пусть так, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, и выигрышем Кинга стал неминуемый матч-реванш, который он теперь должен был организовать.

То, что случилось дальше, стало для многих полной неожиданностью. Америка оказалась лучше и честнее, чем о ней принято думать. Она не приняла этой ничьей. Ни один эксперт не поддержал британского и тем более американского арбитра.

Возмутились как-то все и разом. В этой обстановке английский арбитр Лэрри О'Коннелл занервничал и выступил с заявлением. «Мне жаль, что я допустил ошибку, — сказал он корреспонденту газеты «The Sun». — Я считал, что Льюис выиграл. Когда мне сказали, что в сумме выставленные мной очки дали ничейный результат, у меня сердце упало. Я был так же удивлен, как и все остальные».

В отличие от него упертая американка продолжала стоять на своем. «У людей есть право на собственное мнение, — сказала она, — я выставляла очки в соответствии с тем, что видела». Однако, похоже, она видела какой-то другой бой. Например, она отдала пятый раунд Холифилду, в то время как это был лучший раунд Льюиса: на 11 ударов Эвандера он ответил 43 своими, причем куда более увесистыми. Однако леди настаивала на своем. «У меня нет никаких проблем с этим боем», — сказала она. Больше всех на этот образчик справедливости взъелись феминистки, которые считают, что женщинам не дают ходу в спортивных организациях, что в какой-то степени верно, а Юджиния Уильяме дала в руки их противникам сильный козырь.

Позже журналисты выяснили, что и у Лэрри О'Коннелла, и у Юджинии Уильяме были серьезные финансовые проблемы до боя Льюис — Холифилд, но после него они их каким-то таинственным образом счастливо разрешили. Однако ничего так и не было доказано. Правда, имя Юджинии Уильяме стало в боксерском мире нарицательным для обозначения крайне некомпетентного или предположительно «заряженного» судьи.

Матч-реванш был намечен на 13 ноября 1999 года. Однако интерес к нему оказался не так велик, как ожидалось. Америка ждала его с некоторой апатией, несколько показной, как скоро стало ясно, но все-таки апатией. Свой национальный символ она уже потеряла, теперь осталось только констатировать факт.

Со временем, однако, выяснилось, что потерять национальный символ совсем не так страшно, как потерять работу. Привыкли к этому быстрее, чем думали. Но на месте исчезнувшего символа осталась пустота, вакуум, который был тем более ощутим, что ранее его роль выполнял такой достойный человек, как Холифилд. Тайсон при всей его бешеной популярности вызывал некоторое чувство неловкости. Национальный символ все-таки не должен быть похож на Кинг-Конга, и именно поэтому широкая публика не огорчилась, когда сначала в 1990 году его лишил титула Бастер Даглас, а затем в 1996 — Эвандер Холифилд, который в жизни сыграл роль Рокки, оставив Тайсону играть роль Ивана Драго с соответствующим исходом. Когда в матче-реванше новоявленный Драго совершенно по-драконовски попытался откусить супротивнику голову или, по крайней мере, ту ее часть, на которую у него хватало зубов, это только укрепило репутацию Холифилда. Он поднялся теперь на недосягаемую высоту. Он оказался так велик, что против него просто невозможно драться честно. А то, что он оказался вдобавок кобелем, так репутация бабника еще никому не мешала. Даже среди феминисток. Они ведь выступают только против того, чтобы их шлепали по задницам в общественных местах, а не против того, чтобы их хорошо удовлетворяли в постели. В том, что Холифилд делает это хорошо, сомнений не было. Слишком уж симптоматичным было героическое молчание его подруг. К тому же он их явно не обижал, раз они даже не пытались слупить с него деньги.

И вот на месте такого матерого человечища, воплощения мощи американского духа и тела оказался какой-то англичанин, запойный шахматист и любитель путешествий. Впрочем, Леннокс Льюис не занял его место. Психологическая самозащита американцев не позволила ему встать на пьедестал поверженного Холифилда. Просто пьедестал опустел, а англичанин стал лишь обладателем некоего спортивного титула, к тому же неофициального.

Кстати, на первый взгляд странно, но почему-то страсть Льюиса к шахматам многих раздражала. Можно понять Эммануэля Стюарда, который не приветствовал задумчивое сидение над доской, так как шахматам Леннокс отдавался целиком, причем это могло с ним случиться и в «тренировочный сезон». Со временем стал известен поистине комический случай, как Льюиса едва оторвали от партии, когда ему уже давно надо было ехать на бой с Голотой. К тому же тренер, может быть и небеспочвенно, полагал, что шахматы неправильно влияют на него как на бойца, делая его слишком расчетливым и временами скучноватым, который разыгрывает партию на ринге до верной победы. Стюарду вторили многие другие, особенно после боя с Холифилдом. «Антишахматисты» говорили тогда, что, если бы он не считал набранные очки в перерывах между раундами и во время самого боя, то отдался бы делу с большей страстью, и судьи не смогли бы его ограбить.