Три Толстяка(СИ)

Ширяев Сергей Павлович

Три Толстяка

Б А Й К А N 38.

Три Толстяка.

1.

17 сектор Галактики Млечный Путь, 20-е годы XXXVI столетия от Правильного Сотворения Мира (ПСМ). Ну, то есть очень-очень далеко. Герои частично невымышленные.

2.

Тимоти приходилось выгуливать поздним вечером, почти ночью, когда заканчивали прогулки не только вездесущие надоедливые дети, жизнелюбивые старички, неутомимые бегуны, но и вечно скучающие собачники со своими питомцами. Феликс выходил с Тимоти, когда даже зоркие до всего бомжи давно устраивались в своих уютных норах на ночлег. Тимоти не возражал насчет безлюдности, Феликс так же был не против. Марфа вообще настаивала на поздних прогулках - воздух чище.

И правда, в ночи куда-то улетал-рассеивался городской смог, навязчивые пищевые ароматы харчевен и приторный запах человеческого тела.

Тимоти запах людей не нравился. Феликс и Марфа тоже были людьми, но пахли, на взгляд Тимоти как-то иначе, Возможно потому, что они его любили.

Тимоти шлёпал лапами по лужам, ворошил палую листву, непременно скалился на кошек, которые во множестве выходили на ночную охоту, приводя кошачье племя в неописуемый ужас. Завидев Тимоти они даже бежать не могли, не то что на дерево взобраться, так и сидели, где застал их пронизывающий взгляд всех трёх глаз волбата.

Можно было, конечно, и дальше развить тему - поиграть-поглумиться над обездвиженным животным. Но у Тимоти имелись свои принципы, и он равнодушно шёл рядом с Феликсом дальше, оставляя кошку потеть от ужаса.

Одинокая бродячая собака за версту чуяла Тимоти и предпочитала бежать дальней стороной. Стаи собак ошибочно полагали себя сильнее и одинокой особи и всяких там одиноких незнакомцев. Это заблуждение быстро прошло, когда Тимоти пару раз устроил бродячим псам хорошую взбучку. Теперь все соблюдали уважительные дистанции.

Нельзя сказать, что Тимоти чувствовал себя некоронованным королём микрорайона. Да ему это и не нужно было. Он только ставил на место зарвавшихся нахалов. Воспитывал. Правда, не всех.

Например, вороны, мерзкое наглое племя. Они дразнили Тимоти, точно зная наперёд, что ему их не достать. На ворон Тимоти внешне не реагировал, но следил. Пару раз голубям в спецовках досталось на орехи, кто-то не досчитался перьев в хвосте и в прочих местах. Эти от греха больше не появлялись. Зато прибывали новые, поглазеть на питомца Феликса.

Когда шёл дождь, Тимоти залезал в лужи и мок. Вода была его маленькой страстью. Там, где волбат произошёл на свет, вода имелась в изобилии, даже чересчур. А вот места, где он рос и мужал, как воин, сухие и не плодородные, оставили недобрую память о выпадающей шерсти и страдающих конъюнктивитом всех трёх глаз.

Феликс и Марфа жили там, где много воды, и Тимоти, поэтому тоже, прощал им всякие мелкие людские причуды. После воды Тимоти обожал тепло. Вот тут же сразу после омовения, где бы оно не состоялось, нужно чтобы пришло тепло. У Феликса с Марфой имелась роскошная квартира с центральным отоплением. Большие и так любимые Тимоти тёплые батареи располагались на каждом углу. На них зверь и возлежал, свесив все свои шесть ног и раздвоенный хвост. Высыхал после влажной прогулки. От него шёл пар и едкий запах дикого животного, хотя совсем диким Тимоти не был. Феликс и Марфа насчёт запаха вежливо молчали. Они любили Тимоти. Баловали.

Утром Тимоти ел. Ел много, вкусно, с неизменным аппетитом. Волбат, как истинный сын своего народа, был всеяден. Тому причиной не только природа сущности волбатской, но и суровые условия, где прошло отрочество Тимоти. Если ему предлагали варёную картошку с селёдкой, он их поглощал не задумываясь. Если давали фрукты, Тимоти был признателен. Если же в ход шло сырое мясо, то любимец дома от признательности даже мурлыкал.

