Увидеть свет (СИ)

— Так и есть, — непонятно, к чему он клонил. На всякий случай Доминик постарался лучше контролировать речь. Не хотелось прослыть хамом, а он очень часто непроизвольно пересекал границу вежливости, когда беседовал с теми, кого не изучал достаточно долго.

— Полагаю, вы задаётесь вопросом, о чём я хочу побеседовать с вами, — Саймон посмотрел на него, как-то по-особенному прищурившись. Доминик не мог истолковать, что таит этот взгляд, отчего ему стало неуютно. — Конечно, вы наслышаны о произошедшем. И может быть, знаете больше других, так?

Доминик задумался, прежде чем ответить. О чём это федерал? Только ли обозначает свою осведомлённость об отношениях, которые связывают Доминика с Риком? Или, возможно, это указание на что-то ещё, что-то иное? Как бы то ни было, Вэйл чувствовал опасность, но главное — не вполне понимал, как себя вести.

— Не больше любого обывателя, который смотрит утренние новости и разговаривает с друзьями, — пожал плечами он. — Что вы имеете в виду? Предпочитаю, чтобы со мной говорили прямо, не терплю намёков, — сказал он наконец и тут же осознал, что это наверняка прозвучало резко. Будто он защищается, да?

— О, нет-нет, никаких намёков, — но глаза Саймона странно блеснули.

В этот момент подошла официантка, и они прервали беседу, углубившись в меню. Доминика выбор ни капли не затруднил, он хорошо ориентировался в здешней кухне, а вот Рид замешкался и начал выспрашивать какие-то подробности. Вэйл вглядывался в него, пытаясь разгадать, что за игру затеял федерал. Если у него были подозрения, то почему бы не выложить их сразу?

— Вернёмся к нашему разговору, — продолжил Саймон, стоило девушке отойти. — Вы знакомы с Кэннатом. Наверняка он делился с вами своими соображениями или даже снимками. Разве не так заведено между добрыми друзьями?

Это тоже был вопрос с подвохом, потому что Доминик не знал, как это обычно бывает у других людей. Он полагал, что его способ взаимоотношений с ближним окружением несколько отличается от традиционного, потому что слишком часто слышал о собственной непохожести на прочих. Что можно было ответить?

— Мы обсуждали новости, не более, — отрывисто бросил он, не уверенный, этого ли от него хотят.

— И Рик высказывался по поводу художественного вкуса убийцы?

Это звучало куда прямее, чем предыдущие оговорки, но Доминику не стало проще. Он снова размышлял довольно долго.

— Возможно, — выдохнул он. — Быть может, вы зададите вопрос, который на самом деле желаете озвучить? — он всмотрелся в лицо федерала, но, конечно, не смог там что-либо прочесть. — Полагаю, многие считают, что убийства… выглядят нетипичным образом.

— Как картины, — кивнул Саймон, улыбнувшись. — Назовите это так.

— Для картин нужны краски и холст, а не человеческое тело, — поспешно произнёс Доминик и тут же понял, что прокололся. Дал слишком много информации, ничего не сказав, но Саймон поймал то, в чём нуждался.

— Верно, — всё ещё улыбался Рид. — Значит, вы не думаете, что убийца — художник? Скульптор, нет? Хотели бы вы посмотреть на то, как именно выглядели, — он сделал паузу, — тела?

— Нет, — Доминик отвёл глаза, не зная, как это будет истолковано. Он злился. Ему не нравилось, куда свернул разговор, хотя нельзя было отрицать — направление беседы было ясно с самого начала.

— Хорошо.

Тут принесли заказ, и Саймону пришлось замолчать, но его чересчур внимательный ищущий взгляд не отрывался от лица Доминика, отчего Вэйла не отпускало напряжение. Он готов был встать и уйти, когда Рид наконец обратил внимание на свою тарелку.

— Ладно, оставим игры, — сказал он будничным тоном, точно они действительно лишь развлекались последние полчаса. — Кэннат, я уверен, показывал вам свои снимки. Особенно последнюю жертву. Она, конечно, дело рук совсем другого человека. Так или иначе, но вы опознали убитого.

— Я видел его на выставке, только и всего, — Доминику уже не хотелось сотрудничать со следствием. — А Рик считал, что жертв объединяет любовь к живописи. Больше я ничем помочь не могу.

