Шаги за спиной

что просто не могло произойти. Но вот, все же произошло.

Мать была одета по-праздничному и несла в руке булку хлеба. Маленький Никита плелся сзади, оглядываяь на вывески без малейшего желания их прочесть. Они подошли к автобусной остановке. Здесь же стояла старушка с маленькой девочкой.

- Сколько будет трижды восемь? - спрашивала старушка.

- Тридцать восемь, нет, двадцать четыре! - отвечала девочка со счастливыми, невидящими глазами.

- А сколько будет семью семь минут семь?

- О чем они говорят? - спросил Никита.

- Бабушка спрашивает таблицу умножения, - ответила мать.

И все. И больше ничего не было. Этой ночью Никита увидел во сне счастливые глаза той девочки. У него тоже бывали счастливые глаза, но ведь не такие счастливые.

А на следующий день в школе была комиссия, посвященная специально Никите. Приехали два врача из города. Их решение было известно заранее. Для того и ездили в город Никита с матерью, чтобы купить новую рубашку. Не годится ведь в дальний путь к новым людям и в старой рубашке.

Первым делом учителя рассказали о полной неспособности Никиты ко всякого рода учебе. Никита сидел и улыбался.

- А сколько у петуха ног? - спросила одна из врачей.

- Это некорректный вопрос, - ответила другая, - он ведь вырос в деревне.

- Две ноги, - ответил Никита и продолжал улыбаться.

- А ты хочешь учиться? - спросила врач.

Никита не ответил. Он не знал, чего он хочет.

- Ну, учиться, учить, изучать правила, математику, алфавит, таблицу умножения...

- Да! - встрепенулся Никита, - я очень хочу. Трижды восемь - двадцать четыре.

Вопрос был решен и Никита остался в обычной школе к тотальному негодованию учителей. Он действительно начал учиться и старался, как мог. Сознание пробуждалось. Со временем он понял, что те вещи, которые даются его сверстникам легко, требуют он него почти непосильного напряжения. Но непосильное напряжение - это было именно то, что нравилось Никите. Он любил приподнимать телегу за колесо, запрягаться в плуг вместо лошади, тянуть санки с детьми на гору. Одноклассники почтительно щупали его мускулы и просили пощупать еще. Девочкам было наплевать на мускулы, девочкам нравились умные, смелые и рукастые.

Однажды Никита пробовал писать стихи. Это было так же стыдно и так же непреодолимо притягательно, как подсматривать за девочками в физкультурной раздевалке. Но как-то новая учительница пришла к нему домой и чуть было не увидела листочек со стихами. С той поры Никита перестал писать стихи. А стихи все были про счастливую любовь, про очень счастливую.

Ему нравилась деревня. Он любил плавать в весеннем, насквозь холодном пруду, в котором только гуси и плавают. Любил собирать грибы, которых было много, хоть косой коси - грибы по утверждению врачей, были ядовитыми, но Никита собирал, чистил, жарил и ел, и ничего с ним не случалось. Любил, зори, лягушек, покосы, просторы, овраги и трактора, любил гонять зайцев, выпрыгивающих из высокой травы и скачущих как на пружинках, любил