Охота (СИ)

— Мой бог давно пророчит кровь, мы не должны его предать, — ответил Бинот. Несмотря на ужасное содержание, говорил он это размеренно, наслаждался каждым словом.

— Мой друг не умрёт! — прокричал Дакс. Его долгое молчание внезапно обратилось в страшный яростный крик.

Только Ита была против. Она не сомневалась в искренности монолога и ответов на него, понимала, что Бонум не хитрит, не льстит, он уверен в своих словах. Более того, её окутывали эти же чувства — она отомстила бы и сама, но существовала одна проблема. Поздно, раньше нужно было убивать, утром, например. Тогда бы она поддержала такие настроения, но не сейчас. Печальнее всего, что свой протест Ита могла изложить лишь молчанием, когда Бонум её прервал там, на словах о костре Ита всё поняла. Бесполезно что-то говорить глухим, открывать глаза слепым. Так Ита и сделала. Она встала и ушла, а её ухода, похоже, никто и не заметил.

========== Звери ==========

Везде пахло углём и потом, отчего Лэаса пробирала дрожь. Многого он не мог понять за последние несколько дней, но всегда помнил одно — существует немало вещей, которых стоит бояться. Рабы страшатся плётка хозяина, дворяне ищут везде яд, безоружные на войне содрогаются перед солдатами. Зверям же следует сторониться костров, ведь они убивают, по крайней мере, приближают гибель. Лэаса пугало именно нелогичное для животных поведение. Он нашёл уже немало безобразных лагерей, и нигде разведчики не заметали следы. Лэас не представлял, насколько должны быть сильными и глупыми те, с кем ему необходимо сражаться. Он бы подумал, что против него достойный враг, если бы Лэас сам не знал ещё кое-что. Звери, которые чего-то страшатся, либо прячутся от опасности, либо пытаются её уничтожить — так до победы или смерти. Убийцы Сципула подобному правилу не подчинялись. Он от этого вновь стал ребёнком, который жизни ещё не видал. Добыча теперь не пряталась, как и не предпринимала попыток убить его, будто страха не было.

Звери сначала бежали, да с такой скоростью, которую Лэас не мог вообразить. Примерно за день они преодолели расстояние в три раза больше его пути. Это было логично, хоть и портило все планы Лэаса. На следующие сутки звери стали медленнее, будто обленились, прошли расстояние даже меньшее, чем Лэас, и всё же он их не догнал. Теперь же они и вовсе никак не передвигались, будто намеренно сменили стратегию на худшую. Враги совершили большую ошибку, обеспечили себе скорую смерть, когда превратили Лэаса в добычу. Всё это он смог сделать только по кострам. Враги часто разводили их в начале, продолжали их создавать и при сближении. Лэасу становилось страшно и радостно. Всё приближался момент отмщения, но костры до сих пор удивляли. Тем не менее найти разведчиков Лэас так и не смог, но теперь понимал, что это и не нужно — они сами к нему придут и умрут от своей же глупости.

Он понял это недавно, когда общался с одним из упырей. Тот выдал очень много ценной и в таком же объёме бесполезной информации. Лэас не ошибся, когда применил старый и вечно рабочий трюк. Он торжествовал на побоище, как радовался и сейчас. Только пытки были неприятной частью. Лэас не прогадал, когда оставил в живых одного — воины, как и разведчики обязаны знать язык врага, боль же развязывает его любому.

Конечно пытки поначалу не действовали. Парень просто гордо их терпел. Через некоторое время он произнёс первую фразу: “Я ничего не скажу”. Вскоре же из него полилась вся нужная информация. Сначала он назвал страну, из которой эти недоумки пришли — Агрейтон. Парень рассказал о ней что-то большее, но Лэасу было плевать. Тогда его тревожило лишь одно — княжество. На вопрос о нём узник выдал что-то о своём доме, но всё это было довольно бесполезно. После Лэас спросил: “Зачем вы сюда пришли? Почему вас так мало?” Ответ оказался неожиданным. Не воины они, а разведчики. От этого заявления Лэас рассмеялся, но быстро понял, что парень не врёт, не в таком он состояние. Именно из-за него он не понимал игр с приближением и удалением, с кострами и не скрытыми следами даже сейчас. Вскоре он и вовсе впал в печаль, в какой находился и теперь— битва будет неинтересной, скучной, а Лэас любит поиграть с добычей, понаблюдать за её беспомощными действиями, как это делают собаки или кошки. Вскоре печаль ушла, а злость и желание выполнения обещаний и осуществления мести лишь возросла.

