Фотографирование осени

доставить.

Быстрая еда

Лучше всего не есть эти фаст-фуды. Мало того, что доро-

го, бывает очень горячо, это ещё и не полезно, а иногда даже и

опасно. Ещё неизвестно, что они там нарезают и крошат в бу-

лочку. По телевизору покажут всё красиво, самые лучшие по-

мидоры, самые жирные курицы, самые улыбчивые продавцы. А

на деле оказывается не так радужно.

Один известный писатель всё время ел в этих фаст-фудах,

данарных и шаурме. Глядим — а он сильно потолстел. Кроме

того, появились изжога, отёчность ног, испортился характер.

Он не писал об этом на своём сайте, но почему-то все знали, по-

чему с ним такие неприятности. Многие даже подходили к пи-

сателю и лично говорили: «Не ешьте Вы эти фаст-фуды, очень

Вас просим». Но он не слушался.

Мы не будем называть имя этого писателя, а то он точно

подаст в суд на нас. Это вам не певица Валерия. А может быть,

он не такой уж и известный. Тогда тем более не стоит раскры-

вать, кто это.

Мы

Если кого-то смущает это «мы», то тут ничего такого нет.

Это называется «мы авторской скромности». С детства все го-

ворили нам, что мы очень скромны. А в институте объяснили,

что труды пишутся через «мы авторской скромности». И вот,

пожалуйста, теперь мы так и делаем.

Мысли

А сейчас многие, наверное, подумают, что мы очень ум-

ные. Пожалуйста, мы не против, можете думать, как вы хотите.

Но и мы, в свою очередь, заявляем, что думаем о вас всё, что

угодно. Вплоть до самых непонятных вещей. Например, куда

вы ставите тапочки на ночь. За сим…

Неувязка

Однажды мы пережили большой позор. Это касается не

только нас, всем следует задуматься над нашим случаем.

У нас был знакомый, которого мы каждый раз при встре-

че спрашивали: «Ну, как там дела в Армении?». Он пожимал

плечами и хмурился. Мало ли, может там неважно дела. Потом

мы говорили с ним по существу наших вопросов. Так продол-

жалось два года.

Однажды он пришёл на встречу какой-то злой, и мы снова

спросили его бодрым голосом: как дела в Армении? На что он

сказал: «Слушай, да! Я грузин!». Как стало нам стыдно! Бедные

люди, как трудно их порой узнать.

Тапочки

А ведь правда, если спросить у человека, куда он ставит

тапочки на ночь, редко кто ответит наверняка. Мы сколько раз

спрашивали, и ни разу нам не сказали точно. Иногда говорили,

что у кровати. Ну, у кровати. Где именно? Редко, редко кто мог

назвать точное местоположение тапок. Это значит, что люди

мало контролируют себя и свои действия. Как это грустно.

Темы для песен

Один известный поэт жаловался по телевизору, что к

нему часто приходят известные певицы и просят написать для

них песню. Какую бы тему он ни предложил, от всего певицы

отказываются. Про любовь уже пето-перепето, про лето и ветер

тоже всем приелось, а хотелось бы чего-то новенького. Но чего?

Мы вот накидали парочку тем. Пускай споют про свободу,

про любовь к родине! Никто из знаменитых певиц не поёт о

любви к родине. И о свободе тоже не поют. Всё за них отдува-

ются исполнительницы шансона. Знаменитые певицы думают

— это легко. А это не так-то просто. Вот пусть-ка попробуют.

Книги

Некоторые книги можно и не читать. Вот, например, про

Гарри Поттера можно не читать. Но как же не читать про Гарри

Поттера, когда про неё все читают!

Мы специально говорим о Гарри Поттере в женском роде,

чтобы по реакции догадаться, кто читал эти книги, а кто нет.

