Три Толстяка(СИ)

Слежка за Базилиусом была, но настолько вялая, что с "топтунами" он вынужден был считаться, чтобы они его ненароком не потеряли. В нужный момент он всегда имел возможность скрыться от наблюдения.

Провал агентурной сети был совершенно явным, всё торчало наружу. Теперь Базилиус понимал, почему Елена так рвалась сбежать из столицы в отряд. Она, если и не знала наверняка, то догадывалась, что тут воюют отнюдь не за лучшее будущее народа Мохаве.

"Три Толстяка" сдержали обещание, данное на всех городских постерах, во всех газетах, электронных таблоидах, глянцевых журналах, со всех мыслимых каналов вещания - начался обмен. У свежепостроенных обменных пунктов собирались стайки любопытствующих, смотрели, слушали громкую агитацию, обсуждали, но ничего не обменивали. Так продолжалось три дня, в обменники никто не шёл, за исключением каких-то редких подозрительных личностей. Компании грозил оглушительный провал. И "Толстяки" сделали ход конём.

Их не зря прозвали в народе "Тремя Толстяками" или "ТТ". Со всех возможных рекламных поверхностей от заборов до почтовых ящиков, от перетяжек на домах до намордников для хищных птиц на население взирали три упитанные всегда улыбающиеся до ушей счастливые физиономии. Ракурс съёмки - всегда анфас, положение тел - всегда только выше пояса (что там у них ниже?), последовательность расположения всегда одна и та же, как рыцари на старинной картине - Торн слева, Слип - справа, Кавераж только посередине. Создавалось впечатление, подогреваемое народным фольклором, что там, под всегдашним подиумом скрывается зелёное чешуйчатое тело, а наружу торчат три головы чудовища, приправленные в пиджаки и галстуки.

Так вот этот трёхголовый змей использовал доступный административный ресурс сполна. После недолгой разъяснительной работы на местах на обменные пункты благородного золота на бумажные дензнаки потянулись вначале военнослужащие, затем сотрудники полиции, государственные служащие всех мастей. Обыватель хмыкал, наблюдал, но всё равно менять не шёл. Зато когда стали прибывать красочно разодетые контрабандисты и пираты для обмена честным грабежом и обманом заработанное золото на цветные фантики с изображением всё той же троицы, народ пошёл. Потом, правда, выяснилось, что пираты и контрабандисты были актёрами провинциальных театров, и своего золота у них отродясь не водилось, но это было уже потом, а пока образовались очереди к обменникам. В очередях зарождались, циркулировали и подогревались слухи, что для первых десяти тысяч самых смелых курс обмена был максимально высокий, а кто опоздает, получит по обычному тарифу. Так возник ажиотаж.

С глубоким прискорбием наблюдал Базилиус картину массового ограбления простого народа. Как всегда. Три махинатора снова смогли облапошить миллионы. И пока эта троица там, во дворце, это будет продолжаться бесконечное количество раз.

Картина в столице и вообще на планете, но в столице гораздо ярче, что следовало подождать и посмотреть, как начнут разворачиваться дальнейшие события. Базилиус нашёл Елену. У неё, так же как и у всех прочих первые слова были о той же теме - обмене золота на бумагу. Сомнения её, видишь ли, мучают. Базилиусу и здесь пришлось в который раз вдумчиво растолковывать, в чём девушка не права. Что, не смотря ни на какие сладкие посулы, перед ними разворачивается грандиозная финансовая афера, из которой видна пока только верхушка, но и она дурно пахнет, и конец которой однозначно не в пользу населения. Когда отблеск золотого тельца в глазах девушки несколько поугас, а то ведь собиралась последние нести в обменник, он растолковал её новое задание.

-- На словах передай, что здесь скоро начнётся большая буча. А пока пусть выжидают.

