Пшеничное зерно. Распятый дьявол

Предисловие

Майским утром тысяча девятьсот семьдесят пятого года рейсом Париж — Найроби я прилетел в столицу Кении и уже в машине, мчавшей меня из аэропорта в город, с тоской подумал, что здесь никогда не бывает снега и зимы и люди «обречены» всю жизнь нести бремя вечного лета, созерцать вечную зелень. Вспомнилось давнее-давнее детство, наша школа в Уэлене, на другом, дальнем краю земного шара, на берегу Ледовитого океана, занесенная по самую крышу снегом; многодневная снежная морозная пурга и радуга полярного сияния в тихую погоду. Вспомнился и острый детский интерес к географической карте мира, к тем местам, где располагались приэкваторные земли, объединенные для нас общим понятием — жаркие страны. Но в ту пору не только не думалось, по и в самых смелых грезах не мечталось о возможности будущего путешествия в эти сказочные места — с окрестностей Полярного круга в окрестности экватора.

Я прибыл в Кению по командировке ЮНЕСКО и собирался провести здесь почти два месяца.

За долгие и частые свои путешествия я убедился в том, что наше представление о той или иной незнакомой нам земле, основанное на рассказах других людей, в большинстве своем не оправдывается. Собственное впечатление о стране начинает складываться с того, что читанное, услышанное, ожидаемое — не совсем то, что увидел своими глазами. Наверное, именно в этом и прелесть собственных открытий: еще вчера казавшаяся совершенно чужой земля становится твоей и уже не отпускает тебя на протяжении всей жизни, даже если нет никаких надежд снова посетить ее.

Прежде всего: мои опасения будущих климатических страданий оказались совершенно напрасными — во всяком случае, в Найроби, расположенном довольно высоко над уровнем моря, никогда не бывает изнурительной жары, погода здесь отличается умеренностью, благоприятной не только для европейца, по даже для уроженца студеных краев.

Я поселился неподалеку от Национального музея, на холме, господствующем над городом. Пешком ходил в центр мимо университета, городского рынка, знакомился с городом, его жителями.

Расположенная в Восточной Африке, разделенная экватором почти пополам, страна имеет богатейшую историю, уходящую в глубь веков, в то изначальное время, когда населяющие ныне территорию Кении народы закладывали основы собственной культуры.

Кения, как и большинство африканских стран, пережила долгие сумерки колониального господства. Говоря о губительном воздействии колониализма, о его хищнической сути, разрушавшей традиционный уклад африканских народов, мы не всегда в полной мере сознаем, какой урон нанесло культурному наследию и духовным богатствам африканских народов насаждение чуждой им культуры и идеологии. И сегодня, поднимаясь на ноги, многие африканские страны, среди них и Кения, все еще испытывают на себе пережитки духовного гнета, освобождение от которого — процесс долгий и мучительный.

Кения — страна прекрасной природы, привлекающая туристов со всех концов земного шара. Знаменитые заповедники в саванне, гора Кения с ее ледяной вершиной, сверкающей в лучах африканского солнца, поражают и навсегда остаются в памяти впечатлительного человека. Именно Кения, одна из первых стран в мире, всерьез взялась за охрану уникальнейшего животного мира и природной среды. Я никогда не забуду поразительную сцену, которую наблюдал по дороге из Найроби в Момбасу. Что-то случилось с нашей машиной, и мы остановились, чтобы устранить поломку. Не прошло и нескольких минут, как из окрестных зарослей вышли жирафы и, стоя чуть поодаль, стали наблюдать за нами — величественные, грациозные, уже начинающие понимать, что человек не всегда враг.

Однако со временем за внешним глянцем экзотики, рассчитанной на мимолетный взгляд туриста, начинает проступать то, чего не скрыть за яркими витринами и высотными зданиями отелей — контраст в жизненном уровне населения. В Найроби такие окраины, что лучше туда не заглядывать в быстрые африканские сумерки, о том же, чтобы побывать там после захода солнца, не может быть и речи: нищета и преступность всегда идут рядом.

А в двух шагах отсюда — фешенебельные казино и отели, загородные виллы и частные магазины. И при этом — заметное присутствие англичан; формально уйдя с политической арены, они удержали не только ключевые экономические позиции, но остались и в многочисленных государственных учреждениях.

В знакомстве со страной огромную, неоценимую помощь мне оказали произведения кенийских писателей. Среди них я сразу же выделил книги Джеймса Нгуги (так подписывал свои первые произведения впоследствии ставший широко известным Нгуги ва Тхионго).

Нгуги ва Тхионго родился в 1938 году. Окончив в 1964 году колледж Макерере в Кампале (Уганда), он работал журналистом, как бы накапливая силы и умение для серьезной литературной работы. Проведя несколько лет в Англии в качестве аспиранта Лидского университета, Нгуги изучает европейскую и мировую литературы. Возвратившись на родину, он некоторое время преподает в университете Найроби. Все эти годы были годами и напряженной творческой работы, настойчивого труда над словом, над образом, поисками своего пути в литературе.

Давно замечено: подлинная биография настоящего писателя — в его собственных произведениях. Строго говоря, писательский путь кенийского автора начался во время учебы в колледже — в 1964 году: когда молодому писателю было всего двадцать шесть лет, он выпустил первый роман «Не плачь, дитя».

Это повествование о трудных годах страны, о зарождении и возмужании освободительного движения. Уже в этом произведении Нгуги видны особенности его письма, глубокое проникновение в душу человека, тщательность психологического анализа. Роман во многом автобиографичен. История главного героя отражает жизненные перипетии автора — путь духовного взросления наивного молодого человека, воспитанного миссионерами на христианских идеях и оказавшегося на духовном перепутье. Такого рода переживания были свойственны кенийцам — ровесникам Нгуги; многие из них прошли извилистый и трудный путь от безоговорочного приятия христианских догм до сомнений и отрицания.

Первый роман Нгуги, несмотря на явные следы ученичества и литературной неопытности, убедительно свидетельствовал о том, что в кенийскую и многонациональную африканскую литературу пришел яркий, самобытный писатель.

Сегодня уже мало кто помнит карты Африканского континента, на которых этот огромный материк был окрашен в цвета европейских государств. Выражения «французская Африка», «британская Африка», «германская Африка» никого не удивляли, то были политические реальности, отражавшие действительную разделенность колониального мира. Этот мир находил воплощение и в художественном творчестве того времени, породив так называемую «колониальную литературу», создаваемую на европейских языках европейскими писателями. То было чтиво, рассчитанное большей частью на потребу невзыскательного буржуазного обывателя, который любил пускаться в дальние путешествия, сидя у камина. В них беззастенчиво проповедовался колониальный патернализм, а африканский абориген изображался существом низшего порядка, едва ли не частью африканской экзотики. Читателю втолковывалась мысль о неспособности африканских народов существовать без палки надсмотрщика, будь то на плантации, в руднике или же при разработке тропических лесных массивов. Зверская, безжалостная эксплуатация африканцев считалась сама собой разумеющейся. И, конечно, об их политической и экономической независимости и речи не могло быть.

Но в сокровенных глубинах народов зрели идеи освобождения, избавления от цепей колониального рабства. Лучшие сыны Африки исподволь приступали к созданию организованного сопротивления.

Мне кажется, что одной из причин успешного развития освободительных движений на Африканском континенте была известная недооценка колонизаторами серьезности положения, их высокомерная ограниченность, неумение разглядеть в однообразной для них черной толпе настоящих вождей, выдающихся личностей, которых сегодня по праву чтят народы Африки, все прогрессивное человечество.