Трапеция (ЛП)

- Лионель, исповедуюсь я только в страстную пятницу.

Лионель хихикнул, потом стремительно посерьезнел.

- Если ты… лично ты, Мэтт, дашь мне слово чести, что Коу Вэйленд просто вас

оклеветал, я сам сделаю все возможное, чтобы замять эту историю.

- Я не знаю, какой грязью он нас поливает, – бесцветно откликнулся Марио. – Как

я уже говорил, до меня за зиму дошли четыре разных версии, и бог знает сколько

их ходит еще. Я не могу все отслеживать и отрицать. Ты же сам помнишь, как все

болтали, будто Клео сломала спину, а не пару костей в бедре.

Лионель вздохнул.

- Мэтт, я почти вдвое старше тебя. Я многое повидал, меня сложно шокировать.

Но позволь, как старому другу, дать тебе совет. Вы с пареньком должны

разойтись прежде, чем эта история прилипнет к вам намертво. Каждый из вас

отыщет себе нового партнера. Я возьму тебя, найдем еще одного вольтижера или

даже двоих… возможно, девушку.

Брови Марио сошлись в презрительной гримасе.

- Может, мне еще и жениться?

- Было бы неплохо, – согласился Лионель.

- А паренька просто выбросить? Бог с тобой, Лионель. Мы с Томом команда.

- Тогда я пас. Двоих не возьму. Послушай, я ничего не имею против… как там его

фамилия? Зейн? Насколько я помню, он был славным подростком. Джим сказал, что впервые за много лет видит такого многообещающего ребенка.

- Вот именно. Ты сам знаешь, он будет великолепен. Ты ведь разбираешься в

таких вещах.

- Но не с историей, которая станет преследовать его всю жизнь.

Марио сжал кулаки. Потом сказал:

- Давай на минуту представим, будто Вэйленд все сочинил, откопал эту басню в

той помойке, которую называет головой. Того, что он якобы видел, никогда не

было. Посмотри на ситуацию моими глазами. Я начал учить Тома, когда он был

совсем мальчишкой. Мы взяли его в семью. Люсия, Анжело… они души в нем не

чаяли. Как можно теперь, после всех этих лет, просто прогнать его из-за

грязного языка Вэйленда? К тому же, если мы сейчас разбежимся, это будет

практически признание того, что вся эта история действительно правдива.

- Разумно, – признал Лионель, вставая. – А все-таки, Мэтт… Только без обид, ладно? Это не первый слух такого рода.

Марио открыл рот, но Лионель жестом оборвал его.

- Дай закончить. Твоя личная жизнь – абсолютно не мое дело. Я не ханжа. Но и

не борец. Есть две вещи, которыми я зарабатываю на жизнь: набор хороших

рефлексов и имя Фортунати – а еще престиж, который все это сопровождает. И

я не собираюсь рисковать престижем, связываясь с парочкой…

Он запнулся, пытаясь подобрать не слишком оскорбительное слово.

- Гомиков, – подсказал Марио, иронически скривив губы.

Лионель потряс головой.

- С парочкой детей, которые загремели в черный список из-за жуткой глупости. Я

не знаю, что именно видел Коу Вэйленд. Может, вы захваты дзюдо практиковали

или друг дружке спины терли – мне все равно. Меня волнует лишь то, что вам

наплевать на свою репутацию и имя Сантелли. Что вы позволили Вэйленду

разнести эту историю. Что вы вылетели с волчьим билетом.

Марио спрятал лицо в ладонях. Лионель угодил в больное место.

- Это серьезно? Насчет черного списка?

Лионель кивнул.

- Слушай, я хочу помочь тебе. Пусть даже ради Папаши Тони. Я любил старика.

Но ты тоже должен что-то предпринять. Если избавишься от паренька, слухи, возможно, не успеют распространиться. Но если вы настоите на том, чтобы

держаться вместе… ты знаешь, чем это грозит. У Вэйленда длинный язык. Если

вы не разбежитесь, то и года не пройдет, как имя Сантелли провоняет отсюда до

Сарасоты. И подумай о пареньке. Он славный малый. Ты хочешь разрушить его

карьеру, не дав ей толком начаться? У меня самого сын примерно этого возраста.