Елена прониклась. Здесь в городе Базилиус, наконец, разглядел то, что до сих пор от его внимания ускользало, что девушка хороша собой. Правильные черты лица, пышные вьющиеся каштановые волосы, нежная кожа, стройная спортивная фигура. Елена почувствовала, что её разглядывают и слегка, как бы случайно повернулась то одним боком, то другим, чем сильно смутила Базилиуса. На него вдруг нахлынуло непрошенное желание не отпускать Елену на опасное задание, защитить, оставить рядом с собой. Эмоциональному всплеску Базилиус очень удивился и дал себе слово более тщательно себя контролировать.

-- Ну, с Богом. И береги себя, - прозвучало как-то странно. Базилиус вновь ощутил, что утрачивает контроль над своими эмоциями.

10.

А события, тем временем, понеслись галопом. На самом пике массовой обменной истерии, когда очереди на сдачу золота выстраивались с ночи, прошёл слух, скорее даже слушок. Знающие люди поделились достоверной информацией, что, во-первых, обналичить деньги, то есть снять со счёта можно только новыми банкнотами, а о вложенном золоте забыть. Во-вторых, банкноты отказались принимать контрабандисты. Второе было страшнее.

Мохаве, уже который год стараниями "Трёх Толстяков", рассматривавших подведомственную планету со всеми окрестностями, добрую половину товаров завозила и продавала через разветвлённую контрабандную сеть. Кормились вокруг нелегальных поставок десятки, если не сотни тысяч и, вдруг эта сеть оказалась парализованной. Слушок ураганом, верховым пожаром прошёлся по столице. На следующий день в обменники стояли только солдаты, да уголовный элемент, которому за каждый обменянный динарий обещали скостить один день срока. Врали, конечно, но уголовникам особенно терять было нечего. Сдавали. Остальное население бурно обсуждало новости. Пока только обсуждало.

Резидент, который так активно убеждал Базилиуса вступить в финансовые отношения с государством, против власти которого он же и должен бороться, вдруг пропал. И подозрительная секретарша его куда-то исчезла. Офис преуспевающего резидента-бизнесмена вообще оказался на замке. Ни по одному из каналов связи резидент не откликался. Похоже, что приближался день "Ч". Вопрос только - чей это будет день.

Базилиус внутренним чутьём разведчика, которое редко его подводило, хотя и создавало проблемы, видел, как собираются грозовые тучи над Мохаве. Его полномочия не велики, но, похоже, что кроме него вся картинка не видна никому из руководителей повстанцев. Или они её не хотят видеть. Сидя в кафе за чашечкой редкого теперь на Мохаве кофе, он вспомнил старый анекдот из жизни древних революционеров. Они говорили - "Вчера было рано, завтра будет поздно" - и делали революцию именно сегодня.

"Звериное, не человеческое чутьё надо иметь на это "сегодня", либо отдельный дополнительный орган, ответственный за подсматривание будущего. У меня такого не имеется, если только в зачаточном состоянии".

Ещё одна чашечка замечательного, но очень дорогого кофе так простимулировала его зачаточный орган и весь организм, что Базилиус тут же принял решение действовать немедленно. Он здесь же за столиком в кафе составил донесение и в штаб повстанцев и в Контору. Упор сделал на величайшую срочность принятия решения и на готовность взять на себя функцию координатора здесь, в столице.

Повстанцы откликнулись быстрее, но скорее потому, что застоялись, чем по причине глубокого анализа ситуации. С предложением активных действий они были согласны целиком и мелочи типа кто там в координаторы набивается, их не волновали. Контора ответила через три часа. В зависимости от настроения читающего их ответ можно было расценить и как отказ в инициативе и как одобрение. По всей видимости, три часа им понадобилось, чтобы правильно составить сей уклончивый документ и прикрыть свои толстые задницы. Таким образом, и непосредственное начальство Базилиуса в суть дела не вникло. Всё предсказуемо, всё, как обычно. Когда пыль уляжется и настанет время подводить итоги, то бремя успеха понесут генералы в виде дополнительных звёздочек на погонах и орденов на груди, а счастье провала достанется ему, скромному герою серых будней невидимой войны.