Дети солнца

— Сделайте одолжение, расскажите.

— Последний раз мы встретились в Пицунде летом 1990 года. И узнали, что прежнего главврача и нашего благодетеля ещё зимой отправили на пенсию, а на его место назначили нового, вернее – новую, так как это была женщина, присланная не то из Сухуми, не то из самого Тбилиси. Поначалу нас поселили по старой памяти в тот самый номер, где мы всегда жили, в конце коридора на третьем этаже, но прошло несколько дней, и об этом узнала каким‑то образом новая начальница. Произошёл скандал. Одну сотрудницу, ту, что нас оформляла, уволили, ещё двоих наказали, а нам предложили немедленно расселиться в разные номера или покинуть дом отдыха. Да ещё пригрозили сообщить по месту службы.

— Бедные! Что же вы сделали? – всплеснула маленькими ручками дама–морская лазурь.

— В тот же день ушли на частную квартиру. Томаз Георгиевич нас приютил в своём доме. И все бы ничего, но там была довольно большая семья – сыновья, невестки, внуки, и хотя он отдал нам лучшую комнату, мы не могли себя чувствовать свободно, нам всё время казалось, что мы их стесняем, да и сами стеснялись чужих людей. Словом, все уже было не то и не так. Сергей очень нервничал, и дня через три говорит: давай уедем. Что я могла сказать? Давай, говорю.

— А почему вы в гостиницу не пошли?

— Что вы! Какая гостиница? Кто бы нас в те времена вместе поселил, да и попробуй, сними в разгар сезона хотя бы один номер! Пришлось уезжать раньше срока, и отпуск, можно сказать, пропал.

— И больше вы с ним не съезжались?

— Нет. Но мы перезванивались — сначала часто, потом, правда, реже, и всё ждали, как он говорил, лучших времён, но…

— Выходит, я был прав, — заключил бледнолицый господин. – Окончательная причина вашего разрыва, как ни крути, политическая!

— Ах, при чём тут политика! — поморщилась дама, похожая на баклажан, и, обернувшись к рассказчице, спросила строго: – А вы действительно любили этого человека?

— Я и сейчас его люблю.

— Ну, разумеется. А он вас?

Оранжевая смутилась.

— Не знаю, как сейчас… Но тогда – да, любил, и очень любил. Мы ведь в тот последний год договорились, что разведёмся оба. Я развелась. А он не смог, что‑то помешало.

— Когда любят, милочка моя,  - ничто не помеха. Ни расстояние, ни семья, ни тем более, какая‑то там политика. Просто человек не захотел усложнять себе жизнь. Пока все само собой устраивалось – путёвки, ключи от номера, добрый главврач — он пользовался. Дома весь год – одна жена, летом, на курорте – другая. Удобно, приятно! А вот когда понадобилось что‑то решать – он и дал слабака.

— Зачем вы так говорите? Вы же его не знаете! – обиделась рассказчица.

— Да знаю, знаю, все они одинаковые!

— Не хочу никого защищать, — заметил темнокожий господин, — но время для развода – 91–й год — действительно было не самое подходящее.

Лиловая чалма пропустила это замечание мимо ушей и продолжала поучать рыженькую.

— А знаете, милочка, может, и хорошо, что всё кончилось именно так. Что ни делается – к лучшему. Женись он на вас тогда, ещё неизвестно, что бы из этого получилось. Ведь что такое, в сущности, курортный роман?

— Да, что?

— Слушайте меня внимательно. Курортный роман – это временная связь между двумя свободными в данный момент людьми с целью отдохнуть от рутины семейной жизни и без всяких претензий друг к другу в дальнейшем. Последнее – самое важное! Потому что как только начинают искать продолжения своих летних приключений – так и начинаются драмы и трагедии. Я вижу, милочка, вы мне не верите. А вот я вам сейчас расскажу одну историю, и тогда вы все окончательно поймёте. Кстати, счёт 2:0 в нашу пользу.

— Кто б сомневался, — сказал загорелый.