Губы Марио дрогнули.

- Не боишься за сына? При моей-то предполагаемой безнравственности?

Лионель засмеялся было, однако толкового смеха не получилось.

- Брось, Мэтт. Ты приличный человек, Тони другого бы не вырастил. Но если ты

любишь паренька, если тебя заботит его будущее, отпусти его, дай ему шанс

выйти из списка.

- Говоришь, все поверят в историю Вэйленда?

- Многие, Мэтт. Старр тоже, но я могу поговорить с ним. И, если ты останешься

один, люди просто решат, что Вэйленд – лжец, и мысли у него такие же грязные, как и рот.

Марио смотрел на Лионеля, и несколько секунд лицо его было совершенно

открытым.

- Я… я пообещал ему, что мы останемся вместе. Он доверяет мне.

- Подумай головой, Мэтт, – озабоченно сказал Лионель. – Я все равно не смогу

его взять, в этом вопросе политика Старра очень жесткая. Тем, кому нет

двадцати одного, в воздушных номерах не место. Если ты небезразличен

пареньку, он не будет тебя держать. Иди домой, поговори с ним, постарайся

убедить его, что так будет лучше для вас обоих. Я хочу взять тебя, мне нужен

партнер, мне больно видеть, как ты рушишь собственную жизнь. В память о

Папаше Тони я хочу видеть, как имя Сантелли выйдет из этой истории, не

слишком замаравшись.

Несколько минут Марио сидел неподвижно. Вид у него был невозмутимый, но

внутри звучал другой голос, теперь навеки умолкший.

Мэтти, ты должен кое-что пообещать. Обещай, что больше никогда не напьешься и

не преступишь закон. Когда ты попадаешь в неприятности, то бросаешь тень на

всех нас, на всю семью.

На этот раз он не был пьян, но с таким же успехом мог бы и напиться. Он был сам

во всем виноват, движимый какой-то ослепляющей агонией, затмившей

осторожность.

- Подумай, Мэтт, – настаивал Лионель.

В глазах его мерцало нечто, до боли похожее на жалость.

- Поговори с пареньком, обдумай все как следует и позвони мне. Только не тяни

слишком долго. Рэнди хочет, чтобы все контракты были подписаны до первого

апреля, а нам надо притереться друг к другу, если ты собираешься делать

тройное.

Но у Марио перед глазами стояла другая картина. Томми в раздевалке, униженный, уткнувшийся лицом в грязь, шепчущий отвратительное слово, предававшее все, что между ними было. Хуже, чем насилие. Хуже, чем все, что

мог бы сказать любой, узнавший о совращении ребенка.

И мне предлагают это сделать!

- Погоди, – сказал он, вскидывая голову. – Мне не надо ничего обдумывать.

Лестница была темная и скрипучая. Томми порылся в карманах в поисках ключа, ногой отодвинул мусорный пакет и забарабанил в дверь.

- Открыто! – отозвался Марио изнутри. – Заходи.

Комната была обставлена аккуратно и скудно, на столе до сих пор стояли чашки

из-под кофе, оставшиеся с позднего завтрака. День угасал, но Марио не включал

свет.

- Ты сегодня рано, – заметил Томми, дернув шнурок светильника. – Я думал, ты

вернешься поздно вечером, но заметил машину на улице.

- Ты звонил домой?

- Разговаривал с Люсией. Сказал, что ты поехал на зимнюю квартиру

попробовать договориться с Лионелем насчет работы на весну… все правильно, да? Она хотела, чтобы мы пришли на ужин, но я сказал, что мне надо встретить

тебя на случай, если ты что-нибудь уладил.

Томми повесил куртку в узкий шкаф.

- Встретил Кено в кофейном магазине. Он меня подвез.

- Что говорил?

- Ничего особенного. Спросил, почему тебя со мной нет. Как обычно. В смысле, болтал он много, но сказал мало, понимаешь?

- Почему он не заскочил поздороваться?

- Я не был уверен, что ты дома, – ответил Томми, – а мне с ним разговаривать не о

чем.

- Тебе не нравится Эдди?

- Он ничего. По крайней мере лучше большинства этих придурков, которые здесь

ошиваются. Он хотя бы не пытается меня снять.

- Ты купил кроссовки?