Говорить ему было трудновато, человеческий язык не прост и сам по себе. А если у тебя раздвоенный язык, и девяносто шесть зубов во рту, то говорить на нём отчаянно сложная задача. По этой причине Тимоти языком пользовался редко, чаще издавая разнообразные утробные звуки и используя богатую мимику.

А в общем Тимоти было хорошо у Феликса с Марфой. Заслуженный отдых после многих лет каторжной опасной работы. Материальное воплощение славного, но тяжёлого прошлого висело на стене в гостиной над спальным местом волбата в виде ошейника с двумя десятками медалей, и располагалось по всему телу Тимоти, имея вид страшных шрамов. В кровопролитных боях Тимоти потерял почти все зубы, только на еду и осталось и половину левого хвоста. Зубы медленно, но нарастают новые, как и положено, а вот хвост нет. С обрубком хвоста облик Тимоти добирал дополнительной дикости.

Находясь на заслуженном отдыхе вдали от бурных событий молодости, юности и зрелого возраста Тимоти часто вспоминал своего почти бессменного напарника Базилиуса. Это было его не настоящее имя, своё он тщательно скрывал. Только на заданиях и Тимоти зачастую знали под псевдонимом, позывным или просто кличкой. Славное боевое прошлое твёрдо поселилось и безвылазно жило в ясной памяти волбата, часто всплывая во время отдыха на тёплых батареях.

Вот и сейчас вместе с центральным теплом накатили откуда-то из глубин прошедших дней картины смертельных схваток. Тимоти погружался в полугрёзы, топорщил усы, навострял уши, его двойной калеченый хвост начинал подрагивать и иногда хлёстко ударял по батарее, ещё и ещё раз. Тогда с нижнего этажа отзывалась чуткая старушка, которой тоже плохо спалось, и стучала клюкой по батарее. Тимоти окончательно погружался в сон, старушки его не волновали. От него шёл пар после влажного гуляния, под фиолетовой шерстью перекатывались тугие всё ещё мышцы, а когти всех шести лап крепче цеплялись за батарею отопления. Там в снах он видел себя молодым, гибким, стремительным и неустрашимым. Там, во сне его "хозяин" Базилиус был где-то рядом, они выполняли очередное задание.

3.

Голодные пиявки старались, но никак не могли прокусить шерсть и добраться до вожделенной крови, они снова и снова пытались это сделать и гроздьями свисали с боков Тимоти, мешая движению. Избавиться от них можно было, лишь пробравшись через заросли колючей травы. Процедура не приятная, а, главное, в настоящее время не осуществимая. Эти самые заросли колючей и на редкость жёсткой травы имелись в овраге, а до него не ближний свет, да и не по пути. Тимоти сейчас был чрезвычайно занят, пиявкам пока предоставлялась возможность мотаться голодными на волбатовской шерсти и дальше.

Помимо пиявок на мчащемся сквозь джунгли мускулистом теле Тимоти имелся ещё один посторонний предмет - капсула для посланий, а в ней важный документ - приказ о выступлении целой армии. Тимоти знал, что приказ любой ценой необходимо доставить по месту назначения в срок, поэтому и пиявки и непролазные заросли и шустрые ядовитые гады, подстерегающие на ветках, и агрессивные вечно голодные земляные шершни были не в счёт. Даже то, что его "хозяин-напарник" Базилиус лежал сейчас рядом с водопадом раненый, тоже не имело значения. Только вовремя доставленный приказ, а всё остальное потом.

Уже недалеко, совсем рядом, Тимоти осталось преодолеть редкий в здешних местах свободный от зарослей участок, и он попадёт к своим. Каменистая пустошь позволяла развивать максимальную скорость, но и очень легко простреливалась из всех видов оружия. Тимоти остановился на границе влажного леса и каменной платформы, оглядеться, отдышаться, наметить маршрут. Противник засел слева, наши расположились впереди за руслом небольшой реки. Гонец перевёл дыхание, ещё раз внимательно окинул острым взором местность, встряхнул головой (на ней тоже висели проклятые пиявки) и ринулся вперёд.