Парень тот сказал и княжество — Палудивское. Они обязались доставить туда какую-то украденную информацию. Лэас знал об этом ужасном месте давно, оно располагалось рядом с одним из рассадников рабов. Путь туда точно лежал через реку, обойти которую у разведчиков не получится. Разлив вскоре охватит каждый водоём. Они просто не успеют спастись, даже если побегут к речке со всех ног. Этот факт вдохновил Лэаса. Судьба для него подобрала идеальное время, лучшее место из возможных и прекрасных, слабых жертв. Они не идут ему в руки сами, зато загнали себя в угол.

Парень намолол ещё немало чепухи, только бы его желание наконец-то исполнилось. Численность и сила отряда, взаимоотношения, характер и количество оружия — лишь это волновало Лэаса. Он узнал, что всего осталось пятеро человек, причём один из них баба, а остальные — аристократические псы, взятые в разведчики по прихоти отцов и дедов. С оружием был смех да и только — один меч, копьё и два кинжала на пятерых. Лэас в тот момент окончательно убедился, что победа окажется простой.

Последние слова парня соединились в глухом гласе. Он молил о смерти. В начале пыток он вообще ничего не просил, затем жизни, и наконец настал финальный этап. Обыкновенно Лэас не делал одолжения своим врагам, но в этот раз решил — невыполнение просьбы будет неправильным даже для него. Он понимал, что волкам, муравьям и иным животным плевать, мёртв связанный человек или нет. Они не прочь погрызть даже живого. Лэас не стал медлить и ответил на мольбу.

Уже второй день подряд он искал убийц Сципула, но всё не шло по его идеальному плану, ибо было даже лучше. Сейчас Лэас осматривал потухший костёр и пространство вокруг него. Таких за последние дни он находил немало, каждый из них казался неправильным, ненужным, но этот был довольно свежим. Пепел в нём ещё тлел, такое происходит с пламенем, которое потухло после ночи, а это означало одно — Лэас догнал их. Его возмутили сам костёр, лень разведчиков и явное невежество при создании источника огня. По всей поляне расположились следы от сапогов и дырки от кольев. Здесь точно находились люди, это доказывали смрад и отсутствие нового костра, хотя время близилось к ночи. Лэасу же оставалась ждать знака в небе, а пока пора было вновь скрыться в лесу.

Дышать стало непросто, внутри всё давно наполнил пепел, отчего появилось желание уйти. С юга дул ветер, и почему-то Лэасу казался он предвестником, и он поспешно побрёл в лес. Лишь светлячки, которые сейчас освещали кусты и редкую траву, служили источником света. От этой темноты и красоты Лэасу стало тепло на душе, он почувствовал, что к нему вернулась безопасность. Ныне день для него был во много раз лучше предыдущих. Пропали звуки, которые бесили Лэаса, не давали ему спать прошлые ночи. В самой чаще всё тоже было тихо и умиротворенно — ни одной души. До полного счастья Лэасу не хватало лишь понимания планов передвижения убийц Сципула. Тогда бы он застал их врасплох и перебил по одному. День отмщения для Лэаса станет лучшем в месяце.

Всё это время он шёл по следам, которые оставили недотёпы. Ему казалось, что он до конца чего-то не понимает. Путь разведчиков был слишком бесхитростен. Они точно знали о погоне, несмотря на это, убийцы не путали следы. Каждый шаг был отчётливо виден даже в темноте, когда солнце уже зашло за горизонт, а луна ещё не поднялась. Направление изменилось не резко, всё время оставалось примерно одинаковым, иногда следы даже обрывались, но Лэас продолжал идти по тому же направлению и всегда находил потерянное.

Шёл он необычайно быстро для себя, ветер давал ему одну подсказку — враги близко. Хотел бы Лэас быть ещё и бесшумным, но не выходило. Всё время он задевал своей одежду кусты, к счастью, твёрдая ткань не позволяла себя так легко порвать. Иногда он наступал в грязь и несколько секунд молчал, будто рядом стоял враг. Всё это происходило из-за скорости Лэаса, но и тут ничего нельзя было поделать — если он не успеет к новому огнищу или придёт только к утру, то не осуществит свой план, а может быть, потеряет след или умрёт, ибо второй раз этот трюк даже с такими “воинами” не пройдёт. Лэас шёл уже тридцать минут, с момента усиления дальнего пламени его ориентиром стал ещё и почти невидимый здесь дым. Наконец он подошёл к лагерю достаточно близко и удивился, ибо он догнал их очень скоро, всего за несколько дней. Всё же подходить к костру вплотную было бы глупостью. Тем не менее и без этого он увидел двух человек, которые спорили о чём-то. Он хотел всё применить приём, но понял, что не сейчас, это бесполезно и опасно. Разговаривали всего двое — мужчина и женщина. Голоса их было отчётливо слышно, но вот лица скрылись в ночи. Лэас представил себе и одного, и другого — оба с виду наверняка прилизаны и неприятны. Пришёл же он не на начало разговора, лишь на какие-то крики, которые выглядели довольно странно, бестолково и смешно вне контекста.