Рассказ дамы в лиловом

— А история такова. Один мужчина познакомился вот так же, на курорте, с молодой особой. Причём он отдыхал, а она жила тут и работала массажисткой в туркомплексе «Дагомыс». Когда это знакомство произошло, ему было хорошо под сорок, а ей всего лет 20. И вот он, мало, что каждый отпуск стал тут проводить, так ещё и в межсезонье при всяком удобном случае мотался из Москвы в Сочи. И долго это всё тянулось, намного дольше, чем у вас. Ну, эта девушка стала постарше, ей уже лет 25–26 было, и стала она его донимать, чтобы он на ней женился. Я, говорит, тебе свои лучшие годы отдала и все такое. А у него — семья, сын. Сына он бросать никак не хотел. И как‑то сдуру пообещал ей, что вот доучит его, поставит на ноги, тогда с женой разведётся, на ней женится и заберёт её в Москву. Она ждёт. И приходит время, когда сын вырос, женился, а жена, соответственно, постарела. И тут он решился. Объявил своё решение жене, которая и так давно все знала, но терпела. А когда он ей объявил, она ему высказала, конечно, всё, что о нём думает, но силой удерживать не стала.

И вот он развёлся и сразу же женился на этой молодой, которой, впрочем, уже под тридцать было к тому времени, купил однокомнатную, а жене оставил большую квартиру, что было с его стороны, конечно, благородно. И стали они жить.

И вот тут начинается самое интересное, ради чего, собственно, я вам все это и рассказываю. Эта новая его жена, которую он почти десять лет знал, и, как ему казалось, любил, предстала вдруг перед ним совершенно в ином свете. Ведь, когда он к ней приезжал, у них как всё было? Он снимал номер там же, в Дагомысе, она к нему приходила, они шли на пляж, купались, загорали, вечером – ресторан, словом, каждый раз не жизнь, а праздник. И она, эта женщина, так и ассоциировалась у него с праздником. К тому же, пока она была любовницей, она себя вела более или менее скромно, что называется, знала своё место. Но как только она стала законной женой, с ней случилось что‑то невероятное. Во–первых, у неё от столичной жизни, видимо, немного крыша поехала, девушка, что ни говорите, была из провинции. Она стала им командовать, помыкать, требовать, чтобы он её туда повёл, сюда повёл, и, если он отказывался, она ему закатывала немыслимые сцены и истерики. «Зачем ты меня привёз в Москву, чтобы я тут в четырёх стенах сидела?!» — так она ему орала. Между прочим, она на его счёт тоже заблуждалась по–своему. Она‑то думала, что он всегда такой заводной, каким она его в Сочи знала. А оказалось, что он любит на диване поваляться, у телевизора, книжку почитать. К тому же он привык, чтобы дома чисто было, уютно, обед приготовлен, рубашки наглажены. А тут – все вверх дном, все валяется, носков найти не может. Вообще, она оказалась не хозяйка, то есть совершенно, готовить не умела, он сам себе яичницу жарил. И не мудрено: до тридцати лет девушка не знала, что такое муж, семья, привыкла по гостиницам и ресторанам шастать.

Короче говоря, очень скоро он уже не рад был и стал понимать, что, наверное, совершил большую ошибку, что одно дело – отношения на курорте и совсем другое – повседневная жизнь, а ведь с этой стороны он её совсем не знал. Пожили они так с полгода, помучились и оба поняли, что ничего у них не получается. Он стал мало бывать дома, проводить время на работе или с друзьями, она тоже неизвестно где стала пропадать. И наконец случилось то, что должно было случиться. Однажды он заехал днём домой и застал её с каким‑то совсем уж молодым человеком, как позже выяснилось, соседом по лестничной клетке. Произошла безобразная сцена, во время которой она кричала, что он ей всю жизнь испортил и что пусть выметается из квартиры, а он ей в ответ на это залепил по физиономии – впервые за всё время их отношений.

Рассказчица в баклажановом балахоне остановилась и с такой неприязнью посмотрела на сидящих перед ней мужчин, будто это они, все трое, были героями только что рассказанной ею истории.

— Ну? И чем, по–вашему, все это должно было кончиться?

Мужчины переглянулись и хором сказали:

— Разводом.

Рассказчица удивилась, но виду не подала.

— А потом?

— Должно быть, к старой жене вернулся, — сказал господин с обгоревшей лысиной.