— И именно вы навели Кэнната на мысль, что последнее убийство — это повторение полотна из галереи некоей Анхелики, — Саймон не спрашивал, и это было очень неприятно.

Доминик промолчал, подчёркнуто аккуратно отрезая кусочек отбивной. Рид усмехнулся.

— Что ещё вы видели на выставке? Кого ещё? — на этот раз федерал говорил прямо. Доминик посмотрел на него, но ответить ему было нечего.

— Я обратил внимание на убитого лишь потому, что он слишком пристально изучал мою работу, — сказал он чуть погодя. — Больше меня в нём ничто не взволновало. Я не заметил никого подозрительного настолько, чтобы назвать его маньяком.

— А с тем художником, с автором картины вы знакомы?

— Его имя Ричард, — пожал плечами Доминик. — Анхелика заинтересовалась им недавно. Мы никогда не пересекались, но я отметил, что у него любопытный взгляд.

— Ричард Эпплвик, — дополнил Саймон, откинувшись и отодвинув тарелку. — Занятная личность. Ему двадцать четыре года, он переехал сюда около года назад.

— Полагаете, мне это любопытно? — Вэйл снова почувствовал злость. Зачем ему эта информация? Он не хотел обсуждать неизвестного ему человека. И знать о нём ничего не хотел.

— Поддерживаю разговор, — засмеялся Саймон. — Ну что ж… Вы абсолютно точно вызываете интерес, мистер Вэйл. Живёте обособленно и одиноко, у вас масса свободного времени. И вы, безусловно, связаны с жертвами, — тут Рид сделал паузу, — посредством своего творчества, конечно.

Доминик едва сдержался, чтобы не спросить, в чём его обвиняют. Он поднял бокал с коктейлем и сделал несколько глотков не из желания пить, а чтобы успокоиться. Только потом он нашёлся, что ответить.

— Мой агент утверждает, что я популярен в определённых кругах. Я за этим не слежу.

— Понимаю, вы не любите людей, так? — Саймон качнул головой. — Неважно, у меня нет оснований предъявлять вам обвинения, — он чуть подался вперёд, будто решив создать атмосферу доверительности. — Если вы вспомните что-то, а лучше — кого-то ещё, позвоните мне.

На стол легла серебристая визитка. Доминик взял её с опаской, будто бы клочок бумаги мог укусить.

— Если вспомню или замечу, — повторил он, стараясь, чтобы это выглядело достаточно покладисто.

***

Дальше они говорили о совсем незначительных вещах, но Доминик чувствовал всё возрастающее раздражение. Он не мог избавиться от мысли — его изучают, и служить объектом исследования вовсе не хотел. А ещё где-то глубоко внутри вопило животное и дикое ощущение, предупреждение об опасности, которое он никак не мог расшифровать.

Действительно ли оно было связано с Саймоном или же распространялось на всю ситуацию? И значит ли это, что федералы могут заподозрить в убийствах его?

Доминик отдавал себе отчёт, что может показаться любопытным вариантом. У него нет стойкого алиби — откуда тому взяться, если он живёт так уединённо? Кто докажет, что он не покидал дом в момент совершения преступления? Его размеренный ритм жизни будет меньше всего волновать сыщиков, желающих быстрее поставить точку в неприятном деле.

С другой стороны, Вэйл понимал, что настоящий маньяк сам послужит ему защитником. Если не остановится. А Доминик откуда-то точно знал, что тот не собирается прекращать своего… творчества?..

***

Придя домой, Доминик уже совершенно ничем не мог заниматься. Он сказал бы, что внутри него клокочет ярость, но на самом деле это было иное чувство. По части чувств же он был не силён, а спросить совета было не у кого. В попытках хоть как-то восстановить душевное равновесие, Доминик хотел вернуться к привычному расписанию, но студия его ничем не привлекла и наконец он расположился перед большим телевизором в гостиной.

Ничего интересного, конечно, не нашлось, и Доминик оставил включённым новостной канал просто для фона. Он всё ещё не расслабился и даже не мог предположить, когда у него достанет сил, чтобы поработать или обратиться к чем-либо ещё кроме сидения напротив мерцающего экрана.