Деньги

Некоторые люди жили бы гораздо лучше, имели бы

больше денег, если бы не гуляли столько по бульварам, по про-

спектам. Особенно это касается больших городов, где есть эти

самые проспекты и бульвары. Вот мы, например, как только

окажемся в таком крупном городе, тут же идём гулять. И в ре-

зультате все деньги очень скоро заканчиваются. Приходится

занимать, но и их мы тоже тратим. В нашем-то городе даже

трамваев нет, ходим пешком. Вот откуда деньги.

Родной язык

Казалось бы, много хороших людей, а говорят непра-

вильно, ставят ударения не туда, куда положено. Смотрим на

такого человека, думаем: «Так что же делаешь, дорогой, ведь на

дворе год родного языка и культуры речи». Уж сколько вышло

маленьких заметок и больших статей по этому поводу, а всё

равно ничего не меняется. Как жить нам в стране с такой не-

развитой экономикой?

Курение

Многие спрашивают нас, почему мы не курим. Не курим, и

всё тут, что ещё за вопрос? Некоторые удивляются, говорят:

«Неужели вас в институте курить не научили? Там же всех

учат».

Нас научили только «мы авторской скромности». Это всё,

что мы вынесли из института. Зато запомнили накрепко.

Проза

Один наш знакомый искусствовед однажды сказал нам,

что, конечно, хорошо относится к прозаикам. Но когда они вы-

ходят читать свою прозу, то почему-то начинают подклады-

вать прочитанные листочки вниз, под остальную стопку ли-

стов. От этого кажется, будто чтение продолжится бесконечно.

В этот момент наш искусствовед очень не любит этих прозаи-

ков.

Потом он сказал, что вообще-то это мысль не его. Просто

он повторил её за известным писателем. Вот. А теперь в кото-

рый-то раз повторяем и мы.

Потерянность

В начале прошлого века в Европе была такая история.

Они там наоткрывали институтов, университетов, начали

учить. Люди только от сохи — а их за парту. Знания-то они по-

лучили, а внутри ничего не горит. Им бы поработать физиче-

ски, но образование у них такое: в офисе сидеть. Многие не

смогли сориентироваться, в дипломе написано, что инженер, а

у него к этому нет способностей. С другой стороны, не возвра-

щаться же в деревню теперь с образованием. Так и закисли.

Это всегда так, бывает такое поколение, которое должно

собой жертвовать. Их дети не такие были, у них жизнь устрои-

лась. Вот и у нас многие страдают от офисов. Не переживайте,

наши дети смогут там реализоваться.

День и ночь

В детстве мы удивлялись смене дня на ночь. Было светло,

и вот стало темно. Мы искали выключатель на своём доме, на

столбе с фонарём. Но его не было.

Одна наша знакомая, когда была маленькой, хотела стать

лошадью. Но она родилась девочкой и быть кем-то другим у

неё не получалось. Кто-то сказал ей, что, если попить воды из

одной лужи, совершенно точно станешь лошадью. Но мама

успела оттащить её. А потом возле этой лужи они больше не

появлялись.

У нас есть приятель, которого с детства все дразнили ры-

жим-конопатым и говорили, будто он убил своего дедушку.

Сколько он дрался, сколько плевался и обзывался — лишь бы

только его так не дразнили. Но до сих пор находится какой-

нибудь умник, скажет про деда.

От нас ничего не зависит, мы поняли это ещё в детстве.

Грады и веси

Когда-то давно мы жили в одном городе, а потом пере-

ехали в другой, но вернулись обратно. Казалось бы, и там, и там

есть с кем посидеть, поговорить. В том, откуда мы выехали и не

хотим возвращаться, больше театров, музеев, улиц. Наконец, в

нём есть трамваи. А здесь их нет.

Тем не менее мы вернулись. Зачем и почему — такие сло-

ва нам говорили все встречные. Мы и сами думали об этом. А

потом услышали вот что. Услышали, что город, в котором нет

трамваев и в который мы приехали, — богоспасаемый. Вот оно